Источники. Письменные данные по истории этого региона в первой половине I тысячелетия до н. э. практически отсутствуют. Только самый конец периода освещают грузинские средневековые сочинения «История царей» Леонтия Мровели и «Обращение Картли», анализ которых, однако, чрезвычайно сложен. Археологические источники для понимания процессов, происходивших на территории, занятой иберийскими племенами, довольно значительны. Они представлены как материалами раскопок поселений, так и некрополями.
Поселения этого периода были расположены на холмах и, как правило, развивались на тех же местах, что и в предыдущую эпоху, достигая иногда довольно внушительных размеров. Раскопки одного из таких поселений так называемого протогородского типа, возникшего еще во второй половине II тысячелетия до н. э. и просуществовавшего до VI в. до н. э., ведутся на западной окраине г. Тбилиси, на Дигомской равнине, на холмах Трелигореби, растянувшихся на 1,5 км. Особенно густо были заселены восточные склоны холмов. О большой плотности населения свидетельствует то, что жилые и хозяйственные комплексы непосредственно примыкают друг к другу, а перекрытие одного здания являлось двориком для жителей дома на верхней террасе за этим помещением (Абрамишвили Р.М., 1978, с. 19).
Описанный выше тип поселения характерен для всего II — первой половины I тысячелетия до н. э. Он обнаружен в Ховле (Мусхелишвили Д.Л., 1978а), Мцхета (Апакидзе А.М., Каландадзе А.Н. и др., 1978, с. 109–119), в окрестностях Уплисцихе (Хахутайшвили Д.А., 1964, с. 16–50).
Типичный пример развития такого поселения представляет собой Ховлегора (около станции Гракали, на правом берегу р. Куры). Раскопками (1954–1961 гг.) вскрыт мощный культурный слой, состоящий из восьми строительных горизонтов, на основе которых прослеживается жизнь поселения с XV в. до н. э. до IV в. до н. э. Установлено, что первоначальное поселение возникло на искусственном холме, огороженном каменной оградой. С XII в. до н. э. поселение постепенно располагается вокруг этого холма, принявшего функцию цитадели и места отправления культа, и отделяется от него глубоким рвом и несколькими поясами мощных каменных оград. Недалеко от поселения возникает участок для керамического производства (Мусхелишвили Д.Л., 1978а).
К VI в. до н. э. упомянутые выше крупные поселения приходят в упадок или прекращают существование. На большинстве из них фиксируются следы насильственных разрушений и сильных пожаров. Трудно сейчас объяснить причину этих кризисных явлений, нашедших отражение в археологических материалах. Во всяком случае, на хорошо изученных памятниках явно фиксируются определенные лакуны для конца VI и первой половины IV в. до н. э. Так, например, на Самтаврском могильнике с VI в. резко сокращается число погребений, а для V–IV вв. до н. э. они пока почти полностью отсутствуют. То же самое наблюдается и в районе Трелигореби. Огромное поселение с весьма обширным могильником, в том числе с богатыми захоронениями в деревянных или каменных склепах, отличающимися обилием оружия и предметов высокохудожественного достоинства, следами сложного заупокойного ритуала (Абрамишвили Р.М., 1978), с VI в. до н. э. также приходит в полный упадок (жизнь восстанавливается лишь с позднеэллинистической эпохи).
Однако вышесказанное вовсе не означает полного повсеместного опустошения. Так, например, в V в. до н. э. все еще полнокровная жизнь продолжалась на поселении Ховлегора, как об этом свидетельствует разнообразный археологический материал горизонта «Ховле II». Однако анализ материала позволяет говорить и о культурных инновациях (начавшихся уже в VI в. до н. э.). Появляются новые формы красноглиняной керамики: «чайникообразные сосуды» — одноручные кувшины с трубчатым носиком на тулове, остродонные сосуды, фляги, резко профилированные фиалы и др. (Мусхелишвили Д.Л., 1978а, с. 50–55). Совершенно аналогичная керамика представлена и в погребениях V в. до н. э. в юго-восточной Грузии (Давлианидзе Ц.О., 1978, с. 6). Их появление объясняется усилившимися торгово-экономическими и культурными связями с ахеменидским миром (Мусхелишвили Д.Л., 1978а, с. 93–97).
