- Обязательство о неразглашении, Мистер Лютер, - пояснил «адвокат». – Собственно, бумаги – это чистая формальность. В случае, если вы нарушите обязательство, в суд с ними никто не пойдёт.

- К чему тогда эти формальности? – не понял Лайнел.

- Всего лишь для осознания вами серьёзности вопроса. Для привлечения к нему вашего внимания.

- Что ж, вы заинтересовали меня, Стив. Я готов слушать вас дальше.

- Так вот, понимаете ли, Мистер Лютер, «Надежде» не нужна реклама. Как вы правильно заметили ещё в машине, клиника официально даже не существует. У клиники достаточно клиентов. И клиника сама их находит. Клиника не заинтересована в том, чтобы о ней ползли слухи. Пусть и в среде людей, таких, как вы, считающих себя элитой.

- Вот как… - хмуро проговорил Лайнел, которого последние сказанные «адвокатом» слова явно задели.

- В общем, не для протакола, предупреждаю вас: в суд никто не пойдёт. Просто специалист клиники найдёт вас, где бы вы ни спрятались, и… вернёт всё, как было…

- То есть? – ещё сильнее напрягся Лайнел.

- Нормальным языком: если проболтаетесь кому либо, вас найдут и вырвут глаза. Теперь понятно?

- Но перевод…

- Обычное пожертвование богатого корпоранта в благотворительный фонд для получения налоговых льгот и послаблений. Обычное дело.

- А бумаги?

- Бумаги всё-таки подпишите, - улыбнулся «адвокат». – Можете не волноваться, они исключительно для внутреннего использования клиники. Никто сторонний их не увидит. Они в единственном экземпляре. Вам экземпляр не полагается.

- Да уж, - вздохнул Лайнел, ставя свои подписи. – Не так я привык вести дела.

- Клиника тоже не привыкла к тому, что клиент ведёт себя так демонстративно нагло, как вы, Мистер Лютер. Обычно, мы работаем тихо.

- Я понял вас, Стив.

- Надеюсь на это.

- Но, в будущем, я могу надеяться на… сотрудничество с клиникой? Человек я уже не молодой.

- Нет, - ответил «адвокат». – Если вы попытаетесь повторить сегодняшний «фокус» второй раз, то клиника примет ответные меры. И вам они не понравятся.

- Я понял вас, - вздохнул Лайнел.

- Надеюсь на это, - кивнул «адвокат», забирая и пряча бумаги в свой портфельчик. – Пойдёмте, я провожу вас…

***

- Знаешь, Кларк, - вернувшись и приняв свой обычный вид, обратилась ко мне Тина. – Ты не переборщил с Лютером?

- Нет, Тина, - помотал головой я. – Таким людям нельзя давать никаких поблажек. Они обязательно попытаются сесть на шею и подмять под себя. Здоровье – это деньги и власть. Лютер это понимает. А деньги и власть – это его страсть, то, ради чего, он пойдёт на что угодно. Это первое…

- А второе?

- А второе: мне действительно не нужны клиенты. Я не собираюсь ставить чудеса на поток. Только и исключительно те люди, в лечении которых я сам заинтересован. И, если Лютер не отстанет, я вовсе закрою «Надежду». В конце концов «Надежда» - это я. Для работы мне не нужно ни здание, ни оборудование.

- Но ты не думал, что можешь помочь тысячам людей? С твоими способностями…

- Всем не помочь, - ответил я чуть жестче, чем, наверное, хотел. – Если пытаться помогать всем, то не останется времени жить самому. При этом, не то, что благодарности не получишь, наоборот – только ненависть, злобу и проклятия.

- Но ведь это же не правильно.

- Да. Не правильно, - согласился я. – Но так работает мир. Ты способна его переломить? Переделать?

- Нет. Я – нет. Но ты? Ты можешь! С твоими способностями и возможностями… ты можешь сломать этот мир об колено так, как посчитаешь нужным, и никто не сможет тебе помешать.

- Пожалуй, - согласился я. – Вот только… я не хочу. Меня устраивает мир таким, какой он есть.

- Потому, что ты можешь им править? – не весело усмехнулась Тина.

- Я не хочу им править, - удивился я. – Зачем? Я хочу жить на своей ферме, со своей семьёй. Заниматься тем, что мне нравится, изо дня в день. Не отвлекаясь на всяческие революции и добывание «счастья всем, даром». Я – эгоист. Но, это бесполезный разговор. Когда ждать картину?

