На некоторых черняховских поселениях открыты каменные изваяния-идолы. Около с. Иванковцы Хмельницкой обл. найдены три изваяния. Одно из них представляло собой четырехгранный столб, на трех сторонах которого грубо высечены человеческие лица. Другое изваяние, также в виде четырехгранного уплощенного столба, было снабжено грубо сделанной головой с бородой и усами, двумя руками, сложенными на груди и держащими меч. Небольшие раскопки в Иванковцах не выявили определенных сооружений, связанных с изваяниями, и не доказали принадлежность идолов к собственно черняховскому слою — помимо находок черняховской керамики, на поселении встречалась посуда второй половины I тысячелетия н. э. и времени Киевской Руси (Брайчевский М.Ю., Довженок В.И., 1967, с. 238–262). Каменное изваяние из с. Ставчаны представляло собой фигуру бородатого мужчины в коническом головном уборе, держащую в руках рог для питья. На тыльной стороне изваяния выбито изображение коня (Винокур И.С., 1967б, с. 136–143). Имеются сведения о многих находках антропоморфных идолов, сделанных из местного песчаника и обнаруженных в Поднестровье. Но места их обнаружения до сих пор не обследованы в должной мере, и нет достаточных оснований для связи их именно с племенами черняховской культуры.

Вопросы о том, с какими конкретными историческими событиями связано возникновение черняховской культуры, чем объясняются ее монолитность и единообразие на гигантской территории, какие племена входили в состав носителей черняховской культуры, какова была ее роль в сложении раннесредневековых славянских культур, пока не имеют достаточно ясного и однозначного ответа. Практически все возможные варианты решения этих вопросов в общей форме были предложены еще на начальном этапе изучения черняховской культуры, однако они и сейчас остаются лишь гипотезами, почти в равной степени подкрепленными научной аргументацией. Сложность и неоднородность этноструктуры населения, оставившего черняховскую культуру, сейчас серьезно не оспариваются никем. Разногласия касаются в основном вопроса о том, каким племенам принадлежала доминирующая роль в процессе сложения черняховской культуры. Не исключается и возможность ее формирования в гетерогенной среде.

До последнего времени ученые различных направлений применяли практически одни и те же методы исследования и схемы доказательств. На начальной ступени проводилось выделение тех или иных этнических элементов в метакомплекс черняховской культуры, затем следовал вы Код о ее этнической принадлежности, что и служило основой для привязки к определенным историческим событиям, известным по письменным источникам. Однако вопросы сложения и этнической принадлежности черняховской культуры много сложнее, чем выяснение происхождения ее отдельных признаков. Поэтому сама правомерность подобного подхода во многих случаях вызывает сомнение. Кроме того, отсутствие строгой периодизации, а также точного определения хронологических границ черняховской культуры, опирающихся на надежные абсолютные даты, исключало возможность зафиксировать время появления, период развития и момент исчезновения того или иного признака. В целом картина складывалась чересчур упрощенная и статичная. Несовершенство методики приводило к тому, что ни одна из гипотез не могла быть исчерпывающе доказана или полностью опровергнута. Дискуссия зашла в тупик, и это вызвало необходимость переосмысления уже известных фактов, поисков новых путей исследования. В последние годы наметилось несколько перспективных направлений, сфокусированных на разных сторонах многогранной проблемы исторической интерпретации черняховской культуры и базирующихся на определенном круге материалов и приемах работы с источниками. По-прежнему основное внимание уделяется вопросам происхождения черняховской культуры, выявлению ее истоков, а также ее позднейшим судьбам и связям с раннесредневековым миром. Но при этом исследования последних лет основаны на гораздо большем количестве материалов, которые беспрерывно пополняются, и это в ряде случаев коренным образом меняет старые устоявшиеся положения. Более строгие критерии и требования, применяемые при сопоставлении культур для выявления генетических связей между ними, предполагают не сравнение отдельных разрозненных признаков культур, а их комплексов в целом. И самое главное, в современных работах выдвигается требование по возможности установить наиболее точные датировки, которые должны выделить достоверно синхронные комплексы или хронологически последовательные, что делает правомерным их сравнение.

