Короче, сумасшедшей радости у Челси мое появление не вызвало. А лица старых женщин светились улыбками, которых я давно не видела. По-моему, они даже помолодели. Даже голоса стали другими.

Дом снова стал уютным, без сомнения, это было так. Счастливым? Может быть. В общем, перемены ощущались, витали в воздухе. И виновник перемен чувствовал себя уверенно, по-хозяйски. О переменах говорила и маленькая блестящая мисочка на специальной подставке в коридоре, и разбросанные по паласу новые подушки. Их цвет очень гармонировал с цветом шерсти собаки. С черным цветом…

На одной из них по-барски расположился кокер, приняв приличествующую случаю горделиво-неприступную позу владыки.

Не часто мне приходилось так долго молчать. Но в этот вечер я молчала, молчала по самой простой причине – у меня просто не было возможности вставить хоть слово. Перебивая друг друга, немолодые уже женщины, не справляясь с переполнявшими их чувствами, как девочки, с восторгом выкладывали подробности прошедших двух месяцев испытательного срока. И про то, что Челси ни секунды не скучал… И про то, как он чуть не укусил телемастера, пришедшего чинить испортившийся телевизор… И про то, как весел и забавен пес на прогулках… И про то, как каждое утро начинается с обсуждения дневного меню, и они подолгу спорят, что и как давать собаке, чтобы (упаси, бог!) рацион не был однообразным…

Под конец они мне поведали, что недавно даже поссорились, чего не было много лет. А причиной ссоры было нарушение Челсиком очередности его пребывания ночью. Я сначала не поняла. Но дело оказалось в том, что Челси согласно очереди должен был спать у Валентины Сергеевны, а отправился к Анне Сергеевне, а Валентина Сергеевна обвинила сестру, что та подстроила это специально.

В общем, совершенно обалдевшая, я не осмелилась спросить, оставляют ли они собаку у себя или нет. У меня этого даже в мыслях не возникло! И слава богу! Скорее всего, в глазах сестер это было бы, по меньшей мере, кощунством!

Челси тем временем несколько раз переходил с одной подушки на другую, не забывая посидеть рядом то с Валентиной Сергеевной, то с ее сестрой. Мимо меня он проходил, сдержанно, но вежливо виляя хвостом и опасливо кося глазами. Видно было, что Челси размышлял о том, зачем все-таки я пожаловала. Я догадывалась о причинах его растерянности, но не могла ему объяснить, что ничего страшного Его Величеству сегодня не грозит. Собаки многое понимают, но трудности в общении с ними все-таки есть: говорить-то они не умеют, а в человеческой речи чаще опираются не на смысл, а на интонацию.

Но вечер становился очень поздним, меня ждали дома и муж с дочкой и собаки. Пора было собираться. Мы тепло распрощались, но когда хватились Челсика, то его нигде не оказалось. Обыскав все закоулки квартиры, его обнаружили забившимся под диван, в самом дальнем углу. Выманить его оттуда мы не смогли ни уговорами, ни лакомством. Так я и ушла. Кое-какие мысли на этот счет бродили у меня в голове, но чтобы окончательно убедиться в догадках, я в тот же вечер перезвонила сестрам.

– Вы себе не представляете! Не успела за вами закрыться дверь, как Челси пулей вылетел из-под дивана, убедился, что вы ушли, а дальше началось такое!!! Нас с сестрой он зацеловал, ну, прямо до смерти! Мы от его благодарности не знали, куда деваться! – звучал в трубке немного смущенный голос пожилой женщины.

Вот такая история пришла на память. История со счастливым концом. Иногда и «царям природы, венцам творения» не вредно учиться понимать братьев наших меньших. Но, видит Бог, какая нелегкая это задача!

Телефонный звонок раздался, как всегда, не вовремя: уже начинал остывать мой утренний кофе, наполняя запахом всю квартиру. Остаться утром без кофе выше моих сил и почти равносильно смерти или чему-то вроде, но телефон надрывался так отчаянно, что пришлось прекратить его мучения. Было ясно, что у кого-то что-то случилось. А другого при моей профессии и быть не могло.

