Для обоснования хронологии пряжек большое значение имеет эволюция длины верхней части пластины, соединяющей кольцо и рамку пряжки. У ранних пряжек короткая пластина, а у поздних — самая длинная (Амброз А.К., 1988, с. 5, 7, рис. 11). Различия в длине позволяют разделить пряжки на 5 вариантов (Айбабин А.И., 1990, с. 19, 33, 34, рис. 2, 90, 91; 30, 2).
В погребениях могильников Суук-Су и Лучистого пряжки с короткой пластиной (длина 1–1 4 см), соединяющей кольцо и щиток, I варианта, в основном, найдены с вещами второй половины VI в, пряжки с пластинами II и III вариантов (1,5–2,2 см и 2,3–2,6 см) — с вещами первой половины VII в., а пряжки с длинной пластиной IV и V вариантов (2,8–3 см и 3,1–3,8 см) — с вещами второй половины VII в. (Айбабин А.И., 1990, с. 33, 34, 62, рис. 2, 136, 166; 33, 1; 34).
Большие серебряные пряжки с ромбовидным щитком (табл. 19, 36), украшенным четырехлепестковым или крестовидным гнездом со вставками светлого стекла и сделанными при отливке и подправленными резцом ромбом, S-видными завитками и зооморфными фигурами по конструкции, способу крепления на ремне, форме и декору кольца и язычка близки южнокрымским орлиноголовым пряжкам. Рассматриваемые пряжки А.К. Амброз считал продукцией крымских ювелиров — потомков переселившихся на полуостров гепидских мастеров. Декор крымских пряжек является сильно искаженным вариантом среднедунайских. Мастера наряду с элементами гепидского стиля (звериная голова с цветными вставками, клюющие орлы) использовали мотивы скандинавского звериного стиля (изображенные у основания щитка головы в профиль с широко раскрытой пастью, а по краям заостренной части щитка — парные фигуры лежащих зверей). Местные ювелиры сохраняли лишь общее впечатление от заимствованного декора, произвольно варьируя непонятными мелкими деталями, сильно искажая некоторые из них. Судя по длине пластины, соединяющей кольцо и щиток (не короче 3 см), данные пряжки синхронны орлиноголовым V варианта второй половины VII в. (Веймарн Е.В., Амброз А.К., 1980, с. 249–261).
С середины VI в. среди варваров — союзников Византии распространились геральдические пояса со свисающими узкими ремнями (Амброз А.К., 1973, с. 295, 298; Амброз А.К., 1981, с. 16). Основной ремень застегивался металлической пряжкой, состоявшей из рамки и подвижной иглы. Многие пряжки делали со щитком, к которому прикрепляли конец основного ремня, а на концах ремней — наконечники. По технике изготовления и декору деталей поясные наборы делятся на пять типов: I — с литыми орнаментированными деталями (табл. 20, 24, 25); II — с литыми прорезными и гладкими деталями (табл. 20, 1-23, 26–50); III — с литыми гравированными деталями (табл. 20, 74–85); IV — с деталями с инкрустацией и напаянным декором (табл. 20, 96, 97, 105); V — со штампованными деталями (табл. 20, 86–96) (Айбабин А.И., 1990, с. 52; 1999, с. 318, табл. XXXI).
Итак, для погребений восьмой хронологической группы показательны широкопластинчатые фибулы (табл. 19, 13, 14), двухпластинчатые фибулы пальчатые фибулы керченского типа, южнокрымские орлиноголовые пряжки I варианта большие пряжки с прямоугольным щитком с оттиснутым изображением креста, В-образные пряжки, пряжки с треугольной рамкой пряжки, с трапециевидной рамкой, детали геральдических поясных наборов I и II типа (табл. 19, 20), краснолаковые миски VI в. (Hayes J.W., 1972, p. 335, fig. 69, 17, 19, 23, 24; p. 345, fig. 71, 1–6, 14). В Лучистом в склепе 77 в захоронении конца VI в. лежали большая пряжка с прямоугольным щитком и пальчатые фибулы типа Удине-Планис второго варианта (Айбабин А.И., 1999, с. 271, рис. 43, 2, 3). Абсолютная дата инвентаря погребений восьмой группы устанавливается по южнокрымским орлиноголовым пряжкам I варианта второй половины VI в. и монете Юстиниана I 527–565 гг. из Суук-Су из склепа 56 (Айбабин А.И., 1990, с. 63, рис. 2, 81).