Этническая ситуация в Юго-Восточной Европе накануне возникновения черняховской культуры была крайне сложной. Значительную территорию — от Поднепровья до Дуная — занимали сарматы. Археологические объекты, оставленные сарматским населением, весьма многочисленны и разнообразны. К ним принадлежат отдельные впускные погребения в курганах, курганные и грунтовые могильники (Усть-Каменка, Дзинилор, Маяки), своеобразный некрополь Калантаево в Среднем Поднепровье. Эти памятники не представляют собой единой монолитной группы, они принадлежали разным племенам, продвигавшимся несколькими миграционными потоками с востока на запад (Махно Е.В., 1960б; Щукин М.Б., 1976а; 1979б; Дзиговський О.М., 1980). На северочерноморском побережье сохранились небольшие островки позднескифского населения. Вдоль нижнего Днепра тянулась цепочка так называемых малых городищ, здесь же располагались три больших грунтовых некрополя: Николаевка, Золотая Балка, Красный Маяк (б. Бизюков монастырь). Известны позднескифские поселения и могильник в Нижнем Поднестровье — Холмское, Волчья Балка, Молога II (Гудкова А.В., Фокеев М.М., 1982; Фокеев М.М., 1982; Паламарчук С.В., 1982).

В первые века нашей эры происходит активное продвижение пшеворских и вельбарских племен в районы Верхнего Поднестровья и Волыни. На этой территории в период, непосредственно предшествовавший образованию черняховской культуры, складывается очень пестрая и во многом далеко еще не ясная картина. Прежде всего следует подчеркнуть, что весьма далек от исчерпывающего разрешения вопрос об этнической принадлежности пшеворской культуры. Большинство исследователей в последних работах подчеркивает многокомпонентность, неоднородность этой культуры, связанную, по-видимому, со сложностью ее происхождения и этнического состава. К. Годловский выдвинул тезис о различных германских племенах, создавших эту культуру (Godłowski К., 1985). В.В. Седов выделяет в ареале пшеворской культуры два региона — восточный и западный, в которых преобладали славянские или германские племена (Седов В.В., 1979, с. 60–70). И.П. Русанова выделяет различные компоненты — славянский, кельтский и германский, расположенные чересполосно на территории пшеворской культуры (Русанова И.П., 1988). В Верхнем Поднестровье и западном Побужье, т. е. на территории, где пшеворские памятники непосредственно соприкасались с черняховскими и предшествовали последним по времени, распространены пшеворские захоронения с оружием, которые можно связывать с германскими воинскими отрядами. Но здесь же, по данным Д.Н. Козака, известно множество поселений, среди населения которых, судя по особенностям керамического материала и деталям домостроительства, существенное место могли занимать славяне (Козак Д.Н., 1984а). Вельбарские племена, скорее всего в своей основе германские, постепенно продвигались вдоль Вислы на Волынь и на своем пути, по-видимому, впитали в себя часть пшеворского населения и поэтому также не были однородны в этническом отношении. Ситуация осложнялась присутствием на территории Верхнего Поднестровья еще одной культурной группы — липицкой, памятники которой располагались в значительной мере чересполосно с пшеворскими. Липицкая культура представляет собой, по мнению большинства исследователей, «северное ответвление большого дако-гетского… массива» (Этнокультурная карта…, 1985, с. 40). По современным данным, основная масса липицких поселений и могильников прекращает существование уже в начале II в. н. э. Вероятно, к этому времени немногочисленное дакийское население было в значительной мере ассимилировано или вытеснено пшеворскими племенами. Однако липицкие элементы сохраняются в культуре этого региона и позднее. Об этом свидетельствуют, в частности, материалы поселения Ремезовцы, верхняя дата которого — конец II — начало III в. н. э.