В VI–V вв. до н. э. интенсивная жизнь протекает в юго-восточном районе Иберии (так называемом Квемо Картли). О густоте населения свидетельствует серия погребений, открытых почти во всех селениях этой области (Куфтин Б.А., 1941, с. 34–64; Давлианидзе Ц.О., 1977; Абрамишвили Р.М., Гугуашвили Н.И., Казиани К.К., 1980).
Архитектура. Фортификация. Характер застройки возникающих в начале I тысячелетия до н. э. поселений (некоторые исследователи, например Д.А. Хахутайшвили, 1973, считают их городами) определяется следующими чертами: центр поселения представлял собой укрепленную возвышенность, на которой (как считается) находились общинные святилища и проживала общинная аристократическая верхушка. Фортификационная система была представлена широким рвом и стеной, построенной из камня, дерева или кирпича-сырца. Вокруг укрепленной части поселений находилась неукрепленная, где, видимо, проживали рядовые члены общин (Хахутайшвили Д.А., 1973, с. 179). Исследованиями зафиксированы также специальные кварталы ремесленников, располагавшиеся на некотором удалении (иногда весьма значительном) от основного поселения. Их обитатели занимались одним или несколькими видами ремесла (гончарное дело, металлургия, металлообработка и т. п.) (Хахутайшвили Д.А., 1966, с. 67–72, 125–142; 1973, с. 182).
Жилища выявлены на холмах Трелигореби (в окрестностях Тбилиси). Они представляли собой однокомнатные полуземлянки с плоским перекрытием. В некоторых помещениях сохранились остатки опорных деревянных бревен. Стены жилищ, возведенных из рваных камней и булыжников на глиняном растворе, изнутри были оштукатурены глиной. В каждом доме обнаружены печи, рядом с которыми обычно находились невысокие площадки с жертвенниками разных форм. В хозяйственных помещениях, иногда непосредственно примыкавших к жилым комнатам, найдены закопанные в землю большие глиняные сосуды для хранения вина, уксуса и других сельскохозяйственных продуктов.
Основой экономики иберийских племен было сельское хозяйство. Видимо, достаточно высокого уровня развития достигло и ремесло. Во всяком случае, засвидетельствованы гончарство, металлургия, металлообработка, ювелирное дело и т. д. (Хахутайшвили Д.А., 1966, с. 62–72, 125–142). Любопытны гончарные круги, аналогичные урартским (Мусхелишвили Д.Л., 1978а, с. 44–48). Известны керамические обжигательные печи.
Орудия труда и оружие (табл. XIV) обнаружены главным образом при раскопках некрополей: железные топоры нескольких типов (в основном с молоткообразным четырехгранным обухом); ножи, из которых наиболее часты согнутые, малых размеров; железные мечи с широким лезвием; акинаки; железные наконечники копий с открытой трубчатой втулкой, различающиеся формой лезвий (длинные, с резко выделенным посередине ребром; листовидные или удлиненно-треугольной с низким центральным ребром); «штыковидные» наконечники копий; костяные, бронзовые и железные наконечники стрел (главным образом втульчатые бронзовые трехлопастные «скифских типов») (Абрамишвили Р.М., 1957, с. 125–127).
Керамика (табл. XV) как по форме и орнаментации (врезной и лощеный геометрический рисунок), так и технологии (черного или темно-серого обжига) продолжает традиции предыдущей эпохи. Вместе с тем с конца VII и в VI в. до н. э. появляется красноглиняная, покрытая красной же краской керамика (местное производство которой доказывается открытием гончарных обжигательных печей), несущая, однако, новые черты, порожденные влиянием урартских традиций. Это большие пифосы с характерным треугольным в сечении горлом и плоским венчиком, украшенные рельефным пояском в виде крученой веревки; безручные кувшины с сигарообразным корпусом; кувшины с трегубым венчиком; глубокие миски и чаши с вогнутым внутрь венчиком или открытые; профилированные фиалы, гончарный круг (совершенно аналогичный урартским, найденным в Кармир-блуре и Кайалыдере) и др. (Мусхелишвили Д.Л., 1978а, с. 44–48). Их появление объясняется инфильтрацией в местную среду новых этнических масс, находившихся под воздействием урартской культуры (Мусхелишвили Д.Л., 1978а, с. 66; 1978б, с. 90–92; Давлианидзе Ц.О., 1977).
