Волну несущихся вверх бегунов я встретил на втором лестничном марше между седьмым и восьмым этажами. Заранее призвав из ячеек инвентаря резак и Шпору, я с ходу вступил в бой.

Хотя большинство нападающих тварей было примерно моей комплекции, а некоторые монстры (в атакующей толпе встречались и лотерейщики) были на голову выше и гораздо шире в плечах, я без труда справился с их яростным напором, заполнив пространство вокруг десятками мёртвых тел. Благодаря развитым показателям, я был в разы сильнее и быстрее бегунов и лотерейщиков, а редкие царапины, которые тварям порой всё же удавалось мне наносить, мгновенно затягивались благодаря Регенерации. Ранить же меня серьёзнее царапины бегунам и лотерейщикам попросту не хватало сил, потому как из-за читерской Защиты моя кожа стала толстой и крепкой, как у носорога.

Для обычного обывателя с непрокачанной наблюдательностью мой бой с потоком набегающих снизу тварей показался бы голимым постановочным сюром, в котором почти голый бородатый мужик спокойно шагал вниз, неспешно спускаясь со ступени на ступень, а бросающиеся на него твари раз за разом словно натыкались на невидимую стену и шарахались в сторону. Далее у последних имелся шикарный выбор дальнейшего развития событий, состоящий аж из двух вариантов – тварюшка либо переваливалась через перила и улетала на головы набегающих по соседнему маршу собратьев, либо со страшной силой врезалась в стену и трупом оседала на ступени за моей спиной.

На самом деле, благодаря безусловному преимуществу в скорости, я успевал сносить с пути бегунов и лотерейщиков Шпорой или резаком так стремительно, что эти удары превращались в глазах неподготовленного зрителя в размытые невидимые силуэты. В применении мною оружия можно было убедиться постфактум, осмотрев трупы разлетающихся во все стороны врагов – на каждом имелась смертельная рубленая рана, а на некоторых живучих счастливчиках даже не одна.

Таким макаром истребляя встречный поток монстров, я спустился до четвёртого этажа и там впервые столкнулся с достойным противником. Толпа бегунов на очередном лестничном марше вдруг отпрянула назад и раздалась в стороны, очищая свободный доступ ко мне набегающему снизу топтуну.

Этот закованный в сплошную роговую броню танк тоже значительно уступал мне в проворстве. К тому же топтун изрядно проигрывал в силе и размере любому из оставшихся на верхотуре руберов. И раз уж я справился с последними, логично предположить, что сейчас имел все шансы одолеть и более слабого противника. Но…

Топтун атакует меня не в одиночку, а вместе со стаей. Толстая броня высокоуровневой твари не позволит отмахнуться от него так же запросто, как от бегуна или лотерейщика. Я просто не смогу с одного удара пробить роговые наросты его шкуры и смертельно ранить. Значит, топтун задержится рядом и тоже станет наносить удары. Сил у него больше, чем у предыдущих тварей, значит, и зацепить меня он сможет куда как серьёзнее. Кроме того, параллельно меня продолжат атаковать бегуны, и я буду вынужден отвлекаться на них, что увеличит вероятность нанесения мне топтуном значительных повреждений.

Цепочка рассуждений выстроилась в голове буквально за секунду. Безбашенно рисковать, имея козырного туза в рукаве, было глупо. И я шепнул фразу-активатор:

– Левак!

Тут же привычно окривел на левый глаз, стал стремительно расти и покрываться роговой бронёй. На ногах затрещали и разлетелись кожаными лохмотьями лакированные туфли. Из-за махом отросших когтей едва не выронил из руки резак, и поспешил вернуть неактуальное больше оружие обратно в ячейки инвентаря.

Правильно истолковав начавшиеся впереди метаморфозы, почти разумный топтун резко передумал нападать на грозного рубера-слепуна, вдруг появившегося на месте безобидного врага, и, не добежав четырёх ступеней до цели, впился когтями в перила и стену, гася разбег и разворачиваясь.

Сбежать ему я, разумеется, не позволил. Выстреливший из-за спины шестиметровый хвост тонким остриём жала пробился в щель защитных пластин споровика, и смертельно раненый топтун, тут же потеряв контроль над телом, загремел по ступеням вниз, как кегли снеся по пути ещё шестерых находящихся ниже бегунов.

