- Самолёт? - осторожно спросил он. – Имеешь в виду корпоративный?

- Имею в виду твой. Тот, который вертикального взлёта. Можешь о секретности не париться, будут только люди, посвящённые так или иначе, в мои тайны.

- Я, пожалуй, не буду выделяться, и оставлю свой самолёт где-нибудь в овраге, а к тебе подъеду на простом автомобиле.

- Ну, это, как тебе самому будет удобно.

- В семь?

- Да.

- Буду, - и «повесил трубку» засранец.

Пит… ожидаемо отказался, узнав список приглашённых лиц. Но за предложение поблагодарил. Лекс спросил только, что с собой принести из спиртного.

Спиртное… не очень хорошо я к нему отношусь. Даже больше того: ярый противник этого яда. Однако, запрещать не стал. Всё же, в большинстве случаев, я за свободу воли. Хотят люди травиться – пусть травятся. Но Лане употреблять этот яд не позволю. Слишком уж негативно он на женский организм влияет. И, не уверен, что даже через «поцелуй» я буду в состоянии «починить» всё, что эта гадость портит.

***

***

Хлоя пришла на вечеринку первой из гостей. Как всегда активная, как всегда позитивная и весёлая. Обняла меня, обняла Лану, вручила нам в подарок какой-то набор посуды, после чего увела мою девушку куда-то в глубину дома, оставив меня хлопать глазами на пороге.

Вторым приехал на своём пижонском «Порше» Лекс. Причём, «Порш» был уже другой, не тот, что на прошлой неделе. Хотя, номер остался тот же: пафосное сочетание букв, складывающееся в имя владельца.

Лекс привёз пару бутылок какого-то коньяка, подозреваю, что очень дорогого и качественного. Однако, для меня особой разницы не было: качественный яд или некачественный. Мой организм не взять ни тем, ни другим, а вкус у них… «Пессимист считает, что коньяк пахнет клопами, оптимист – что клопы коньяком». Ну, как-то так, где-то. Но дорог ведь не подарок, дорого внимание. Парень старался, выбирал, хотел угодить. Что ж, я его буду своими ханжескими комментариями расстраивать?

Однако, нужным всё же посчитал напомнить, что нам с Ланой ещё двадцати одного года нет – несовершеннолетние мы, нельзя нам алкоголь по закону. Так-то, понятно, что на закон, как таковой, я уже довольно давно накладываю с прибором, но… не в этом случае. Двойные стандарты – родненькие.

Проводил в гостиную, усадил на диван, включил музыку, завёл легкий философско-политический диспут о нынешней мировой ситуации. Лекс рассказывал мне свои идеи, планы на ближайшее будущее, как он его видит. Я слушал, с чем-то соглашался, чему-то возражал, в каких-то моментах спрашивал уточнений.

Тут подошла и Тина. Всё-таки, она меня побаивается. Точнее, даже боится. Но при этом прячет свой страх за напускной бравадой и колючей хорохористостью. Нет, я её вполне могу понять, учитывая обстоятельства нашего знакомства, и то, что обо мне она знает. На самом деле, немного, но и этого хватает для формирования такого отношения.

Она принесла в подарок картину.

Надо сказать, что после того случая, когда её первое произведение ушло в частную коллекцию за миллион долларов, девушка серьёзно задумалась о живописи. Точнее, поверила в себя, как в художника. Пишет картины теперь не только для отмывки криминальных доходов (а работает она давно уже не только со мной. Особым чистоплюйством девочка не отличается, так что вполне охотно берётся за обеспечение алиби состоятельным преступникам на момент совершения преступления отыгрывая их где-нибудь в общественном месте, под камерами). Недавно вон, в Метрополисе, в Лютер-Плаза собственную выставку проводила. И посетители были! Даже отзывы в газетах были. Не отрицательные.

Что ж, не могу не признать: стиль у неё есть. Да и фантазия тоже. А уж восприятие мира… В общем, среди деятелей «Современного Искусства» она легко нашла себе место.

Картина… Называлась она довольно пафосно и даже претенциозно, в сравнении с предыдущими: «В руках Бога».

