Я с замиранием сердца рассматривала узкие уютные улочки, маленькие каменные дома, прохожих, которые были так не похожи на людей из привычного мне мира — мужчин и женщин в причудливых одеждах. Тут и там бегали чёрные кошки и каркали вороны, а ещё я увидела несколько настоящих ведьм — они, разговаривая и смеясь между собой, пронеслись на мётлах возле нашей машины.

Чудно и очень интересно!

Я так залюбовалась видом из окна, что не заметила, как мы остановились.

— Выходи. Приехали, — сказал Аскольд.

Когда я захлопнула дверь машины, то ахнула — это была не машина вовсе! Передо мной стояла огромная ступа.

— А… Что это? Как…

— Машина — это маскировка для обычного мира, — объяснил Грифф.

— Ну, а Связующий Тоннель? — заинтересовалась я.

— Связующих Тоннелей много по всему миру. В общем-то, практически каждый обычный тоннель — Связующий, — сказал Аскольд, — Если назвать любое поселение в Ахисэте, когда ступа въезжает в Связующий Тоннель — то тебя в это место перенесёт. Ступа — это проводник. Без неё перемещение невозможно.

— Ааа…

Ну, собственно, понятно.

А вообще представляете, сколько мне ещё придётся узнать? Узнать и понять! Семнадцать лет я жила в другом мире, в другой реальности, а тут такие перемены…

Голос Аскольда вернул меня из моих размышлений обратно на Янтарную улицу:

— Вот дом твоих родителей, — тихо произнёс он и подал мне ключи.

Дрожащими руками я взяла их и посмотрела на дом. Покосившийся деревянный забор, заросший участок и маленький домик — вот оно, моё наследство. Я смотрела на облупившуюся краску стен, на окна, с кое-где потрескавшимися стёклами, на неровное кривое крыльцо, и знаете… мне было очень хорошо.

На ватных ногах я подошла к калитке, толкнула её и вошла на свои угодья. Аскольд с пониманием смотрел на меня и не торопил. Трава была мне по пояс, и мне пришлось заново протаптывать дорожку к крыльцу. Когда я вступила на скрипучие ступеньки, то зачем-то оглянулась на Аскольда. Тот вытирал лоб платочком, а когда поймал на себе мой взгляд — подбадривающее улыбнулся и жестом показал, чтобы я входила во внутрь дома.

Когда я вставила ключ в замочную скважину — мои руки дрожали. Один поворот… второй… Щелчок. Я сделала глубокий вдох и, зажмурившись, зашла.

Первое, что я почувствовала — это был запах трав. Я открыла глаза и увидела просторную комнатку — она же являлась кухней — по стенам которой были развешаны разные высушенные листики, цветочки, травы, а на столе стоял большой пыльный котёл. Пыли вообще было много, она была на всех поверхностях, и я видела её в лучах солнца, которое светило в окно. Я разглядывала расписанные кружечки возле мойки, деревянную лавочку, стоящую возле такого же стола, разные баночки, с неизвестным содержимым, и всё во мне мурлыкало от удовольствия.

Я прошла в дверь, которая привела меня из кухни ещё в одну комнату. Это была спальня: большая деревянная кровать, коврик из лоскутков (ручная работа, сразу видно, может быть, это мама сделала?), старенький шкаф с вещами, столик с зеркалом и… детская кроватка. Моё сердце сжалось, к горлу подступил ком. В детском доме, когда я была ещё ребёнком, у меня иногда возникали мысли — как бы сложилась моя жизнь, если бы мама выжила? Я научилась прогонять эти мысли, но сейчас, когда я была так близко к тому, чем жили родители, мне стало… тоскливо, что ли?

В комнату зашёл Аскольд.

— Ну, как ты, Амалия? Осмотрелась? — улыбаясь, смотрел он, — Как ощущения? Не пугает бардак?

Я ещё раз оглянулась вокруг и ответила:

— Я счастлива, Аскольд. Я дома.

Глава 3

Так вот и началась моя новая жизнь в новом доме, в новом городе, да и вообще — в новом мире. Пока я делала уборку на кухне, Аскольд съездил на рынок и купил продуктов: дюжину яиц, кувшин коровьего молока, козий сыр, хлеб и курицу. Вместе мы отворили куриный бульон, порезали сыр и хлеб ломтиками, заварили душистые травы и сели ужинать.

Грифф оказался классным дядькой, выяснилось, что они с папой были близкими друзьями, помимо деловых отношений. Я сама не заметила, как перешла с ним на «ты».

