Исключением является Ильичевское городище (7), ставшее эталонным памятником этого периода на Таманском полуострове (табл. 60). Оно исследовалось Д.Б. Шеловым, Н.И. Сокольским и Э.Я. Николаевой (Шелов Д.Б., 1951; Сокольский Н.И., 1966; Николаева Э.Я., 1978; 1981; 1983; 1984; 1991). Памятник представляет остатки большого античного поселения и крепости-«батарейки», окруженной земляными валами. В конце IV в. н. э. на месте погибшей еще в римское время крепости была выстроена новая.
Крепость ранневизантийского времени представляла собой внешний пояс оборонительных башен и стен, к которым изнутри были пристроены жилые — казарменного типа, а также хозяйственные и производственные помещения. Площадь почти прямоугольной в плане крепости составляла около 3 тыс. кв. м. Ее стены и башни возводились из сырцового кирпича на каменных фундаментах-цоколях, в кладке которых зачастую использовались известняковые надгробия I–II вв. н. э. (КБН, № 1023–1035). В ранний период она имела не один пояс внутренних помещений. Их наружные стены целиком были сложены из камня, а стены-перегородки были каменными лишь в нижней части. Помещения имели вторые — жилые этажи. Их крыши были и камышовыми, и черепичными, собранными из черепицы различного времени. Окна были остеклены. Из нижних заглубленных и преимущественно хозяйственных помещений каменные ступени вели в замощенный двор, обнесенный навесом на деревянных столбах. Во дворе были устроены водостоки, цистерна для сбора воды и вкопаны пифосы для соления рыбы, накрытые каменными крышками, и для запаса воды. Внутреннее пространство крепости использовалось с максимальной экономией. Кроме «нижнего», существовал также «верхний двор», соединявшийся с «нижним» крытым переходом. Главные ворота с привратной башней и замощенным въездом находились с южной стороны. За ними, в юго-восточном углу крепости открыта «мастерская стеклодува», представлявшая отдельный дом из шести помещений, с небольшим замощенным двором, где находилась цистерна. Два помещения были производственными, два — жилыми, одно — комнатой привратника, лавкой и мастерской по ремонту керамической посуды, последнее, вероятно, — хозяйственным.
В северо-восточном углу крепости исследован дом «начальника гарнизона» и крытый переход, выводивший к калитке в стене, через которую можно было попасть в небольшой поселок, находившийся за ее стенами. Границами поселка были старые валы, в рассматриваемое время превращенные в свалку. Площадь его составляла около 8 га. На южной окраине исследована винодельня V в. н. э., имевшая рычажно-винтовой пресс.
Коллекцию находок из ранневизантийского слоя памятника можно считать эталонной в изучении материальной культуры Тамани V — середины VI в. Для датировки ключевое значение имеют ряд типов краснолаковой и стеклянной посуды, а также украшения из металлов. Моду первой половины или середины V в. отражает сочетание двупластинчатых фибул из помещения XXVIII (табл. 61, 55–56) (Амброз А.К., 1966; Gavritukhin I., 2003). Общепризнанные даты крупной прогнутой подвязной фибулы, броши — цикады, подвески «палица Геракла» и сосудов с налепами синего стекла не выходят за рамки конца IV–V в. (табл. 61, 54, 53, 44, 43) (Kazanski М., Périn Р., 1998, с. 20–21; Werner J., 1964; Гавритухин И.О., 2000, с. 268–273). Те же хронологические рамки предложены рядом специалистов для краснолаковой керамики «понтийской» группы (табл. 61, 45–47) (Атавин А.Г., 1993, с. 155). Для второй половины V в. характерны некоторые формы и клейма «фокейской» краснолаковой керамики (табл. 61, 48–50, 42) (Hayes J.W., 1972). Накладка со вставками (табл. 61: 52) напоминает как боспорские височные подвески первой половины V в., так и броши, появившиеся на Северо-Западе Кавказа в последние десятилетия V в. (Айбабин А.И., Хайрединова З.А., 1998, с. 309; Прокопенко Ю.А., 2001). Встречаются формы и клейма «фокейской» краснолаковой керамики, характерные для памятников второй половины V — первых десятилетий VI в. (табл. 61, 38–40), но основная масса такой посуды представлена образцами, типичными для VI в. (табл. 61, 16–21, 26–28, 31, 32, 37), а в небольшом количестве присутствуют и формы, появление которых относится к третьей четверти VI в. (табл. 61, 10–13) (Hayes J.W., 1972; Сазанов А.В., 1994; 2000). Есть и миски, форма которых сопоставима с краснолаковой посудой «африканской» группы (табл. 61, 14, 15, 25, 35). Их датировка укладывается в рамки VI в. Подвязная фибула (табл. 61, 23) относится к «византийской» группе, бытующей в VI в. «Птицеголовая» накладка (табл. 61, 24) сопоставима с образцами боспорского ремесла VI в. (Айбабин А.И., 1990, рис. 39, 5; 15, 1–2). Состав датирующих находок и позднейшие монеты из «клада 1975 г.», представленные византийскими солидами, чеканенными между 538 и 565 гг., позволяет связывать гибель крепости с тюркютским вторжением 576 г.
