— Могли бы к Коле наведаться, Коля — олимпийский чемпион.

— Наведаются, не бойся. Но ты в приоритете. Лыжники — люди суровые, молчаливые, все больше по сборам ездят, а ты — по заграницам. На себя посмотри!

Я посмотрел.

— Человек, как человек.

— Костюм английский, туфли французские, рубашка…

— Итальянская, натуральный шёлк, — подсказал я.

— Ну вот, как же такого буратину упустить? Весь в заграничном, и пахнет от тебя…

— Пахнет? — ужаснулся я.

— Голову утром мыл?

— Мыл.

— Шампунем?

— Ну да, шампунем.

— Заграничным?

— Японским.

— А девушки японское за двадцать шагов чуют. Вот от Коли пахнет моющим средством «Фея», а это не то. И с «АББОЙ» Коля не пел, а ты пел. В общем, готовься к штурму.

— Может, я лучше вернусь в Москву? А то глупо как-то получается. Комедия положений.

— Вся жизнь — театр, тебе ли этого не знать. Но у нас есть план, — успокоили они меня хором.

— Какой план?

— Простой, но надёжный. Проверенный.

— Ну, разве проверенный…

В пять тридцать вечера, уже в сумерках — организованная прогулка на Москва-реку. По дорожке, мощёной жёлтым кирпичом. Прошлись, взбодрились, раздышались. Редкие снежинки, ели, огромные, до звёзд, яркая половинка луны, и — тишина.

— Как романтично, — сказала Инга. — Того и гляди, пролетит чёрт и украдёт месяц.

— На это они способны, — ответил Коля.

И тут маленькая тучка, а вовсе не чёрт, закрыла луну.

— Страшно, — сказала Инга, и попыталась прижаться ко мне. Да что попыталась, прижалась, ещё как прижалась!

Вот тебе и надёжный план!

Но девочки никак не отреагировали. Подумаешь, прижалась! Я в замшевой дублёнке, Инга — в куртке на синтепоне, никаким флюидам не пробиться.

Мы дошли до реки. Здесь она и широка, и глубока, и тиха, как и положено степенной равнинной реке.

Стоим, смотрим на воду.

— А здесь русалки водятся? — спросила Инга, взяв меня под руку так, что и не вывернешься.

— Русалки в ноябре готовятся к спячке. Зарываются в речной ил, так до самой весны и спят. Видят сны, а иногда эти сны снятся девушкам, особенно тем, которые на чужое добро зарятся, — сказала Лиса.

— Это какие же такие девушки?

— А вот кому ночью приснятся утопленники, с впившимися в тело чёрными раками, и тому подобное — те, значит, такие. Какие.

— Девушки, девушки, не ссорьтесь, — призвал к порядку Коля.

— Да мы и не ссоримся, мы дискутируем о русалках, — ответила Лиса.

Девочки замолчали.

Все смотрели на реку, тихую, спокойную.

— Ой, — сказала Инга. — Это… Это что там?

Действительно, в воде, метрах в пятнадцати от берега, что-то плыло. Тут и тучка открыла луну.

— Русалка?

Нет, не русалка. Женское тело. Белое в лунном свете. Потому что нагое.

Все засуетились, зашумели, но Коля сохранил спокойствие.

— Лодка, тут есть лодка?

— Да, — ответил Черномор, — метрах в пятидесяти. Есть пара лодок на плаву, не успели вытащить на берег.

Через двадцать минут — легко сказать, трудно сделать, — тело вытащили на песок.

Да. Раки тоже были. Чёрные.

Никогда впредь не стану есть диких раков.

8 ноября 1978 года, среда

Семинар, день второй

— На зарядку, на зарядку, на зарядку, на зарядку становись! — задорная песенка звучала из репродуктора.

Но мы уже стояли. В танцзале — по случаю прохладной погоды.

Да, пионерский лагерь. Теперь и с трупом. То есть трупа уже не было, его увезли. Нас ещё вечером наскоро опросили, и на том разрешили жить прежней жизнью. Почему нет? Тело пробыло в воде несколько дней, скорее, с учетом температуры, несколько недель, а мы прибыли только-только.

Но настроения, понятно, никакого, и вчера вечер танцев отменили. Вместо этого — просмотр телевизора, парад и праздничная демонстрация трудящихся в записи.