После того, как мы поели, Аскольд полез в свою сумку и достал кое-какие бумаги.

— Амалия, на счету у твоих родителей было немного денег, — сказал он, подавая мне какой-то документ и замысловатую ручку-перо, — Распишись вот здесь, что получила их.

Я расписалась, и Аскольд достал из сумки увесистый мешочек, в котором звенели монеты.

— Пересчитай на всякий случай.

Я вывалила на стол золотые, серебряные и медные монеты, рассортировала их, а потом посчитала.

— Пятьдесят две золотые, двести шестьдесят восемь серебряных и пятьсот девяносто одна медная, — устало сказала я после того, как закончила.

— Замечательно, — пробурчал Аскольд, сверяя что-то в бумагах, — Всё верно.

— Скажи, в этом мире это много или мало? — полюбопытствовала я.

— Ну, давай так, — Аскольд отложил документы, снял очки и посмотрел на меня, — Уборщик на полставки получает в месяц одну золотую монету, это десять серебряников, или сто медяков. Преподаватель в ШАМиВ заработает за это же время десять золотых монет. Так что тут суди сама, много у тебя денег или мало.

У меня челюсть отвисла.

— А еда? Одежда? А в этом мире надо платить за свет? А за воду? А за… — начала было я, но Аскольд меня перебил:

— Амалия, раз в год ты будешь делать взнос за дом — в твоём случае это две золотые монеты, а на еду и одежду тебе точно хватит, — сказал он, — Я сходил на рынок сегодня и потратил на всю еду три медяка.

— Ой, — спохватилась я, — Я сейчас отдам тебе…

— Мне ничего не надо, — засмеялся Аскольд, — Успокойся, Амалия. Я понимаю, чем вызвано твоё беспокойство. Ты ещё юна, образование не получила, ты думаешь о том, что тебе надо работать, чтобы выжить. Это похвально, конечно, но…

— Что «но»? — перебила я Гриффа от волнения.

Аскольд сделал глубокий вдох и продолжил:

— Но через две недели начнутся экзамены в ШАМиВ, ты должна много заниматься, чтобы поступить туда. Если поступишь, то переедешь в общежитие. Если будешь хорошо учиться — будешь получать стипендию.

— ШАМиВ… — задумчиво произнесла я, — Ты говорил уже про преподавателя из ШАМиВ… Это институт какой-то что ли?

— Шеимская Академия Магии и Волшебства, — сказал Аскольд, отпивая молоко из глиняной, расписанной цветами, чашечки, — Завтра я поеду туда, возьму для тебя буклет с факультетами, и список испытаний, которые ты должна будешь успешно пройти, чтобы поступить.

Я молчала, с теплотой глядя на полного мужчину в сером пиджаке — на Аскольда.

— Спасибо, что помогаешь мне, — наконец сказала я, с трудом скрывая слёзы умиления, — Ты мне прям как дядька родной.

Грифф захохотал и, с сияющей улыбкой на лице, добавил:

— Я очень любил твоего отца, мы были хорошими друзьями. Можно сказать, мы были названными братьями, — Аскольд встал из-за стола, — Уже вечер, Амалия, мне пора. Завтра увидимся.

Мы тепло попрощались, и вот я осталась одна. Сил и энергии было много, поэтому я решила закончить с уборкой на кухне. Настроение было замечательным. Я залезла в каждый ящик, протирала от пыли каждый сантиметр, убирала из углов паутину. Все травы я аккуратно повесила вдоль одной стены, а баночки поставила в отдельный шкаф, который висел над мойкой.

После полуночи моё тело уже стало протестовать, и, когда я домывала окно, я поняла, что хочу спать. Не раздеваясь, я упала на кровать, и уснула.

Я проснулась рано утром и продолжила начатое: почистила всю сантехнику в туалете, в спальне перебрала все вещи — мамину и папину одежду сложила в огромный сундук в чулане — выкинуть её у меня рука не поднялась. А ещё я нашла семейный альбом. С чёрно-белых фотографий на меня смотрели родители. Я никогда прежде не видела их… Папа был высоким, сильным, с живыми серыми глазами, а мама… Как я, оказывается, похожа на неё: рыжие волосы ниже плеч, большие глаза орехового цвета, аккуратный носик, пухлые губы. Невысокая и худощавая, она улыбалась мне с фотографии, и я невольно улыбнулась ей в ответ. Так, что-то глаза защипало, продолжу-ка я уборку.