Набор бытовых предметов прежний. Это черешковые ножи с деревянными или костяными рукоятями, каменные брусковидные оселки, менее тщательной выделки кресала — калачевидные с несомкнутыми концами и овальные, представляющие новый тип (табл. 102, 23, 22, 17–19). В мужских погребениях, как и ранее, встречаются мотыжки (табл. 102, 14) и серпы другого облика, с черенком; характерны топорики-секирки с удлиненным лезвием, которые, возможно, входили в комплект воинского вооружения.

Изменились женские украшения. Исчезли из обращения браслеты и перстни-печатки. Наряду со старыми простыми височными кольцами (проволочными несомкнутыми, с одним заостренным концом) широко распространились новые бронзовые и серебряные, спирально изогнутые в полтора-два оборота из дрота или трубочки (полые) (табл. 102, 3). Увеличилась разновидность бус, но их формы остались прежние — неправильные бочонковидные, шаровидные, зонные и дисковидные, к которым прибавились рубчатые и четырнадцатигранные. Каменные изготавливались из тех же материалов; среди стеклянных стало больше полихромных глазчатых и полосчатых и появились узорчатые и с прожилками, в том числе крупные цилиндрические или веретенообразные пронизи (табл. 102, 5). Продолжают бытовать проволочные серьги колечком, к XIV в. относятся новые типы серег: вопросовидные и с асимметрично биконической, оттянутой книзу напускной бусиной, изготавливаемые из серебра. Меняются бубенчики, приобретя округло-овальную и кубовидную формы. Они имеют одну щель и валик-ребро по спайке горизонтальных половинок (табл. 102, 20, 21). Пуговицы используются костяные прежнего типа и бронзовые литые — сферические с проволочной петлей и появившиеся ранее, но огрубленные биконические с пластинчатой петлей, которые преобладают (табл. 102, 4, 30, 31). Пряжки были, преимущественно, железные прямоугольные.

В инвентаре женских погребений присутствуют не встречавшиеся до этого предметы рукоделия: бронзовые наперстки с чеканным пунсоном, костяные проколки, украшенные гравировкой, бронзовые иглы и костяные трубочки-игольники (табл. 102, 11, 12, 16). К ним причисляют также кабаньи клыки, игравшие роль гладила и часто клавшиеся в могилы. Дополняют женский инвентарь пряслица из черепков и камня (табл. 102, 13) и ножницы старого типа, наряду с которыми начинают встречаться шарнирные. Характерны ранее редкие бронзовые туалетные наборы, состоявшие из копоушки, ногтечистки и миниатюрной дырчатой ложечки, а также отдельные предметы из них. Особенно часто попадаются ногтечистки с витым стержнем и расплющенным загнутым концом (табл. 102, 9). Столь же часто попадаются в погребениях зеркала — простые дисковидные с петелькой в центре на обратной стороне. Иногда они имели бортик и, как прежде, простейший орнамент (табл. 102, 1, 2).

Глиняная посуда помещалась в ногах, эпизодически в головах умерших, со временем став неотъемлемым атрибутом могил. В основном, это гончарные красно- и оранжево-глиняные кувшины и кружки с прищипленным краем-сливом против ручки или «на себя», которые по-прежнему украшались лощением (чаще вертикальным полосчатым) и теперь гораздо реже рифлением. Сохраняется характерный способ крепления ручек одним концом к середине горла, другим к плечикам. Наряду с глиняными, а иногда вместо них, в могилах у ног или справа у бедра покойников находились стеклянные сосуды. Это стаканы с воронковидно вогнутым дном, прямыми раструбообразно расширяющимися к устью стенками и эмалевой с золотом росписью в виде мелких рыбок, дельфинчиков, птиц и бордюров с арабскими или псевдоэпиграфическими надписями (табл. 102, 6, 7). Такие стаканы изготавливались в Сирии и Месопотамии в XII–XIV вв. и мамлюкском Египте в XIII–XIV вв. и были распространены на черноморском побережье от Анапы до Абхазии. Благодаря традиционному наличию в ящичных погребениях северной части побережья, они играют роль их «визитной карточки», особенно в XIV — начале XV в. Встречаются также стаканы цветного стекла аналогичной формы, но более приземистые и без росписи, с рельефным налепным декором частыми каплями на тулове (табл. 102, 8).