- Завтра, - подумав, сказала Тина.

- Как назовёшь?

- «Глаза Монстра».

- Оу…

***

***

Два оставшихся до школы летних месяца пролетели быстро и незаметно. И их вполне можно назвать счастливыми. Смоллвильские фрики вели себя тихо. Глобальных стихийных бедствий не происходило. Уоллер… ей было всё ещё не до меня – хватало текучки. Да и ударить меня чем-то более крупнокалиберным, чем Принцесса Амазонок, видимо было не в её силах. Трогать моих родных или друзей – не настолько она глупа. Да, искать способ меня контролировать, она не перестанет. Это понятно и обыкновенно. Любой чиновник, достигший такого положения, как Уоллер, будет желать и делать совершенно то же самое. Однако Уоллер – «зло» знакомое. Я потратил очень много времени на то, чтобы изучить её. Её и её возможности. Именно для этого, для высвечивания её возможностей, я и поставил её в то сложное положение. И продолжал давить для того же самого. И отпустил лишь посчитав, что в достаточной степени понял её.

То «хранилище», которое упомянула Уоллер при нашей последней встрече, я… нашёл. Она сама мне его показала, как только смогла выбраться из изолятора. Или что, кто-то хоть на мгновение поверил в то, что я оставлю её без внимания? Нет, конечно, я человек ленивый, но не совсем же дурак. Так плотно, как до этого, не слежу, но «одним глазком» присматриваю.

Да Бог с ней, с Уоллер. Делает своё дело, и пусть делает. Меня не трогает, и ладно.

Лайнел Лютер… всё лето так и провёл в замке, на попеченье у Лекса. Два месяца прикидывается слепым и троллит окружающих… я бы так не смог, наверное.

Вообще, был соблазн рассказать Лексу о реальном состоянии глаз его отца, но… не стал. В конце концов, это их внутрисемейные дела. Сами как-нибудь разберутся.

Уэйн… продолжает скакать по крышам в своём фетишистском костюмчике, обламывая кайф мафиози различных мастей. Правда, делает теперь это гораздо более адресно, выборочно и эффективно. Ну, у каждого свои тараканы в голове. Уж точно не мне о тараканах говорить, с моими-то криптонитовыми мутантами под крышкой черепной коробки. Хотя бы не «патрулирует» больше.

Но, стоит заметить, что Готэм-Сити стал заметно тише и безопаснее за это время. Правда, я бы лично, основную заслугу в этом отдал бы не «Бэтмену», а новому Комиссару – Джиму Гордану. Но он же в тесной связи с Бэтсем работает, так что тут всё-таки довольно всё спорно.

Зато, «мультиплеер» был-таки запущен. И выпуск «роутеров» шёл полным ходом. Сеть потихонечку заполнялась. Правда, проявилась одна проблемка: высокий пинг. Слишком долгое время отклика. Для самой работы Сети проблема не критичная, так как канал очень «широкий» и стабильный, но скорость распространения электро-магнитной волны в вакууме – вещь конечная. А расстояния от поверхности до орбиты совсем не маленькие, точно так же, как и расстояния между самими спутниками. А вот для «мультиплеера» - проблема серьёзная. Пришлось решать разделением серверов по географическим зонам, из того расчёта, чтобы время отклика оставалось ещё сколько-то приемлемым. Так что одного глобального «сервака» пока что не получилось, но я не теряю надежды и оптимизма. Как-то же в моём «прежнем» мире эту проблему решили? Значит, решение есть, значит, я его найду. И реализую.

«Идеальный Мир», в связи с этим, ещё не вышел, но во всю анонсируется.

Что ещё? А! Точно, забавный случай: картину Тины, которую я экспонировал в Метропольском выстовочном зале Лекса, купили. За миллион долларов! Нет, правда! Я сам удивился. Даже перед тем, как дать согласие на продажу (картина-то моя) «Сердца Любимого», я поставил задачу «Алисе» узнать подноготную покупателя.

Оказался реальный коллекционер. Состояние своё, он, конечно, нажил путём… не честным, но тратил он это состояние именно на составление коллекции картин. И в этой коллекции уже имелись работы Рембранта, Вангога, Дали, Шишкина, даже Давинчи… а теперь в этом ряду затесалась и Грир.