— Да. Может, пока не полностью. Так, в общих чертах, — Вячик обернулся. На его лице снова была привычная для меня легкая полуулыбка. К нему возвращалась его обычная ироничность.

— Ну спасибо, что хоть извинился, — моя злость окончательно отступила.

— Я раньше хотел. Но не мог себя заставить. Адреналин, видимо, кипел, — вздохнул Вячик. — Ну прости меня, Сережа, я первый раз в людей пистолетам тыкаю, не привык еще. Ничего, вот с тобой еще недельку потусуюсь и научусь как надо.

— Ах, так теперь я во всем виноват? — снова начал злиться я. — Чья идея вообще была туда пойти? И в следующий раз, когда ты меня в воровские темы вписываешь, ты мне сначала проясни ситуацию. Понял? А то поставил, сука, перед фактом...

— Да я не думал, что сработает, — поднял руки в успокаивающем жесте Вячик. — Просто... Часто думал об этом. и тут Кенни. Это, типа, мечта детства. Влезть в кабинет с кучей бабла...

— С детства в форточки хочешь лазить, но комплекция не позволяет? — и я несильно шлепнул его по животу, давая выход раздражению. Впрочем, его уже практически не осталось.

— Ай! Но-но, без рук! — заулыбался Вяик и отскочил в сторону. Понял, гад проницательный, что буря миновала.

— Ладно. Может чаёк? — сказал я. И пошел в прихожую раздеваться. — С холода. У меня твои шоколадки вроде еще остались.

— Мне кажется, мы просто оттягиваем момент, — Вячик кинул выразительный взгляд на чемодан. И закончил фразой, которой он часто оканчивал игровые сессии. — Пришло время подсчитать добычу.

Конечно, если со стороны посмотреть, то моё нытье будет верхом наглости. Но я скажу. Деньги считать — утомительное дело. Если у тебя действительно есть деньги, а не тощая пачечка зарплаты. Ха. Ладно, повыделывался и хватит. И все же надо купюры покрупнее достоинством делать, ну серьезно, это несерьезно такими кучами ворочать.

Сначала ничего не предвещало беды. Отсчитываешь пачки по десять штук и выставляешь столбиками в ряд. Долго пришлось привыкать что всего две не самых толстых пачек пятитысячных, это миллион. Всего две. А тут их, пачек этих, с надписью "Хабаровск" и надменным мужиком... Много. Считать надо, сколько.

Ну разумеется, мы эти аккуратные столбики опрокинули и перемешали уже на середине первой коробки. Вроде ситуацию спасли, восстановили столбики, но на второй коробке я на них чемодан уронил. Я думаю, это потому что квартирка у меня маленькая, просто ну некуда деньги складывать. Пришлось всё заново начинать.

Придумали лайфхак. В угол выложили стопкой двадцать пачек. Нагребаешь пачки, строишь стопку такой же высоты — значит двадцать. Подравнял линейкой, ссыпал на матрас. Дело пошло веселее. В четыре руки быстренько пересчитали все заново. Открыли четвертую коробку и сбились уже на ней.

— Короче, это не вариант, — Вячик явно спекся. Красный, потный, дышит как после стометровки. На самом деле я не намного лучше его себя чувствовал — руки реально устали. Тяжелая эта цветная бумага, оказывается. Когда её много, понимаешь, насколько тяжелая.

Я рухнул прямо на пол, на спину, раскинув руки. Подо мной валялось несколько пачек и лежать было неудобно, но мне было плевать. Вячик дополз до матраса и завалился на него, поверх горы бабла.

— Может просто по коробкам посчитать? — предложил Вячик. — Примерно.

— В первой было 82 пачки, во второй 87, зато в пятую аж 108 пачек засунули, — ответил я, сверившись со своими записями. — Как в том анекдоте про спички.

— Каком анекдоте? — не понял Вячеслав. Ну да, это у меня поставщиком анекдотов был Семён Александрович. А Вячику то откуда их знать.

— Короче. Приходит письмо на спичечный завод. В нем написано: Я такой-то такойтович, считаю спички в ваших коробках уже десять лет. И у вас то пятьдесят две спички, то пятьдесят три, а один раз вообще пятьдесят пять было. Вы там сумасшедшие, что ли, все?!

Вячеслав тихонько застонал.

— Ладно, давай заново, вроде теперь уже быстрее выходит. Будем каждую сотню пачек отдельно складывать, — скомандовал я. Вячеслав застонал громко и надрывно.