На некрополях в могилах девятой группы преобладают подвязные и литые широкопластинчатые фибулы, двухпластинчатые фибулы, пальчатые фибулы типов Керчь, днепровские фибулы, фибулы с бордюром из птичьих головок, литые двухпластинчатые фибулы, орлиноголовые южнокрымские пряжки II и III вариантов, большие пряжки с прямоугольным щитком 3-го 4-го, 5-го и 6-го вариантов, В-образные пряжки, лировидные пряжки, пряжки с трапециевидной рамкой, цельнолитые пряжки с овальной рамкой и детали геральдических поясных наборов I и II типов, красноглиняные ойнохои и светлоглиняные лекифообразные кувшины. Хронология инвентаря захоронений девятой группы основана на монете 590/602 гг. из Суук-Су из могилы 77 и южнокрымских орлиноголовых пряжках II и III вариантов, сделанных в первой половине VII в. (Айбабин А.И., 1990, с. 63, 64, рис. 2, 90, 107) (табл. 19; 20).
Для захоронений десятой группы показательны малые пальчатые фибулы с ромбической ножкой с двумя выступами в виде птичьих голов, литые двухпластинчатые антропо-зооморфные фибулы, южнокрымские орлиноголовые пряжки, большие пряжки с ромбическим щитком популярные в основном во второй половине VII в. византийские пряжки (лировидные, поздние варианты В-образных, и другие), псевдопряжки, детали поясных наборов II типа, геральдических поясных наборов III типа, инкрустированные цветным стеклом детали поясных наборов IV типа, наконечники ремней с инкрустацией и штампованные детали поясных наборов V типа, аланские антропоморфные амулеты.
В многослойных склепах в Лучистом находки, типичные для комплексов десятой группы, находились в слоях, перекрытых слоями с вещами первой половины VIII в., но отсутствовали в нижних слоях. Для определения даты погребений данной группы важны орлиноголовые пряжки IV и V типов, большие пряжки с ромбическим щитком, крест, подобный византийским второй половины VII в. (табл. 19; 20). Некоторые украшения и детали поясных наборов аналогичны входящим в состав комплексов последней четверти VII в. из Келегей 1 и Перещепины (Айбабин А.И., 1990, с. 63, 64). Очевидно вещи из захоронений десятой группы датируются второй половиной VII в.
Суммируя вышесказанное, рассмотренные хронологические группы можно датировать восьмую — 550–600 гг., девятую — 600–650 гг., десятую — 650–700 гг.
Находки, типичные для комплексов этих групп, выявлены на Загайтанской Скале (3)[6], в крепостях Горзубиты (43) и Алустон (52), на могильниках Сахарная Головка (8), Черная речка (4), в окрестностях Балаклавы (2), Артек (46), Гугуш (47), Суук-Су (48), Симеиз (36), Кекенеиз (35), Ореанда (39), Терновка (13), Баштановка (24) и Скалистое (29), на городищах Чуфут-Кале (27), Мангуп (15), Эски-Кермен (14), Бакла (28) и на связанных с ними соседних могильниках, на плато Тепе-Кермен (25), в Лучистом (53).
Вещи и керамика, характерные для девятой и десятой групп найдены на некрополе и поселении в Малом Садовом (21) и в Кореизе (37), у подножия пещерных монастырей Шулдан (10), Чилтер-Коба (17) и Чилтеры (Мармара) (9), а для третьей группы — в Судаке (62), в Партените (49), на могильниках в Узень-Баше (6), Ароматном (65), Большом Садовом (16), в Фыцках (26), Бал-Готе (42).
Во второй половине VI–VII вв. в Юго-Западном Крыму на многих некрополях зачищены погребальные сооружения тех же типов, что и известные во второй половине III — первой половине VI вв. грунтовые ямы с покрытыми досками костяками, ямы с перекрытыми плитами заплечиками, могилы с одним или двумя подбоями и Т-образные в плане склепы. Во многих склепах в Херсоне, на склоне Сахарной Головки и Эски-Кермена, в Лучистом, Скалистом, у подножия Баклы на протяжении одного-полутора веков погребали до десяти-двадцати умерших. Видимо, такие склепы являлись родовыми усыпальницами, в которых хоронили представителей нескольких поколений одной семьи. На Эски-Кермене с первой половины VII в. в скале вырубали могилы с антропоморфным углублением на дне. Умерших хоронили на спине головами на северо-запад или запад со слегка согнутыми в локтях руками со сложенными в области живота кистями и вытянутыми ногами (Айбабин А.И., 1993а, с. 127–129).
