– Отель? Да.

– Понятно. Мне нужно, чтобы вы кое-что сделали.

Пси-Корпус сменил название, цвет и покрой формы и кое-что в своей тактике, но они были по-прежнему безошибочно узнаваемы, когда появлялись. Они приходили строем, ввосьмером, надменно печатая шаг.

– Ну, – сказал Гарибальди, когда они выступили из лифта и вошли в штаб-квартиру. – Это было дольше, чем я мог подумать.

Они не тратили время на шуточки – другой признак, напомнивший ему прежние скверные дни. Руководила ими женщина лет тридцати пяти, весьма профессионального вида, с коротко подстриженными каштановыми волосами. Она носила лейтенантские знаки различия.

– Майкл Гарибальди, вы арестованы, – сказала она. Другие тэпы проворно рассредоточились по соседним комнатам, исключая неуклюжего верзилу, который мог бы быть викингом, родись он в одну из прошедших эпох. Он тоже был лейтенантом, но не подлежало сомнению, кто из двоих офицеров – начальник.

– Вы не зачитываете прав? Каково обвинение?

– Преступное препятствование проводимому расследованию.

– Полагаю, если бы выслушали мои объяснения…

– О, непременно. В настоящий момент, тем не менее, вы можете считать себя моим пленником. Не соблаговолите ли, прошу, сдать все оружие и ваш коммуникатор.

– Вы арестуете меня, и Бестер останется на свободе?

Ее глаза вспыхнули.

– Вы действительно ожидали поимки телепата уровня Бестера по силе и тренированности без нас? По вашей милости мы почти потеряли его.

– Почти? Вы имеете в виду…

– У нас есть подтверждение очевидцев с Северного вокзала. Команда охотников сейчас уже там.

– Почему я об этом не слышал?

– Вы вообще кем себя мните, мистер Гарибальди? Меня не волнует, кем были вы или кто ваши друзья. В данный момент вы частное лицо без какой бы то ни было юрисдикции в отношении этого дела.

– Забавно. Вы, ребята, не вставали в такую позу, когда я снабжал вас средствами и оружием во время войны. Кажется, тогда вы полагали, что мой интерес вполне законен.

Она это проигнорировала и повернулась к Жерару.

– Не знаю, как ему удалось спровоцировать вас на это, – сказала она французу, – но в вашем департаменте будет проведено полное независимое расследование, могу вас заверить.

– Не сомневаюсь в этом, – ответил Жерар. Это прозвучало покорно, но не вполне покаянно.

– С этой минуты я от лица Земного Содружества беру под контроль это безобразие. Немедленно убрать всех ваших людей и оборудование с улиц.

– Это безумие, – вскинулся Гарибальди. – Вы пока не взяли его.

– Возьмем. Советую вам начинать беспокоиться о себе. Позвоните своему адвокату. Месье Жерар, советую проконсультироваться с вашим департаментом. Полагаю, вы обнаружите, что приказ о прииостановке расследования уже подписан.

– Послушайте, – сказал Гарибальди, – если вы и впрямь думаете, ребята, что я вам доверяю…

– Меня не волнует ваше мнение, мистер Гарибальди, или кому вы доверяете. Вы здесь потерпели неудачу. Ваш коммуникатор и оружие – прошу последний раз.

– Это ошибка.

Викинг – Гарибальди мысленно окрестил его Тором – поднял свое оружие.

Гарибальди продолжительно помедлил. Что-то тут было не так.

Но затем он вздохнул, вынул PPG, отцепил коммуникатор и отдал им.

– Благодарю вас. Прошу присесть где-нибудь. Я допрошу вас через минуту.

Бестер караулил до тех пор, пока не убедился, что все люди, окружавшие отель, ушли вместе со своим оборудованием. К этому времени стемнело, и, держась в тени, он беззвучно вошел в дом, телепатически маскируя свое присутствие.

Он немного беспокоился – он не видел никого, кто выглядел бы как курьер. Тот мог испугаться слежки или оказаться схвачен. Или, если он был ловок, то мог быть внутри, записавшись как постоялец.

Он допускал шанс, что курьер внутри. Было бы слишком затруднительно с таким опозданием хлопотать о новых документах.

Фасад офиса и кафе был темен и безмолвен, когда он входил, но он тотчас же почувствовал присутствие Луизы, и у него все внутри сжалось. Подобного он не предвидел.