В разы обострившийся слух позволил разобрать доносящуюся снизу восторженную многоголосицу:

– Повинуюсь!.. Желаю!.. Хочу!..

– Ни в какую стаю никого принимать не стану, – проурчал я, действуя на опережение и заранее отказываясь от стандартного системного предложения.

Дождавшись окончания метаморфозы, тут же бросился вдогонку за удирающей по лестнице вниз толпой отвергнутых тварей.

Буквально рухнув на плечи запрудивших марш тварей, я за считанные секунды когтями и жалом хвоста умертвил восьмерых бегунов и двоих лотерейщиков. Перевалившись через перила на следующий марш, к очередной партии бегунов и лотерейщиков добавил ещё одного ликвидированного топтуна.

Вырвавшись следом за остатками беглецов во двор, я продолжил направо-налево косить тварей без счёта.

Подтверждая наступление финальной стадии нашествия орды, среди пребывающего с проспекта во двор потока тварей стало попадаться гораздо меньше бегунов, зато в разы увеличилось поголовье лотерейщиков и топтунов.

Но от одинокого беснующегося рубера все пришельцы по-прежнему шарахались, как от огня. За следующую четверть часа я накосил вокруг охраняемого подъезда настоящие горы трупов тварей. И за всё это время лишь дважды мне пришлось биться в полную силу. Сперва с попутавшим берега матёрым кусачом, который порвал мне правое бедро, поплатившись за это оторванной башкой, и уже под конец ударной пятнадцатиминутки – с равным по силам рубером.

Схватка с последним закончилась вничью. Похожий на саблезубого тигра урод едва не оторвал мне левую руку, я же вырвал у твари клок мяса из загривка и жалом хвоста здорово оцарапал руберу правый глаз. Осознав примерно равные силы друг друга, мы предпочли договориться. Тварь отказалась от притязаний на охраняемый мною подъезд, и я позволил руберу уйти из моего двора.

Приток тварей с проспекта прекратился, когда до окончания действия Чужой лапы осталось две минуты. Границы своих владений я отстоял, но далось мне это непросто. Изжёванная рубером левая рука висела непослушной плетью, разодранное бедро пылало огнём и вынуждало прихрамывать на каждом шагу.

Подхватив самую ценную добычу – оторванную башку кусача, я направился обратно в подъезд. Наскоро кое-как завалил трупами тварей входную дверь и начал восхождение на пятнадцатый этаж.

До окончания действия дара оставалось чуть больше минуты. Стиснув зубы, я энергично ковылял наверх.

На лицо капнуло холодной липкой гадостью, и мужчина очнулся от продолжительного забытья. В его голове царила звенящая пустота, он не помнил ни своего имени, ни возраста, и был полностью дезориентирован.

Мужчина лежал на твёрдом каменном полу, лицом к стене, припёртый сзади чьим-то неподвижным телом. Здоровяк за спиной по-хамски облапил его, как жену, закинув ногу мужчине на задницу и придавив тяжёлым локтем плечо. Свесившаяся над головой рука незнакомца была залита кровью, которая, скапливаясь на кончиках пальцев, падала ему на лицо.

Одна из этих капель и привела мужчину в чувство.

Поднатужившись, мужчина скинул навалившегося на спину бугая.

В то же мгновение сзади что-то зловеще свистнуло, и тут же раздался сочный влажный удар. Мужчина торопливо развернулся и увидел, как навылет пробившее спину соседа роговое жало многометрового хвоста подхватило его, насаженного, словно червяка на крючок. Легко, как пушинку, протащив тело весом с добрый центнер несколько метров по воздуху над перилами, роговое жало сбросило его куда-то на нижний лестничный марш.

Четырёхметровый обладатель хвоста горой возвышался на верхнем марше – это было настоящее исчадие ада, демон из преисподней, весь с головы до пят в толстой шишкообразной роговой броне, с огромными когтями на руках и пастью, полной акульих зубов. В правой руке монстр держал чудовищный трофей – оторванную голову такого же, как он, гигантского зубастого страшилища, из развороченной шеи которого до сих пор капала кровь.