Утро было туманным, шел мелкий мокрый снег. Солнце даже не проглядывало. Серенький день как нельзя лучше соответствовал моему настроению в то утро. Я тосковал по Суми, и эта тоска становилась почти невыносимой в такие дни, как этот. Ветер налетал порывами, гоняя по улицам мусор и собирая его в кучи на углах улиц, он проносился подобно привидению, раскачивая провода и лишенные листьев голые ветки деревьев. Такие мрачные дни созданы для сил зла. Неудачи постигают несчастных людей, неприятности наводняют дома. Люди реже смеются. И чаще плачут. Пьяницы пытаются добраться до луны на небе, психи бросаются в море. В таком мрачном расположении духа я добрался до своего офиса в то утро. Все мои менеджеры выстроились у дверей, на их лицах отражалось уныние и мрачность этого дня.

— Присаживайтесь, друзья мои. Что случилось? — спросил я.

Фей-Фей взглянул на Майка Блейка, а тот посмотрел на Лену.

— В чем дело? — строго переспросил я.

— Прочтите это, пожалуйста, босс! — Фей-Фей положил передо мной газету. — Все тридцать официальных газет нашей страны, включая «Женьминь жибао» и «Гуанминьжибао», сегодня вышли с одинаковым текстом на первой полосе.

Я уселся и прочел заголовок статьи на первой странице:

«ОПРОВЕРЖЕНИЕ ФАЛЬШИВОГО АНТИКИТАЙСКОГО СООБЩЕНИЯ

Опубликованное вчера сообщение, в котором Специальный гарнизон Китая обвиняется в незаконном похищении популярной писательницы Суми Во, было сфабриковано антикитайскими элементами, внутри страны и за ее пределами. Это клевета, целью которой было запятнать грязью и опорочить торжество социалистической демократии в Китае, неуклонный феноменальный рост экономики, улучшение ситуации с соблюдением прав человека. Дело о публикации заведомо ложной информации будет тщательно расследовано. Подрывные элементы, имеющие отношение к данному случаю, предстанут перед судом, который защитит честь нашего народа».

— Меня это не пугает, — сказал я, подняв голову и оторвавшись от чтения.

— Босс, спуститесь ненадолго на землю, — стал умолять меня Фей-Фей.

— Спуститься? Мне? Это что еще за риторический оборот? — спросил я. — И это говоришь ты — лидер либерально думающей части общества?

— Было специальное собрание кабинета министров и всего пропагандистского аппарата на уровне провинций, — продолжил Фей-Фей.

— Приближается очередная чистка. Она всегда так начинается, — озабоченно заметила Лена.

— И всегда заканчивается тем, что наказывают какую-то крысу, чтобы напугать всех обезьян. Боюсь, что на сей раз этой крысой окажемся мы, — сказал Фей-Фей. — Никто из находящихся здесь не может чувствовать себя в безопасности.

— Вы всегда можете вернуться в свой бизнес по продаже лодок в Виргинии, Майк, — обратился я к своему американскому другу. — А вы снова можете возглавить руководство банка в Фуцзяци, Лена. Но я останусь здесь. Однажды меня выслали из этого города, в котором я родился. Ничто, — я стукнул по столу кулаком, — ничто теперь не заставит меня сдвинуться с этого места и уехать отсюда!

— Мы просто хотим, чтобы ты был осторожен, — сказал Майк.

— Почему никто не пытается быть полезным или помочь другим, почему вы все призываете только к осторожности? — горько заметил я. — У меня есть новость и похуже, чем эта. Суми и я… Мы разошлись, каждый пошел своим путем… временно, вот так.

— И что же могло произойти между вами? — спросила Лена.

— Причина, которую никому здесь знать не интересно. — Я отказался обсуждать это.

Лена подошла ко мне и обняла. Майк покачал головой и сказал:

— Мне жаль, парень. Налить тебе?

— Ты никогда не думал, что женитьба на ней — хорошая идея, — с упреком сказал я Майку.

Майк пожал плечами:

— Это мое обычное отношение к браку вообще, но я совершенно не настаивал на том, чтобы вы расходились.