На картине был я. Точнее, это я понимал, что там я. Кому-то другому понять это будет не так просто. Холст, по её обыкновению, не был заполнен весь. Изображение было лишь в центре. И нарисован там был мужчина в марлевой медицинской маске, скрывающей всю нижнюю часть его лица, и в хирургической робе. Волосы скрывала медицинская шапочка. В глазах же, вместо одного зрачка были три шестерёнки обведённые красной прицельной сеткой, какая имеется на оптических прицелах, с яркой красной точкой в центре. Второй зрачок был нормальным… если можно назвать нормальным зрачок со светящейся желтым светом радужкой.

В поднятых на уровень груди руках, обтянутых синими медицинскими перчатками, мужчина держал Землю.

Наискось через всю медицинскую маску, открытую часть лица и край шапочки красовался ярко-алый росчерк крови с потёками. Кровь была и на перчатках, в которых лежала планета. Кровь скапливалась, текла по кистям рук и срывалась вниз каплями…

В целом, картина пробирала до мурашек. Мощный эмоциональный посыл, сильная энергетика... и очень неоднозначное впечатление, заставившее мою приветливую улыбку увянуть и сползти с лица

- Я художник, я так вижу, - поспешила выдать она и дерзко вздёрнуть подбородок.

- Возможно, ты видишь даже больше, чем думаешь, - вздохнул я, опуская картину от глаз и поворачиваясь к девушке. – Проходи, раздевайся, Лана с Хлоей уже о чём-то секретничают на кухне. Или присоединишься к нам с Лексом в гостиной?

- К вам мы присоединиться ещё успеем, - отозвалась она и шмыгнула на кухню.

Заскучать мы с младшим Лютером не успели, так как подъехал Уэйн.

Подъехал он на каком-то недорогом сером седане. Неприметная не новая машина, неприметный номер, за рулём сам Брюс. Опять же, никаких костюмов или броских дорогих шмоток. Бежевый свитерок, светлые брюки, бежевые туфли, непокрытая голова, аккуратная простая прическа, мягкое выражение лица, умные глаза, большая картонная коробка с тортом в руках.

- Привет, Брюс, проходи, - первым поздоровался я.

- Здравствуй, Кларк, - ответил он, пожимая мою руку. – Осторожнее с тортом, Альфред на него целое утро потратил. А тортики Альфреда… кощунственно будет упустить хотя бы крошку.

- О! – с величайшей осторожностью, как огромную ценность, принял из его рук коробку я. – Очень, очень кстати! О торте-то мы с Ланой и забыли позаботиться. Передавай мою сердечную благодарность Мистеру Пенниуорту! Кстати, знакомься, Брюс, это Лекс Лютер. Мой друг.

- Рад личному знакомству, - мягко улыбнулся Уэйн. Актёр он, конечно, от Бога. В том мягком, умном и тихом человеке, что сейчас был в моём доме, ни за что даже не заподозришь ту давящую глыбу бесконечной мрачной волевой решимости, которую он представлял собой в своей пещере при нашей крайней встрече.

- Лекс, - повернулся к Лютеру я. – Это Брюс Уэйн. Тот самый молодой и гениальный глава транснациональной корпорации, о котором так много пишут в прессе.

- Тоже очень рад знакомству, - встал, подошёл и пожал протянутую ему руку Лекс. – Много слышал о вас.

- Надеюсь, только хорошее? – улыбнулся Брюс.

- Ну, ты же понимаешь, что в прессе так не бывает? Обязательно найдётся какой-нибудь гнус, который плеснёт свой ковшик помоев, - ответно улыбнулся и Лекс.

Как раз в этот момент к дому подъехала машина Дианы, и я, извинившись, оставил молодых людей, отправившись встречать новую гостью. Ту, которую одновременно и боялся, и хотел увидеть. Перед которой было стыдно за свой срыв. Так ведь оно часто и бывает: в запале сделаешь или сказанёшь, а после, когда запал проходит, со стыда готов сгореть за себя, но ничего изменить уже нельзя. Поздно. Остаётся только жить дальше… как-нибудь.

Не дожидаясь стука или звонка, я открыл дверь. На пороге она. С поднятой для стука рукой. Смотрит на меня и слегка розовеет щеками. Понимает это и поджимает губы,

Я молча отхожу в сторону, пропуская её внутрь. Она так же молча проходит, позволяет помочь ей снять плащ и повесить его на вешалку. Закрываю дверь и двигаюсь следом за ней внутрь дома.