— Соседей не пугай! — прикрикнул я.

Вячеслав застонал громко, надрывно и жалобно.

— Всё, заткнись. Помоги в чемодан обратно сложить.

За пересчетом бабла время летит незаметно. Оказалось, что уже полвторого ночи. Мы наскоро перекусили и вырубились вдвоем на матрасе. Видимо, сказались волнения сегодняшнего дня. Засыпая я, уже на автомате, отметил, что Кенни тусит поблизости, в ванной. Я мысленно пожелал ему спокойной ночи и тут же отключился. Разбудил меня омерзительный, жестокий и бескомпромиссный звонок телефона.

— Серега, Серега, выключи будильник, — хрипел Вячеслав и пытался заткнуть уши пачками пятитысячных. Откуда они у него, кстати? Сто пудов, вчера в карман засунул. Хотя ладно, мне не жалко. Я с трудом разлепив один глаз, нащупал свой телефон. Вроде бы я будильник отключил… Это был входящий звонок. ГИП. Я принял вызов, машинально подобрался, сев на матрасе и ответил, по возможности, бодрым голосом:

— Да?

— Ну все, Сергей. Характер показал, молодец. Уважаю. Но глупостей хватит. Выходи сегодня на работу. Я заеду сейчас за тобой. Спускайся.

Я озадаченно посмотрел на телефон. Семь часов. Утра.

— Я сплю, Семён… Александровово… вич.

— Полчаса у тебя есть еще, — довольно отозвалась трубка. И отключилась.

— Охереть. Я в последний раз так рано просыпался, когда ты был беден как крыса, — промямлил Вячеслав.

— Кто тут еще крыса! — толкнул я его в карман. Посильнее. Кулаком. Но пачка в кармане Вячика смягчила удар.

— Я хомяк! Это другое! — заворочался он. — Хомяк это не только тактика, но и стратегия! Хомяк звучит гордо!

— Да помолчи ты, — отмахнулся я от него и перезвонил ГИПу.

— Уже вышел? — бодро отозвался Семён Александрович. — Молодец, я через минут десять подъеду.

— Пусть Марат за забором себе ещё одного проектировщика возьмет. У него ж очередь, — процедил я.

— Не надо только сейчас на эмоциях говорить! — прикрикнул на меня ГИП. Я аж опешил. — Ты о себе думай. О будущем. Не переживай, нормально все будет. Извинишься перед всеми и спокойно будешь дальше работать.

— А вот ху… Нет, короче, — я едва сдержался, чтобы не за материться. В принципе, с ГИПом у меня нормальные были отношения. И похоже, он вот так, невзначай, дал мне понять, что мне еще и извиняться надо будет. Не удивлюсь, если там рядом Марат уши греет. — Передайте шефу, что у меня работа легкая. Пять линий прочертить. Сам пусть делает. И не звоните мне больше в такую срань!

Я сбросил звонок. Немного подумал, и выключил телефон.

— Про пять линий тебе шеф так сказал? — спросил Вячик.

— Ага.

— Нам похоже сказали, когда мы зарплату пришли просить. В смысле, повысить. Выдавали-то вовремя, режимный же объект. Вот они тоже почти так сказали, прямо очень похоже. Хрена ли вы, за кумпуктерами своими сидите, ничего не делаете. Скажите спасибо, что вовремя зарплату даем. Ну ахереть, одолжение. Вот тогда наши и начали увольняться. Я подзадержался на пару месяцев. Ты в курсе, почему. Жаль, я тогда не додумался так же сказать, — Говоря все это, Вячик поднялся, покряхтывая, и отправился на кухню. Загремел там чайником.

— Как сказать? — не понял я.

— Раз так просто, пусть сам делает! — крикнул Вячик с кухни. — Красиво! На место прям ставит.

Я сходил в туалет. Естественно, Вячеслав тут же понял, что и ему нужно. Я пропустил его внутрь, прикрыл дверь.

— Свет то включи, раздался его недовольный голос. — Не все тут с инфракрасными зенками…

Я включил и самодовольно улыбнулся, услышав испуганный вскрик.

— Доброе утро, Кенни, — сказал я через дверь.

Вячик начал материться и писаться. Судя по звуку, писался он все же в унитаз.

— Слушай, он в ванне так и сидит. Это нормально, что он на свету?

Я прислушался. Теневику было сильно дискомфортно. Но терпимо.