— Давайте займемся делами. Садитесь, — приказал я.

— Дела подождут. Мы можем вернуться сюда в любое другое время, — сказал Фей-Фей.

Майк и Лена согласно кивнули.

— Нет, останьтесь и послушайте. Вчера мне в голову пришла одна мысль. «Дракон и Компания» должны расширить сферу своего влияния в средствах информации. У нас есть издательство, но я бы хотел, чтобы вы, Фей-Фей, организовали еще дюжину новых журналов. Политика, образ жизни, моды, бизнес — все что угодно. И еще газеты, которые бы публиковали любые подходящие для печати материалы. Меня всегда приводил в восторг простой девиз, который напечатан вверху первой страницы «Нью-Йорк таймс»: «Все новости, достойные опубликования». Мне это нравится. Все, что можно напечатать.

— Но сейчас не самое подходящее время, — прервал меня Фей-Фей.

— Наоборот, это лучшее время. Экономический рост требует большей свободы слова. Режим душит желания и волю людей и тормозит подъем, который переживает наша страна. По традиции правительство осуществляет надзор за средствами массовой информации и велит народу, целому миллиарду граждан, что им следует слушать и читать. Мы должны изменить это. Это зависит только от нас. Я хочу печатать и распространять правду. У людей есть на это право, как это гарантировано конституцией.

— Ты знаешь, что ваша китайская конституция — это же просто смех, — заметил Майк.

— Ты прав. Сейчас это смешно. Но я хочу изменить и ее тоже, чтобы усилить непреложность законов для каждого, а не поддерживать и дальше абсурдное правление наших коррумпированных правителей. Изменения должны происходить по нашей воле, а не по их произволу. Я хочу иметь собственные телевизионные станции, кабельное телевидение, радио. И знаете, чем мне особенно нравится эта мысль?

— И чем же? — полюбопытствовал Майк.

— Тем, что, пока мы будем делать нечто важное для всей страны, мы заработаем кучу денег. Они сами потекут к нам рекой. Средства информации в скором будущем превратятся в мощную индустрию. Еда, напитки и все необходимые для жизни вещи уже и так доступны. Но огромное население нашей страны жаждет пищи для ума и души. Они хотят читать, видеть и слышать новые, полные глубокого смысла вещи. Отправляйтесь и разыщите для меня команду издателей и авторов с новыми идеями и свежим стилем. Я хочу, чтобы люди с нетерпением ждали наших публикаций. Я хочу внедрить новое название для целого бренда, что-то вроде «Нью-Йорк таймс», или журнала «Форбс», или «Экономист». Я хочу, чтобы люди гордились тем, что читают журналы и газеты, чтобы они духовно обогащались и повышали свой интеллектуальный уровень благодаря нашим изданиям. Они никогда не бросят нас, если нам удастся завоевать их сердца. Фей-Фей, я хочу, чтобы ты изучил вопрос о лицензии на открытие новых теле- и радиостанций по всему Китаю.

— Сделаю, мистер Лон. Но правительственная цензура будет нашим самым большим препятствием.

— Я верю, что мы сделаем все возможное и невозможное. Вы, Лена, пожалуйста, побеседуйте с Дэвидом Ли — менеджером Национального банка Китая, чтобы выяснить, не могут ли коммунистические деньги профинансировать еще некоторые наши капиталистические проекты. Продайте ему эту идею, как вы всегда делаете. У вас это прекрасно получается, Лена.

— Я сейчас же займусь этим.

— Майк, мы уже отправили прошение в городской совет Пекина о разрешении строительства «Центра Дракона»?

— Его вчера передали из рук в руки прямо в кабинет генерального директора Архитектурного управления Пекина. Еще одна копия была направлена в кабинет уважаемого мэра. Я полагаю, что мы получим разрешение до конца недели. Они все еще чувствуют во рту вкус вашей прекрасной еды, чудесных сигар и напитков и не скоро забудут его.

— Спасибо, Майк. Оставь все тревоги по поводу этих дел с правительством мне. Мы сумеем привлечь лучшие мозги в Китае на нашу сторону. Мы будем драться до конца. Всем — счастливого Нового года!