Через минуту разговора выяснилось, что проблемы возникли у французского бульдога. Голос хозяйки был чуть сонлив, относительно спокоен и неуверен, но причина звонка – роды – уже заставила напрячься меня. В отличие от хозяйки. Да и принадлежность собаки к породе бульдогов, которые часто щенятся со всякими неожиданностями, спокойного благодушия явно не вызывала, по крайней мере во мне.

Патологические роды всегда проблема. Вариантов множество, ситуация меняется постоянно, и частенько исход действительно зависит от скорости принятия решений и последующих действий врача. Остывающий кофе мгновенно испарился из моей памяти, и уже через несколько минут я вылетала из подъезда моего дома, прихватив кейс с джентльменским (точнее, ветеринарным) набором. По дороге я пыталась думать на тему ожидающих меня неожиданностей, но быстро оставила это занятие по причине его полнейшей бесполезности и сосредоточилась на том, как быстрее организовать доставку врача, то есть меня, к пациенту и какой путь будет самым коротким. Оказалось, что общественный транспорт вполне подходит, тем более что автобус уже был близко, на подходе. Минут через пятнадцать я была на месте. Остановка автобуса была прямо у нужного мне подъезда девятиэтажного дома с множеством малогабариток.

После мелодичного, по-птичьи щебечущего звонка дверь открылась не сразу, но в конце концов передо мной предстала парочка: женщина в атласном, до полу халате и черно-белая французская бульдожка. У курносых собак всегда очень выразительная мимика, а глаза прямо-таки человеческие… Так считает большинство собачников, даже владельцев бультерьеров. Я не спорю, и я тоже считаю глаза мое бульки самыми выразительными на свете, допускаю, что в оппонентах у меня будет пол-Москвы. Но таковы уж любители собак!

Эллочка – так зовут француженку – на удивление спокойна, и если бы не сильно увеличенные молочные железы и капающее из них на пол молоко, очень можно было и засомневаться, что она в «интересном» положении. Но что-то все-таки не так, и я начинаю внимательно смотреть на собаку, пытаясь определить, что именно почти бессознательно остановило мой взгляд. Попутно расспрашиваю хозяйку:

– Когда все началось?

– Доктор, еще вчера вечером. Она сильно беспокоилась и очень тяжело дышала, – с завидными артистическими способностями женщина образно продемонстрировала дыхание Эллочки, – и забралась в стенной шкаф.

– А дальше что было? – продолжаю допытываться я.

– А ничего. Дальше я пошла спать, ведь было уже очень поздно.

– ?!

– Ой, а ночью мне снились кошмары. Всю ночь почему-то пищали щенки, а я куда-то проваливалась… Это ужасно! Я совсем не выспалась! Хорошо еще, что сегодня суббота.

Из этого короткого диалога я понимаю, что дальше пойдет лирика, а не информация и что самое главное – «дама», как я уже про себя окрестила хозяйку Эллочки, мне не помощница. Она просто ничего не знает. Так что мне надо быть внимательной в квадрате!

Виновница переполоха, Эллочка, принимает участие в нашем диалоге в качестве внимательного слушателя. Ну что ж, вводная такова: живот практически подтянут, молоко есть, а щенков нет. Последнее впечатляет особенно! Из видимых признаков есть еще один – заметное расширение тела собаки в области окончания грудной клетки. На всякий случай спрашиваю:

– Сегодня утром собаку кормили?

– Да. Но она ничегошеньки не съела! – торопливо отвечает дама.

Я про себя отмечаю этот характерный признак родов: большинство собак отказывается от еды задолго до появления щенков. Хотя исключения часты. Что ж, можно предположить, что щенков немного и по каким-то причинам они, то есть щенки, еще не опустились в брюшную полость. Если это так, то положение достаточно серьезно. Пора приниматься за осмотр.

– Кухонный стол свободен? – Для хозяйки мой вопрос звучит несколько неожиданно.

– А зачем? – реагирует она.