Несмотря на наличие каменного ящика, парное двухъярусное с северо-западной ориентировкой погребение в пос. Мысхако, о котором говорилось выше, резко выделяется деталями обряда среди остальных ящичных захоронений и, в отличие от них, более узко датируется концом XIII — началом XIV в. (табл. 96, 15). Верхнее погребение лучника было покрыто кожей и лежало на слое березовой коры, под которым тоже зафиксирована кожаная прослойка. Лук справа и колчан были помещены поверх кожаного «покрывала». Колчан имел деревянную тыльную сторону, берестяную лицевую с костяными накладками с резным и циркульным геометризованным орнаментом (табл. 102, 15) (Дмитриев А.В., 1978, с. 9 и сл.). Стрелы с обмотанными берестой древками были обращены остриями ко дну колчана. Нижнее женское погребение сопровождалось тремя ножами, серебряными спиральными височными кольцами, хрустальными гранеными и округлыми ластовыми и гагатовыми бусами, бубенчиком с ребром и ногтечисткой описанных типов (табл. 102, 5, 9, 21). У головы женщины находился кожаный мешок или сумка и в нем самшитовый двусторонний гребень с циркульной гравировкой (табл. 102, 10) и точеная деревянная поделка со следами раскраски, вероятно, шкатулка или сосудик. К этому же времени относится комплекс из могильника у горы Мысхако — ящичное погребение лучника со стрелами и деревянным колчаном с костяными накладками иного, «кипчакского», типа, пышно орнаментированными гравировкой, заполненной черной пастой (табл. 102: 24–27) (Сизов В.И., 1889, с. 74).

В южной части побережья в окрестностях Сочи курганные могильники в основной массе не исследованы, а единичные вскрытые насыпи дали преимущественно поздний материал XIV–XVI вв. (Воронов Ю.Н., 1979, с. 105–108). Для них характерно использование камня в погребальных сооружениях в большем количестве (концентрические обкладки, большие гробницы, вымостки), единообразие инвентаря и отсутствие погребений с конем как в это, так в предшествующее время.

Материальная культура населения побережья Северо-Восточного Причерноморья, какой она представлена археологическими памятниками XI–XIV вв., неоднородна. Это объясняется, с одной стороны, неравномерной их изученностью, с другой — природно-географическими условиями и различной историко-культурной ориентацией разных его частей. Север региона (до широты Туапсе), в целом, тяготеет к Северо-Западному Кавказу. Яркие слагаемые здешней культуры конца XI — первой половины XIII в. создают носители кремационного погребального обряда, которые, в свою очередь, генетически связаны с предшествующим периодом VIII–X вв., когда тут внезапно появляется этот обряд. Связь прослеживается в преемственности и развитии обряда трупосожжения, в вещах и составе погребального инвентаря, в трансформации в конце XI — первой половине XIII в. обычая VIII–IX вв. помещать в воинские погребения сбрую в обычай сопровождать погребения захоронением коня. Предстоит выяснить, непрерывной или дискретной была эта связь. Заметная хронологическая и археологическая лакуна, т. е. малочисленность древностей (особенно погребений) X–XI вв., пока ждет разгадки. Она может объясняться цепочкой факторов: невыявленностью в регионе соответствующих грунтовых памятников, поселений и могильников; еще неясной для нас демографической ситуацией в равнинных и горных районах; временным отсутствием разработанной хронологической классификации местных вещей финального этапа салтово-маяцкой эпохи и второй половины X–XI вв. (важно подчеркнуть, что систематизация археологических материалов периода развитого и раннего средневековья является молодым направлением в их изучении). Так, по мнению А.В. Дмитриева, внезапное и обильное появление в Причерноморье курганов с кремациями и впускными ингумациями при многовариантности погребального обряда относится к первой половине XIII в. и связано с монгольским вторжением и перемещением разноплеменных групп, но это не исключает наличия редких подкурганных захоронений XI–XII вв., которые могли оказаться «перекрытыми» массой новых кладбищ (Дмитриев А.В., 1988). В этой связи тем более перспективна разработка хронологической классификации погребений исследованных могильников наряду с изучением равнинных районов у Анапы, станицы Раевской и в Цемесской долине, давших материал X-XII вв., о необходимости которого говорит А.В. Дмитриев.