— Все забыть не может, как ты до нее докапывался на первом курсе! Ух, говорит, какой этот Сергей-Лексеич был вредный, и как ты с ним живешь вообще, с занудой таким!

— Потому что учить надо было! — немедленно откликнулся мужчина. — Спрашиваю у нее, в каких случаях запрещено принимать решение на вылет — молчит. Спрашиваю, кто является уполномоченным органом в области расследования авиационных происшествий — молчит и смотрит несчастными глазами. И что…

— Ой, ведь и правда зануда! — рассмеялась Ольга, целуя мужа в губы и перекрывая поток воспоминаний. Тот с удовольствием ответил, обнимая ее за талию и притягивая ближе к себе. Наконец, оторвавшись от поцелуя, дама сдернула с шеи изрядно надоевший форменный галстук с логотипом авиакомпании и достала из папки распечатки.

— Передала она тебе их дежурный «шалом» и РПП самого кошерного авиаперевозчика на свете. Сама на русский переводила, прикинь! Вот, смотри…

Сергей, обычно намертво вцеплявшийся в любые попадающие в руки документы, рассеянно сложил листики и убрал их в сторону.

— Передай ей их… как там спасибо на иврите будет?

— А…

— А у меня пока есть в руках кое-что поинтереснее, — шепнул он, слегка сжимая обтянутые брюками округлые ягодицы и роняя супругу на себя.

— Ммм, Серёнь…

— Я скучал… — жарко шепнул он, одной рукой задирая белоснежную рубашку и целуя Ольгу чуть ниже перемычки лифчика. Вторая ладонь легла на поясницу женщины и медленно скользнула под тканью вверх по позвоночнику до коварной застежки, заставляя спину по-кошачьи изгибаться под своими ласками. Побежденное нижнее белье сдалось под напором и выпустило на свободу небольшую и по-девичьи аккуратную грудь. Сергей принялся целовать стремительно твердеющие соски супруги, чувствуя, как нетерпеливо ерзают ее колени, зажатые меж подлокотниками кресла и его собственными бедрами. Спустился вниз по животу до пупка, придерживая женщину за талию и расстегивая молнию ее брюк.

— Серёнь… я свинья, но я спать хочу, — виновато мурлыкнула Ольга, зарываясь пальцами в густые волосы мужа. — Тебя тоже хочу, но спать больше…

— Спать — он такой, — мужчина аккуратно расстегивал пуговки на дамской блузке, не прекращая дурного дела и заставляя жену тихо попискивать от удовольствия. — Его все хотят. Все хотят спать. Котики, самолетики, песики, курсантики… домики… заборчики… кэдэпэшечки…

Под это бормотание и поцелуи он полностью избавил Ольгу от одежды и из собственной клетчатой домашней рубашки как-то вывернулся, швырнув ее поверх драгоценных распечаток.

— А, чтобы лучше спалось, надо снотворное принять, да? — он сполз чуть вниз и поглубже усадил жену себе на бедра так, что сквозь одежду явственно ощущался теплый бугор.

— Ты сейчас про себя? — из последних сил продолжала ерничать распаленная умелыми ласками женщина.

— Конечно, я же зануда, если верить твоей Людке, — он чуть подался вверх, дразня ее близостью голодной плоти. — После меня знаешь, как спится хорошо?

— Угу… — потеряв терпение, Ольга требовательно выдохнула ему в губы, касаясь их своими. — Знаю. Но если я не усну…

— Обещаю, вырубишься через пятнадцать минут после дозы, — заверил Сергей, лаская раскрытой ладонью ее коротко стриженный затылок. — Держись крепче.

Аккуратно придерживая повисшую на нем стройную тушку, мужчина переместился на пол и опрокинул Ольгу спиной на теплую и мягкую шкуру перед камином. Еще раз долго и нежно поцеловал в губы и, удерживая свой вес на локтях, вошел до конца, выбивая первый стон из утонувшей в мехах любимой женщины. Тугая влажная плоть сжималась, пульсировала в такт его движениям, обвившие поясницу скрещенные маленькие ступни давили вниз, требуя более глубокого проникновения. Шершавые от штурвала ладошки то исступленно гладили спину Сергея, ныряя в посеребренные кудри на его затылке, то сжимались на ворсе овечьей шкуры. Губы тихо шептали что-то бессвязное между стонами наслаждения, коротко встречаясь в конце каждого толчка. В расширенных зрачках плыла муть, все отчаяннее становились движения тел навстречу друг другу, приближая сладкий момент блаженства. Первой не выдержала Ольга. Выгнувшись дугой, захлебнулась собственным стоном, стиснула коленями бедра мужа и обмякла в его объятьях, с блаженной улыбкой встречая несколько резких толчков и его собственную разрядку. Зажмуренные от удовольствия глаза делали его сейчас похожим на кота, а выражение лица сделалось совершенно юным — лениво подумалось женщине, и эта мысль вызвала у нее улыбку умиления.

Глаза лежащих чуть поодаль собак отражали пламя камина и две освещенных им человеческих фигуры. Темные силуэты сплетались, утопая в жаре собственной страсти, а древняя память первых спутников человека, та, что была на несколько тысячелетий старше смертных мохнатых собачьих тел, легко узнавала это действо, первобытное и дикое, не меняющееся со времен первых костров и поцелуев у очага. Собаки знали и несли сквозь века свой вечный долг — стеречь тех, кто спит на священной шкуре у огня — в пещере или поле, в хижине и во дворце.

Сергей лежал на спине, подложив под затылок ладонь и любовался бликами огня на потолке. Подманил кота, погладил лобастую рыжую голову промеж ушей и повернулся к супруге. Увиденное заставило его беззвучно усмехнуться: утомленная разворотным рейсом и жаркими ласками женщина, действительно, уснула как лежала, только подтянула колени поближе к груди. Еще немного поумилявшись, мужчина встал, набросил на спящую жену шерстяной плед и, закутав как ребенка, перенес ее на руках в спальню, где на окнах уже были задернуты плотные черные шторы. Ольга так и не проснулась, даже когда на живот ей вспрыгнула самая мелкая и шкодная из питомиц — кошка Индира. Погрозив кошке пальцем, бывший преподаватель провинциального летного училища тихо вышел, прикрыв за собой дверь. Пусть Олечка поспит пару часиков, тем более, что ему есть чем заняться.

Согнав со стопки машинописных листов сиамского кота, решившего свить себе гнездо из РПП авиакомпании «Эль-Аль», Сергей Алексеевич нацепил на острый нос очки и углубился в чтение.