Смотреть в тепле, сидя, куда комфортнее, чем стоя на морозце. И видно лучше: то один план, то другой, с разных точек, видны лица, видны улыбки, видны глаза.

И — помогло. Возникло чувство, что уж с нами-то ничего подобного случиться не может. У нас танки, у нас ракеты, у нас гаубицы, а, главное — у нас люди, люди, люди. Наши, советские, правильные. Они всегда помогут, защитят, спасут.

И потихоньку ужасная находка стала бледнеть, таять, исчезать.

К тому же погибшую мы не знали. Кто она, как погибла? Может, пошла купаться, да и утонула? Печально, да, но люди тонут. Милиция разберётся! Там знают, что делают!

Но всё же вечер прошёл в миноре.

Не думаю, что ночью меня стали бы беспокоить, но девочки меры приняли. Простые. Попросили двухместный номер, им его предоставили. Сдвинули две кровати-полуторки, уже можно жить. И я перебрался к ним. От греха подальше. Смешно, да не до смеха.

А утром — на зарядку!

Инструктор, человек третьей молодости, под пятьдесят, показывал нам элементарные упражнения, а мы их повторяли, кто лучше, кто хуже.

— Это Ковальчук! — шепнула мне Лиса. Видя, что фамилия мне не знакома, добавила: — Трехкратный чемпион!

Я не стал спрашивать, чемпион чего, чемпион когда, чемпион в чём. Довольно и того, что видел: человек явно не в лучшей форме. Далеко не в лучшей. Даже и буквально: мастерка на нём нуждалась в ремонте, а лучше бы и в отставке. Но если одежду поменять легко, то вот со здоровьем… Все признаки злоупотребления налицо, с пяти шагов видно. И слышно. Да и работать инструктором на базе отдыха для трехкратного чемпиона — та ещё карьера. И долго ли его будут держать?

— Ладно, продолжайте сами, — сказал вдруг Ковальчук, махнул рукой и пошёл из зала. Походка не спортивная, почти шаркающая. И покачивает его.

— Остограммился уже, — сказал один из новых кандидатов, Тарас. Без осуждения, но и без восторга. Прокомментировал.

— Я думаю, это испытание. Заранее запланированное, — сказала Лиса. — Посмотреть на нашу реакцию. Что мы станем делать, языками чесать, или продолжим занятия?

И она вышла вперед, стала лицом к нам.

— Итак, дыхательные упражнения школы боевых искусств Antonio Ilustrisimo. Прошу Ольгу и Михаила мне помочь.

Мы, конечно, помогли. Красавчики, не зря купили в школе форму лучшего качества, теперь пригодилась.

Нет, не скажу, что форма эта так уж лучше отечественной, хотя и лучше, да. Но главное — она иностранная, а всё иностранное — это почти волшебное. А слова «школа боевых искусств» и сами обладают магией. Боевые искусства — карате! дзюдо! кун-фу!

И вот мы втроём стали изображать живую картину «цапли утром у горного озера». И всё остальное. Когда через пятнадцать минут урок завершился, нас обступили и стали расспрашивать, что и как. Я помалкивал, а девочки изложили историю, как они боролись с американскими його-террористами. В подцензурном варианте, примерно так, как издают сказки братьев Гримм для детей.

— И что, вот прямо раз-два, и наповал? — спросил кто-то. Они все для меня пока «кто-то», безликая масса. Разве что Коля запомнился, и немножко Тарас. То есть по именам-то я их всех запомнил, этот — Сергей из Костромы, но как личность, он в тумане.

— Не раз-два, а раз, — сказала Ольга.

— Здорового мужика?

— Умеренного здоровья. Вроде тебя.

— Ну, покажите, как это.

— Нет, ты это не хочешь. Это ведь не кино и даже не спорт. Боевые искусства знают одну цель — победить. Противника не щадят. Упадешь, сломаешь шею, как дальше жить будешь?

— А вы чуть-чуть, не до смерти. Что я, не падал никогда? Докажите, что не выдумываете.

— Ты бы ещё на параде попросил: «дядя министр, покажи, как стреляет эта пушка, а то я не верю»

— Значит, только слова, — с деланным пренебрежением сказал Сергей из Костромы.

— Зачастую слова опасней пистолета, — ответила Ольга.

— Понял, понял, — а сам встал в боксерскую стойку. Что-то вроде. — Вот я на вас напал. С определенными намерениями. Попробуйте силой слов защититься.