— Вам тоже «Скорую» было некому вызвать тогда… — сорвалось с губ Ольги. — Обошлось же!

Мужчина перехватил направление взгляда девушки, резко и досадливо выдохнул, звук оказался похож на лисье фырканье. Но тотчас же по-особистски прищурился, сверля Ольгу взглядом светлых глаз и… жестом опытного фокусника выбросил вперед руку с зажатой в пальцах плиткой «Риттер Спорта». Квадратиш, практиш унд гут был даже готов к вручению: заблаговременно перевязан уже знакомой узкой атласной ленточкой.

Ольга перестала дышать. Откуда? Где он ее нашел?! Неужели прокололась и забыла убрать в стол? Нет, не может быть. Это все чертовы коты… вытащили шоколадку из ящика, не иначе. Поймаю — убью козлов…

— С ромом и изюмом мне понравилась меньше, чем самая первая, что была с кокосовой стружкой, — светским тоном заметил Сергей Алексеевич, вертя плитку в руке. — А теперь вот с фундуком, спасибо. Моя любимая, — улыбнулся мужчина, наблюдая за тем, как меняется выражение лица собеседницы. На его последних словах ресницы девушки несколько раз моргнули, дыхание взволнованно сбилось, и Сергей Алексеевич запоздало оценил их двусмысленность. Смущенно кашлянул. В принципе, ему тоже все стало ясно. Вот, значит, как…

— Ну, что ж, все карты вскрыты, так сказать, — сидящий за столом ухмыльнулся гость уголком губ и отхлебнул чай из прозрачной чашки с изображением тигра. Погладил свернувшегося на коленях черно-белого кота. Лукаво посмотрел на сидящую напротив хозяйку.

— Ну… видимо, да. — Ольга оставила чашку и устало откинулась на спинку стула, ероша короткие волосы на темени. Сергей Алексеевич на автомате повторил ее жест, пригладив собственные седеющие кудри. Девушка прыснула. Выглядело это настолько мило, что мужчина залюбовался раскрасневшимся личиком, на котором не было ни следа вечной усталой бледности. Куда-то исчезли сизые тени хронического недосыпа под глазами, а сами глаза сияли как полированный шоколад.

— Забавно, что настолько близко эту сторону моей жизни знают только родители… ну, а теперь еще и ты, — тонкие сухие губы снова растянулись в улыбке. — Как-то это… знаково, что ли. Ну, а спасение жизни — это вообще отдельная история.

Подавшись вперед, мужчина накрыл рукой маленькую обветренную девичью кисть, заставляя Ольгу неверяще скосить глаза на получившуюся конструкцию. Но ошибки не было, вот он контакт, живой и теплый. Кожа сухая… Голова сладко кружилась, отказываясь верить в реальность. Хорошо, что падать некуда: стул в углу стоит. Осмелев, девушка быстро — чтобы не повернуть назад — переместила свою кисть поверх руки Сергея Алексеевича, претворяя в жизнь свою недавнюю мечту. Вот он, фетиш длиною в два учебных года, ммм…

О собственных пожеланиях мужчина умолчал, но непостоянная звериная память то и дело подбрасывала ему эпизоды, вполне годящиеся для того, чтобы вогнать в краску. Девичьи руки, неторопливо скользящие по лисьей спинке и бокам, гладящие ушки и животик… Коленки, такие круглые и теплые, что к ним и в человеческом облике тоже хочется прижаться щекой, сравнить ощущения… и предположительно, не схлопотать по физиономии. И еще несколько бытовых сцен вроде переодеваний и выходов из душа, которые лис помнил плохо, как не относящиеся лично к нему. Зато вполне мог домыслить взрослый человек, мужчина с фантазией и интеллектом. Стоп! Вот это точно не сейчас.

— Мне пора. Я могу пока уйти в этом? — Сергей Алексеевич указал на серый анорак с невнятной надписью на груди. — Честно, верну потом.

— Ну, ловлю на слове, — ухмыльнулась уже полностью справившаяся со смущением курсантка. — Придется еще раз зайти тогда.

— Конечно! — обернувшись в прихожей, гость посмотрел на хозяйку с комичной строгостью хмуря брови. Но сохранять серьезное выражение лица получалось с трудом. Может быть, оттого, что в молодежной толстовке с капюшоном и дурацким кенгурячьим карманом Чернобурцев смотрелся совсем не так, как в кителе с преподскими погонами? Или потому, что две маленькие собачки устроили настоящее представление с прыжками на задних лапках? А может, и потому, что Ольга смотрела на Сергея Алексеевича, улыбаясь до ушей, раскрасневшаяся и счастливая.

