Рыцарь упал на колени, прижимая ладонь к абсолютно здоровой груди. Он поднял на Отшельника удивленный взгляд. Старик водрузил кусочек на посох, и тот обрел форму сияющего шара.

— Не хватало живительного огонька для фонаря, — усмехнулся он и вернулся к столу.

Виолент сжимал в руке перевернутую карту с изображением Колеса Фортуны. Сердце болезненно закололо, по лбу скатилась капелька пота, за миг пред внутренним взором промелькнули картины возможного будущего.

— Единственно, что постоянно в жизни — это непостоянство, — изрек Отшельник и, упав лицом на стол, захрапел. Кувшин закачался и, опрокинувшись, покатился к краю стола. Виолент увидел, как посуда с треском падает на пол, и в деревянном сосуде появляется глубокая выбоина. Ладонь замерла на кувшине в последний миг, не позволив разбиться. Рыцарь убрал его подальше от спящего и ушел в грот.

Сидя у воды и глядя на расплывающееся отражение, Виолент прокручивал видения в голове и долго не расставался с мечом, то сжимая, то разжимая рукоять, словно готовясь вскочить и сразиться с самой Фортуной. Или же с тем, чей облик она примет.

«Ты спрашиваешь себя: кто я? Ищешь гармонии с высшими силами, управляющими этим миром. Ты приблизишься к познанию истины, и только собственный страх может помешать тебе на пути к ней. Отринь его и открой двери в свое подсознание». [1]

Перемещение к Эйторитовым горам заняло у Мага около недели. Но этот путь показался мужчине невероятно длинным и трудным. Он до конца не восстановился после Пустоты и всячески тянул из Эверета силу. И если бы не мальчишка, кто знает, успел бы Маг к назначенному часу прибыть в горы? Они миновали территорию гоблинов, и сейчас можно было расслабиться.

— Ты должен представлять то место, куда хочешь перенестись, но запомни, — мужчина поднял указательный палец вверх. К звездному небу от костра поднимались золотисто-алые искры. — Всегда учитывай собственные силы и расстояние. Ты можешь переместиться к подножию гоблинских гор, но не до деревушки Перл. Другое дело, от подножия и до поселения, думай, просчитывай, прежде чем «бежать», иначе магия расщепит твое тело, потому что ей будет неоткуда брать энергию для переноса. И тогда она возьмется за другого одаренного, например, за меня. В итоге никто не выживет.

В полумраке лицо Эверета побледнело.

— Теперь ты понял, как рисковал?

Мальчик кивнул.

— Фортуна никогда и ничего не дает просто так. Никто не знает, чем обернется усиленный дар. Ты получил возможность увеличить свои силы, но пока что не можешь к ним прикоснуться. В Эйторитовых горах мы расстанемся. Ты отправишься в орден, где тебя научат, как правильно использовать магию, а не столь хаотично. Преподаватели там еще строже, чем военачальники королевской гвардии.

Эверет тяжело вздохнул и прихлопнул на шее комара — поблизости находилось небольшое озеро, остро пахло болотом:

— Но разве вы не останетесь моим наставником? — в его глазах отразилась слабая надежда.

— Нет. Как только мы пересечем магическую завесу, ты станешь учеником других чародеев. У меня же есть одно очень важное дело.

— Это связано с той девушкой? Которую вы принесли из Пустоты? — мальчик посмотрел на кулон.

Маг прикрыл его ладонью и поднял взгляд на высунувшуюся из-за облаков луну с малиново-красным ободком. Время играло против него, но не оно одно тревожило мужчину.

Сидя у огня, он бросил взгляд на вышедшего из густой чащи оборотня. Тот нес в руках несколько крупных зайцев. Бросив добычу у костра, Фуриа рухнул на траву и, вооружившись ножом, стал разделывать туши. Эверет подал ему заранее очищенные прутики для мяса. Оборотень усмехнулся, обнажив острые клыки, и, вытянув босые ноги, с удовольствием вдохнул окружающие запахи.

— Не припомню, когда охотился в зверином облике, тело распирает от энергии, — поделился волк. — Кажется, еще немного, и я взлечу.

