Через две недели лис пошел «на дело», сжимая в зубах обёртку от шоколадки «Риттер Спорт», обмотанную той самой ленточкой. Успешно миновав лесопосадку на окраине Авиагородка, серый хищник пересёк открытую местность и оказался в Бастаново. Ориентируясь по запаху, лис безошибочно нашел тот самый курятник, в котором он впервые оказался упомянутым в записке летом 1979 года. Выплюнуть свёрток нужно будет не тут, а у крыльца. Ну или хотя бы под забором со стороны улицы. Вот так…

Сделав дело, за которым пришел, лис замер на минуту, борясь с искушением в последний раз полакомиться лёгкой добычей. С подветренной стороны он не почувствовал запаха человека и ружейной смазки. Одиночный выстрел разорвал тишину, пуля коротко взрыла землю у передней лапы. Лис подскочил на месте и бросился бежать по узкой улице. За заборами то тут, то там раздавались крики:

— Толян, ты чё, ебу дал палить на улице?! Я тебя в ментовку сдам, пьянь сраная!

— Что за война посреди ночи? Кто стрелял?

— Да это же тот лис! Тот, серый сукан! Я его щас…

— Толя, не надо пожалуйста! Опусти ружье, ты ж в людей попадешь! Толя-я! Посодют же дурака-а!

— Сама дура! Руки убери! Я из этой твари воротник сделаю! Я ещё до армии его хотел пристрелить, бля!

— Толенька, не надо…

— Толян, уймись. Положи «Сайгу» на место.

— Я его сначала положу, блять! Сукана такого! Бешенством меня пугать!

— Нина, Нина, вызывай ментов. И скорую. Допился соседушка наш, хрен ему в гланды.

— На тебе, сукан! — облепленный соседями и домочадцами Толян в последний раз вскинул карабин к плечу, и лисий бок обожгло болью. Это не было похоже на вилы. Вернее, было бы похоже, если бы их зубец, вошедший в мышцы, оказался бы докрасна раскален. Силы стремительно покидали зверя. Через полкилометра они иссякли, тонкие сильные ноги казались свинцовыми и почти не слушались. Мучила жажда. С трудом перебежав дорогу прямо перед бампером «нивушки», лис скатился под откос высокого берега к вожделенной воде. Здесь силы оставили его, и серая тушка, пачкая землю темной кровью, завалилась набок в зарослях ивняка.

Вечером Ольга как обычно вышла гулять с собаками. Две низенькие короткошерстные дворняжки Рокки и Ренар, едва увидев узкую полоску света в открывающейся двери подъезда, рванули вперёд так резво, что едва не опрокинули свою миниатюрную хозяйку. Утихомирив буйных питомцев, девушка повела их по двору. Как назло, именно в этот момент сосед-браток вывел во двор своего совершенно безумного ротвейлера Геббельса. Хозяин и питомец слыли отъявленными беспредельщиками, и Ольга, во избежание ненужных диалогов, тупых подкатов и внезапных собачьих драк тихо прошла вместе с Рокки и Ренар по аллее и оказалась на обочине дороги, ведущей от авиагородка вдоль реки в соседнюю деревню Бастаново. Левый берег здесь был высок и представлял собой поросший травой косогор, обсаженный для укрепления застенчивыми березками. Ранняя весна ещё не заявила своих прав на это место, и Ольга порадовалась, что на ногах резиновые сапоги. Впитавшаяся в землю талая вода ещё почавкивала в низовьях, куда затащили хозяйку собаки.

— Рокки! Ренар! Какого черта вам надо там?

Собаки действительно, будто взбесились на пару! С энергией, достойной лучшего применения, низкорослые песики, отчаянно поскуливая, тянули девушку в прибрежный ивняк, вырывая из рук поводки. Опасаясь навернуться с косогора, хозяйка, ведомая питомцами, сбежала вниз и полезла в кусты, продираясь сквозь ил и мусор, налипший на ветках после паводка.

— Уроды!!! Щас по жопе надаю обоим, куда, бл… Ох, Божья мать!

Мат, внезапно прервавшийся упоминанием Богоматери, имел полное право на существование. В первую минуту Оля не поняла, что это за кусок грязного серого меха лежит среди ивовых прутьев. Но у куска меха были острая мордочка и мутные от боли раскосые глазки. Лиса… еле живая лиса. Мама!

Собаки, будто исполнив свой долг, смирно сели рядом, наблюдая за тем, что станет делать их человек. Сами они были спасены Ольгой с улицы от отстрела и как-то уверовали во всемогущество своей двуногой покровительницы, которая, конечно, хоть и орет почём зря, заставляет мыть лапы после прогулки и не даёт весело драть подушки, но добрая и мимо чужого горя никогда не пройдет.