– Клод? – она сидела на своем обычном месте, перед ней был продолговатый конверт. – Или мне звать тебя Альфред? Или Роберт?

– Луиза… – он осекся. Произнесенное ею его настоящее имя было ударом, от которого он чуть не пошатнулся.

– Ты собирался мне рассказать об этом? Или просто ушел бы, не прощаясь?

– Я собирался попрощаться.

– Правда? Или ты всего лишь явился за этими бумагами?

– Как они к тебе попали?

– С ними пришел мальчишка. Люди, следившие за отелем, пытались отобрать их, но я настояла, что они мои. У твоего курьера был выбор – отдать их мне или полиции. Он благоразумно предпочел отдать их мне.

В ее голосе не было гнева. В ее голосе ничего не было.

– Знаю, ты мне не веришь, – тихо сказал он, – но я действительно люблю тебя. Я надеялся, что все это позади. Надеялся провести остаток жизни здесь.

– Поэтому ты вчера и хотел уехать. Почему ты мне не сказал? Ты же знаешь, я бы поехала.

– Ты бы…

– Конечно, глупый ты дурачина, – теперь ее голос стал сердитым. – Думаешь, я не подозревала что-нибудь в этом роде? Ты меня держишь за полную идиотку? Мне наплевать, что ты делал или кем был. Чем бы ты ни был тогда, я знаю, кто ты теперь. Ты не тот же самый человек, о котором говорят по телевидению. Ты добрый, любящий. Я… – ее голос прервался. – Я всего этого не понимаю. Я не знаю всего, что произошло. Но я знаю, что люблю тебя, и думаю,… что нужна тебе.

Он осознал, что совершенно замер. Он сдвинулся с места, медленно подошел к столу и опустился на стул.

Ее глаза покраснели – плакала. Он потянулся коснуться ее щеки, и она не остановила его.

– Ты не знаешь, что говоришь, – сказал он тихо. – Ты не знаешь, каково скитаться между мирами, оставлять все после минутного знакомства. Я не мог попросить тебя сделать это.

Она вызывающе подняла подбородок.

– Я думаю, ты собирался. Что заставило тебя передумать?

– Реальность. Это больше не притворство, Луиза. Это правда. Я воевал. Я воевал за правое дело, и я не стыжусь ничего из того, что я делал. Я думал, что одержу победу, но этого не случилось. Теперь я – лишь напоминание обо всем том, что они хотят замести под ковер. Они будут охотиться за мной, пока не настигнут, или пока я не умру.

– Тогда пусть охотятся на нас обоих. Я хочу быть с тобой.

Вот оно.

Однажды он недолго дрейфовал в гиперпространстве, плавая в том миазме, который человеческий глаз воспринимает как красный, но который, как доказали серьезные исследования, не может иметь какого бы то ни было цвета. В гиперпространстве сила телепатии простирается в бесконечность, и он ощущал себя расцветающей звездой, как будто его разум стал всем и ничем.

Сейчас он ощущал то же самое. Всякую реакцию он представлял себе у Луизы, на эту он не осмеливался. А она вот, простой и наилучший ответ на все.

– Ты правда любишь меня, – вздохнул он, снова касаясь ее лица.

– Да, – сказала она, беря его руку. – Я хочу остаться с тобой, быть с тобой, – он сжал ее пальцы, зная, что это правда.

Также он знал, что этому не бывать. Она любила его, да. Но мог ли он рассчитывать на нее? Осознав до конца то, что он действительно совершил то, в чем его обвиняют, разве поняла бы она по-настоящему? Как она смогла бы? Она – из нормалов. Когда до нее действительно дойдет, что она никогда больше не увидит свою семью – ту семью, что она вновь открыла для себя, любовь к которой вновь пробудилась – что почувствует она тогда? Когда она поймет, что укрывая его, следуя за ним, она становится такой же преступницей, как он, что ее единственная дверь в нормальную жизнь – его поимка и приговор, что станет она делать?

Могут пройти дни, часы, месяцы, но она будет зависеть от него. Ей придется. Она влюблена в него, но любовь не разумна. И она хрупка, так хрупка.

Но если он оставит ее здесь, они допросят ее. Они ее просканируют. Она знала его новое имя, знала, куда он направляется.