Эверет улыбнулся ему:

— Зверю особенно необходима свобода, правда, господин? — он посмотрел на Мага, но бревно, где еще миг назад сидел хозяин, опустело: мужчина словно исчез.

— Что это с ним? — буркнул Фуриа, с треском оторвав от мяса светло-серую шкурку.

Эверет пожал плечами и подбросил в огонь хвороста.

«Неужели ты волнуешься за мальчика?» — спросила Амальтея, когда Маг отошел к озеру, подальше от света костра.

Мужчина нахмурился. «Не говори чепухи», — он смахнул со лба темную прядь и потеребил кулон. Смех девушки зазвенел колокольчиком в его ушах.

«Расскажи», — призрак девушки выскользнул из артефакта и предстал перед ним. На щеке Амальтеи различался неровный шрам, напоминающий ту самую трещину, которая появилась, когда Маг ударил кулаком по зеркалу, и оно разбилось. Обитель Смерти оставила на ее лице свой отпечаток как пожизненное напоминание о том, что даже после гибели душа продолжает жить. Пустота не прошла для них бесследно. Всей жизни не хватит, чтобы забыть ее ужасы, холод и безысходность.

«Сегодня первая ночь кровавой луны», — решился Маг.

Девушка подняла взгляд к небу, и ее лоб прорезали морщинки:

«Тебе стоит быть настороже».

«Никогда не знаешь, в какой миг ожидать нападения. Возможно, ничего и не произойдет, но сейчас я остро чувствую напряжение. Оно будто зависло в воздухе, стоит отвлечься — и накроет».

Амальтея приникла к его груди, обвила шею руками и прошептала:

— Ты уже помог ему один раз, теперь спаси его душу.

Маг нахмурился: «Ты дурно на меня влияешь, совсем скоро я превращусь в сострадательного и готового всем помогать человека. Это не входило в мои планы».

Девушка усмехнулась: «Во время моего танца ты был очень хладнокровен».

«Не хочу, чтобы это повторилось вновь», — он помнил, как возлюбленную протыкали кинжалами, как гости боялись, а затем веселились, изувечивая ее плоть и наивно полагая, что магией возможно все исправить. Глупцы!

«Как ты?» — Маг хотел провести пальцам по ее волосам, но белокурые пряди растворились в руке.

Амальтея улыбнулась:

«Все хорошо. Мы выбрались из Пустоты, нам осталось преодолеть совсем немного, — она не хотела повторять слов поэтов о вечной любви, чья сила преодолевает на своем пути все препятствия. — Мы вместе».

Маг вернулся к костру, когда зайчатину поджарили до корочки. Оборотень привычно разложил мясо на широких вымытых в озере лопухах. Эверет захрустел листом, одновременно отрывая зубами от своей порции ароматные кусочки.

— Вместо пряностей и полезно для десен, — пояснил оборотень, увидев недоуменный взгляд Мага (в травах волк разбирался лучше чародея).

Мужчина сел рядом с помощником, молча съел свой ужин, даже не почувствовав его солоноватого вкуса и запаха. После возвращения из Пустоты любая еда время от времени казалась ему скрипящим на зубах пеплом.

Когда Эверет стал готовиться ко сну, Маг коснулся его плеча и проговорил:

— Спокойной ночи, — и отошел к коню. Животное посмотрело на хозяина инфернальными глазами и мотнуло головой, приглашая присоединиться.

Паж удивленно захлопал пушистыми ресницами, наблюдая, как Маг устроился среди выпуклых корней дерева, использовав один вместо подушки, и накрылся плащом с головой.

Сквозь сон Эверет почувствовал дуновение ветра, заглушающего звериный вой.

В темноте мелькнули ярко-желтые глаза. Из груди монстра донесся рык. Он смотрел на две спящие фигуры. Ноздри раздувались, втягивая одурманивающий аромат мальчишки. Монстр слышал, как кровь течет по его жилам, как спокойно стучит сердце. Веки спящего слабо дрогнули, ему снился сон. Монстр станет его кошмаром.

Он переступил тяжелыми лапами-ногами, примял траву и приблизился, истекая голодной слюной с ярким привкусом крови. Хотелось разорвать это свернувшееся калачиком существо, как когда-то тех двоих. Женщина из воспоминаний громко кричала, когда он терзал сначала ее, а затем детеныша.