Ольга, конечно, и не прошла. Выматерив весь белый свет, лиса, собак и мудаков, что носятся на машинах по шоссе, сшибая все на своем пути, она схватила мобильник и набрала номер ветеринарного врача Наташи, когда-то лечившей Рокки и Ренар. В красках описав увиденное, она получила инструкцию: скотину руками не трогать и ждать на месте. Наташа обещала быть через десять минут.

В ожидании Ольга присела на корточки рядом с лисой. Хм, пены, слюны и других признаков бешенства нет… Она нерешительно протянула руку и вздрогнула от того осмысленного взгляда, каким зверь посмотрел на нее. Отдернула. Принюхалась. Пахло кровью. Походу, правда машиной сбили. Дело плохо, если лиса на собак даже не реагирует. Но пустобрехи Рокки и Ренар сидели как прибитые и молчали, только пялились на лису. Что за хрень? Взгляд раненой лисицы выворачивал душу, и Ольга всё-таки решилась. Маленькая кисть погрузилась в густой и гладкий серый мех на шее зверя, осторожно провела по загривку. Лиса смотрела на человека, не выказывая ни малейшей агрессии. Что это? Ручная лиса? Или дикая, но ей настолько плохо, что она людей не боится?

Дальний свет фар разорвал темноту, машина остановилась как раз над тем местом, где в кустах темнела страшная находка. Придерживая саквояж с медикаментами, пухленькая Наташа лихо съехала на подошвах кроссовок по глинистому склону вниз, словно на сноуборде с горки. Дамы обменялись приветствиями, собаки тут же отмерли и, поскуливая, попытались спрятаться за хозяйку: помнили, как эта с виду добрая двуногая лихо колет порядочных собак острыми иголками в лапу и холку! Знаем мы этот запах, а в страшном чемодане те самые иголки! Колючие! И горькие таблетки! И ещё всякая гадость! Нафиг-нафиг!

— Тихо, бля!!! — рявкнула Ольга на разоравшихся собак и включила фонарик.

Наташа натянула резиновые перчатки и принялась поворачивать лису. Заглянула в глаза, оттянула веко, приоткрыла зубастую пасть… И вовремя отдернула пальцы, потому что зверь такого обращения с собой терпеть не собирался даже на пороге смерти.

— Ничего, жить будет, раз кусается! — жизнерадостно сообщила она Ольге. — Помоги достать его оттуда.

Вдвоем девчонки обломали ветки, выволокли тушку на ровное место, и ветеринар продолжила осмотр.

— Лис самец, немолодой, зубы стерты. Слизистые бледные, дыхание слабое, глаза и рот чистые, кости целы, на боку рана… Хм… Глубокая.

— Машиной сбило?

— Непохоже… — в руках Наташи с хрустом поочередно ломались хвостики ампул, и тонкие инсулиновые шприцы хищно высасывали их содержимое. Ольга замерла с фонариком в руке, словно Статуя Свободы. Один за другим препараты входили в измученное тело животного, избавляя от боли, останавливая кровотечение, предупреждая сепсис. Лис молча переносил все манипуляции, глядя на людей, невольно причиняющих ему страдания, совершенно осмысленным взглядом жёлтых глаз. В этих глазах утонуть было можно, и Ольга тонула. Ей ужасно захотелось, чтобы зверюга выжила. И она мысленно просила сейчас его продержаться.

— Сайга… — донёсся до Оли голос Наташи.

— Что?

— Сфоткала рану и отправила мужу. Он сказал, что это огнестрельное, по калибру предположительно — карабин «Сайга». Охотничий, знаешь?

— Ох, блин…

— Не блин, а хорошо что не 12,7! Пополам перешибло бы! Давай его в машину!

— Его?

— Ну да. Я в военно-полевые хирурги не нанималась! Дома у тебя прооперируем. Поехали!

Ночь прошла как в бреду. В маленькой однушке, превращенной в подпольный госпиталь, до утра горел свет. Тихо скулили и подвывали за запертой дверью комнаты собаки и три кота. Тихо дышал под общим наркозом лис на стерильной салфетке. Текли минуты. Ольга, в студенческие годы работавшая санитаркой в роддоме, вида крови не боялась, а потому ассистировала ветеринару в извлечении пули. К счастью, внутренние органы не пострадали, только мягкие ткани и крупный сосуд. Поэтому крови и было так много. Наконец, последний стежок шва был щедро намазан зелёнкой, и на обмякшую тушку в четыре руки надели попону, чтобы пришедший в себя зверь не лизал и не расчесывал шов. Вдвоем сгрузили четвероногого пациента вместе с подстилкой на пол поближе к радиатору отопления. Умирающая от усталости Оля всё-таки попросила Наташу не выбрасывать пулю и сложила ее в пакетик, как это делают криминалисты в детективных сериалах. Ветврач хохотнула, стаскивая перчатки и качая головой: