Вторая хронологическая группа, время которой ограничивается второй половиной V — первой половиной VI в., представлена в основном одиночными захоронениями в подбойных земляных гробницах или простых грунтовых ямах. Однако наряду с этим продолжают свое существование и семейные усыпальницы — склепы с коллективными погребениями. Погребальный инвентарь второй группы в отличие от предшествующего периода значительно беднее и однообразнее (табл. 17, 1-11, 13–15, 17, 19, 20, 25, 26). Ряд категорий вещей, широко представленных в первой хронологической группе, а также оружие, конское снаряжение, наконечники поясов, полихромные изделия либо полностью отсутствуют в ее комплексах, либо являются единичными находками. В то же время в погребальном инвентаре второй группы появляются новые формы пряжек, фибул, стеклянной посуды (табл. 12, 36–51; 13, 23–33). Так, например, в этот период распространяются небольшие литые пряжки со слабо выраженным В-образным контуром передней части рамки со скошенными краями и округлой пластинчатой обоймой, а также цельные литые пряжки с квадратной рамкой (табл. 12, 38–40, 45, 46, 48).
Стекло данной группы характеризуется в основном колбообразными сосудами (табл. 13, 29, 31, 33), которые по форме продолжают линию развития аналогичных сосудов первой группы, но отличаются от них укороченными пропорциями и иным оформлением верхней части горла в виде низкой воронки с широкими отогнутыми полями с массивным валиком по краю устья (табл. 13, 31).
Ко второй половине V в. относятся также стаканы в виде усеченного конуса, бокалы на ножке, лампадки (табл. 13, 28, 30, 32). В склепах еще продолжают встречаться фибулы, вырезанные из цельной серебряной пластины (табл. 13, 14).
В склепе 78 найдена пара пластинчатых фибул нового вида со слегка вогнутыми краями в нижней части ножки и трапециевидной головкой. Как и предыдущие, они сделаны из тонкой раскованной пластинки. Однако массовый характер в это время приобретает распространение так называемых пальчатых фибул (табл. 13, 24–27). Многие десятилетия в литературе обсуждаются вопросы их хронологии и происхождения. Подробный анализ разноречивых мнений дан в работе, специально посвященной этим проблемам (Засецкая И.П., 1998, с. 394–478). Кроме того, в ней представлена классификация боспорских пальчатых фибул, в основу которой положены особенности формы и орнамента. Боспорские пальчатые фибулы — не уникальное явление, они представляют собой определенную разновидность европейских фибул, известных в зарубежной литературе как «Bügelfibulen», которые были широко распространены по всей Европе среди племен и народов германского происхождения в V–VII вв. Это обстоятельство заставило нас искать прототипы боспорских экземпляров в западноевропейских образцах. Изучение интересующего нас материала позволило сделать следующие выводы: появление и начало производства фибул на Боспоре относится еще к V в., вероятнее всего к его последней четверти. Время же бытования основной массы фибул следует ограничить первой половиной VI в. И лишь фибулы одного вида (Вид III по нашей классификации) продолжают бытовать до конца VI в. н. э. Только эти, последние встречаются в погребениях третьей хронологической группы раннесредневекового боспорского некрополя (вторая половина VI — начало VII в.), где они сочетаются с орлиноголовыми массивными пряжками и особого вида стеклянными колбообразными сосудами (табл. 13, 34, 35, 35а, 36; 12, 60, 62).
Пальчатые фибулы, а затем и орлиноголовые пряжки, которые составляют гарнитур женского украшения, являются типичными атрибутами германской одежды. Они не могли появиться на Боспоре просто как «дань моды». Первое их появление здесь можно связать с определенным историческим событием — распадом «державы» Аттилы в 454 г. Гунны, потерпев поражение в схватке со своими бывшими союзниками гепидами, вынуждены были отступить к Понтийскому морю. Вместе с ними вероятно, ушли те готы, которые сражались на стороне гуннов. Ко второй половине V в. относится появление в Северном Причерноморье большинства видов пальчатых фибул, получивших дальнейшее распространение в VI в. Вторая волна готского влияния на Боспоре раннесредневекового периода совпадает со временем падения остготского королевства в Италии во второй половине VI в., что характеризуется распространением здесь позднейшего вида фибул и орлиноголовых пряжек (Kazanski М., 1996, p. 324–337).
Наиболее яркими памятниками второй хронологической группы были склепы 52, 78, подбойная могила 19 и др. В подбойной могиле 19 из которой происходит наиболее ранний вид фибул (табл. 3, 26), были обнаружены два захоронения — мужское и женское. Дата их определяется краснолаковыми мисками, найденными в обоих комплексах — первая половина VI в. н. э. (Hayes J.W., 1972, p. 338, fig. 69, 17, 19, 23–25; Засецкая И.П., 1998, с. 427, 428, табл. XI, XII).
Склеп 78 с трапециевидной камерой в котором обнаружено 14 погребений судя по материалам использовался со второй половины V в. до середины VI в. (табл. 1, 5) (Засецкая И.П., 1998, с. 431–432, табл. XIII, XIV, XV, XVI). Наиболее ранние погребения содержат вещи второй половины V в. (табл. 13, 23, 28; 12, 36; 17, 9, 15). Наряду с этим здесь появляются вещи (табл. 2, 40, 45, 49, 38, 39), которые датируются концом V — рубежом V–VI вв. И, наконец, из склепа 78 происходят три пары разного вари анта пальчатых фибул, относящихся к рубежу V–VI — первой половине VI в. (табл. 13, 24) и ко второй половине VI — началу VII в. (табл. 13, 34, 35).
Третья хронологическая группа (вторая половина VI — начало VII в.) характеризуется еще меньшим разнообразием материала Ведущими категориями вещей являются пальчатые фибулы позднейшего варианта (табл. 13, 34, 35, 35а), массивные крупные пряжки с боковым выступом в виде птичьей головы (табл. 12, 60, 63; 17, 21, 24) стеклянные колбообразные сосуды, представленные преимущественно одним вариантом с округлым туловом и высоким узким горлом, слегка расширяющимся к краю (табл. 13, 36) и поясные наборы (табл. 12, 52–59, 61, 62).
Как и в предыдущих группах, среди погребальных памятников встречаются земляные гробницы и катакомбы — склепы с коллективными неоднократными захоронениями, а также одиночные погребения, впущенные в разоренные и заброшенные склепы, как это имело место в склепах 152 и 163. Предположение Л.А. Мацулевича, что в склепе 152 находилось два хронологически последовательных погребения, не подтверждается археологическим материалом, так же, как и датировка их V в. н. э. (Мацулевич Л.А., 1926, с. 41). Из описания В.В Шкорпила автора раскопок, известно, что склеп к моменту открытия до половины высоты был заполнен землей, поверх которой покоилось нетронутое погребение с двумя массивными пряжками, пальчатыми фибулами позднейшего варианта, тремя одинаковыми колбообразными стеклянными сосудами с узким горлом и двумя гладкими браслетами (Шкорпил В.В., 1907, с. 39–41; Засецкая И.П., 1998, табл. XVIII) (табл. 12, 60; 4, 35а, 36; 14, 25, 26). Вещевой комплекс этого погребения является типичным для третьей хронологической группы и датируется не ранее второй половины VI в. Найденные же при очистке склепа предметы, в том числе подобная пряжка с выступом в виде птичьей головы дунайского происхождения, отличаются от пряжек верхнего погребения орнаментом и некоторыми деталями формы, а также бронзовый канделябр, железные наконечники стрел, золотая серьга и др. (Засецкая И.П., 1998, табл. XVII) (табл. 17, 11; 12, 22, 24, 43) не могут рассматриваться как единый погребальный комплекс, поскольку обнаруженные в заполнении кости человеческих скелетов и, в частности, пяти черепов свидетельствуют о наличии нескольких первичных погребений. Судя по сохранившимся находкам, разрушенные погребения датируются в пределах конца V — первой половины VI в. (Засецкая И.П., 1998, с. 434–435).