— Кстати, насчет того, что я всегда возвращаю чужие вещи… — мужчина порылся в кармане испачканной моторным маслом куртки, — вот, пожалуйста!

Ольга заинтересованно шагнула вперед. Сергей Алексеевич поймал ее правую руку, вложил что-то в ладонь и загнул девичьи пальцы так, чтобы предмет оказался зафиксирован. Холодок металлических блях по коже… Ошейник лиса!

Ольга рассмеялась, уткнувшись лицом в грудь мужчины. Так они и стояли: она с ошейником в руке и прижавшись лбом к серой ткани, и он — сжимая ручку входной двери. А потом как-то одновременно вспомнили о том, что у них есть еще по одной свободной конечности. Сергей привлек Ольгу за талию к себе, она обняла его за плечи. Теплое дыхание ощущалось на щеке, и девушка не удержалась: привстав на цыпочки, легко коснулась губами губ. Сухо и целомудренно, но по тому, как расплылись в этот миг ее зрачки, можно было догадаться об истинных чувствах.

— До встречи, — проговорил Чернобурцев совсем тихо, и оттого прозвучали эти слова особенно интимно и многозначительно. Скрипнула входная дверь.

— До встречи… — вздохнула Ольга, глядя вослед серой фигуре, сбегающей с молодой прытью вниз по лестнице.

— Не, ну очень повезло, чесслово! — почесал в затылке небритый мужичок в шиномонтажке в гаражах на выезде из Авиагородка. — Вовремя вы движок заглушили! А маслошланг порвало как по линеечке. Вон тута, в месте крепления к радиатору.

Грязный палец с треснувшим ногтем провел черту по изуродованной поверхности резины. Края разрыва действительно походили на искусный разрез скальпелем.

— Слушай… как тя… о, Сергей. — Автомеханик почти вежливо ткнул локтем клиента в бочок, привлекая внимание. Наклонился почти вплотную к уху и, понизив голос, произнес:

— Тут прошлой осенью ваш мужик из училища тоже приезжал. Ну, усатый такой, седой… — мастер изобразил на физиономии роскошные чапаевские усы. — Баки как у Пушкина еще.

— Ярченков? — нахмурился Сергей Алексеевич, мгновенно узнавая в этой пантомиме бывшего заместителя директора по УР Александра Владимировича, преподававшего в последние годы в училище основы летной работы и аварийно-спасательное оборудование и полгода назад ушедшего на пенсию. — Ну худой такой, в каракулевой кепке? Да?

— Ну, может быть, — напряг память автомеханик. — Седой и с бакенбардами. Вроде в кепке, да. Живет тут тоже, где-то в зеленых двухэтажках… где почта, вроде. Или рядом…

— И что он? — поторопил рассказчика любивший конкретику Чернобурцев.

— Так у него та же история была, один в один! — хлопнул ладонью о ладонь врачеватель автомобильных хворей. — Прошлой осенью как раз! Ка-ак пиздануло-то, ты б видел! Вообще мужик чудом жив остался! И тоже ровный порыв маслошланга у радиатора. Хотя и машина у него другая, и марка, и возраст.

Сергей Алексеевич буровил собеседника особистским взглядом. Он начинал понимать, к чему тот клонит.

— Ты это… ну, дорогу никому не перешел, часом, а? — дергая щекой, поинтересовался автомеханик. — Потому что смотри-ка сюда…

Наклонившись к решетке, закрывающей радиатор, мастер посветил налобным фонариком в переплетение проволочек. В одном месте краска была содрана, словно камешек отскочил прицельно… ну, или бы в ячейку пытались просунуть какой-то твердый узкий предмет!

— И капот открывать не нужно, — пыхтел автомеханик, прослеживая пальцем путь неведомого инструмента. — Если знать куда целиться, то можно насквозь через решетку подсунуть приблуду какую и чиркнуть.

— У Ярченкова так же было? — коротко поинтересовался Чернобурцев, нехорошо щурясь. Был бы автомеханик курсантом лётки — в обморок бы грохнулся от такого взгляда, пожалуй. А так — видал он все эти прищуры в гробу, особенно после 90-х.

— Не помню, — лениво пожал плечами тот, сразу теряя интерес к разговору. — Но он тогда струхнул изрядно.