Перечисленные хронологические реперы дают возможность для датировки других категорий находок. Кроме импортной краснолаковой керамики столовая посуда представлена рядом других групп. Таковы лощеные блюда бежевого или серого цвета, украшенные врезным или пролощенным орнаментом (табл. 63, 35, 36, 46, 47), простые миски с коническими стенками (табл. 62, 24; 63, 40). Ойнохои, кувшины, кружки очень разнообразны по форме и пропорциям, орнаментации и технологии (табл. 63, 25, 26, 28–30, 32–34, 37–45; 62, 17–23). Среди них присутствуют как высокохудожественные импортные образцы, так и сделанные на месте или привезенные из ближайших центров. Разнообразны керамические вазы (табл. 62, 10–12). Кухонная посуда представлена кастрюлями, сделанными в античной традиции (табл. 62, 70–74) и, вероятно, близкими по функции лепными сосудами (табл. 62, 76, 78), сковородами, различными лепными мисками (табл. 62, 60–64, 77). Многочисленны лепные горшки (табл. 62, 25–32, 79–85), как правило, не орнаментированные, часто с одной, реже — с двумя ручками. Лепная керамика, большей частью фрагментированная, составляет в некоторых помещениях до половины образцов керамических изделий.
Среди тарной керамики выделяются амфоры (более 100 целых и реконструированных форм), корчаги, пифосы (табл. 62, 43–50, 86-100; 63, 48–59). К керамическим изделиям относятся также импортные и местные светильники (табл. 62, 13–15; 63, 22–24, 27, 31). Среди посуды из стекла преобладают рюмки, не редки маленькие кувшинчики, встречаются чаши, бутыли, в том числе крупные со срезанным краем и маленькие с утолщенным венчиком, есть тонкостенные стаканы или кубки, фрагменты трехручных «светильников», обломок стеклянной тарелки (табл. 62: 7–5; 63: 7-72; 61: 43). Многочисленными обломками представлено оконное стекло округлой и прямоугольной формы. Две круглые стеклянные пластины, диаметром 5 и 6 см, Э.Я. Николаева считает связанными с ремеслом стеклодува (Николаева Э.Я., 1991).
К украшениям относятся широко распространенные на юго-востоке Европы в V–VII вв. серьги с полиэдрическим окончанием (табл. 61, 60, 66) (Гавритухин И.О., 2000, с. 279). Представлены и калачевидные серьги V–VII вв. (табл. 61, 67), основная зона концентрации которых приходится на Северный Кавказ (Гавритухин И.О., Малашев В.Ю., 1998, с. 66). Ближайшие аналогии фибулам, брошам, пряжкам, накладкам с вставками, используемым как подвески колокольчикам (Айбабин А.И., 1999, с. 157, 160) (табл. 61, 23, 24, 53–59, 68, 73–75), есть в Крыму и на Кавказе. Подвески или нашивки в виде человечка (табл. 61, 72) традиционно считают амулетами, а распространены они от Центрального Кавказа до Южного Крыма (Шелов Д.Б., 1978, с. 87; Амброз А.К., 1992, с. 84; Ковалевская В.Б., 1995). Учитывая, что на Ильичевке их найдено не менее пяти штук, и многочисленные находки в Керчи, основной зоной концентрации этих вещей следует считать Боспор.
