Никто из наемников Хайзенца так и не вернулся назад. Их нашли аккуратно лежащими рядком с разорванными телами и сломанными шеями, будто после охоты они решили недолго вздремнуть. Опасно идти против оборотня без помощи мага.

Волк слился с туманом и покинул окрестности Дума, ведя за собой инфернального коня, на которого уложил Мага, а Эверета нес на плече.

«Два мешка с костями свалились на мою голову. Фортуна, неужели это новое испытание? Ты глумишься надо мной, госпожа?» — не без усмешки подумал он, шагая все дальше и дальше в сторону равнины Эмпти,к границе с землями короля Зэодера.

[1] Е. Колесов «Азбука таро».

'Все, чего вы достигли, рухнуло. Этого бы не случилось, если бы вы действовали мудро с самого начала. Вы зашли слишком далеко и должны поплатиться. Вы уверовали в свою власть, которой нет. Иначе говоря, вы доигрались, и падение — ваша вина[1].

Что-то заставило оборотня проснуться. Открыв глаза, он огляделся: рядом мирно спали Маг с Пажом. Лес был спокоен. Их окружала плотная завеса тумана. Оборотню почудилось, что из-за деревьев вышла белесая фигура и приблизилась к Эверету.

Оборотень хотел было встать, но белокурая девушка с насмешкой на него посмотрела и приложила палец к губам, а затем погладила Пажа по голове. Тот улыбнулся во сне. Девушка растворилась и появилась напротив оборотня, шепнув на ухо:

— Не позволяй боли воспоминаний сломить тебя и обретешь заветный покой, ведь ты спас уже две жизни в уплату за тех, что погубил. Фортуна любит, когда ей отдают долги, и свой ты вернул сполна.

Оборотень вдохнул персиковый аромат, когда тот почти растворился в воздухе. Призрак скользнул к груди Мага, исчезнув в кулоне.

Маг открыл глаза, чувствуя, как тело переполняет энергия. Он прекрасно выспался. Сбоку трещал хворост, пахло костром и мясом. Повернув голову, мужчина увидел, как оборотень осторожно переворачивает насаженную на палку дичь. Пламя взметнулось, подрумянивая корочку. Эверет спал неподалеку, свернувшись калачиком. Из-под края плаща выглядывала забинтованная рука, на виске запеклась кровь, а под глазом темнел синяк. В бою с оборотнем мальчишке досталось, но он стойко выдержал испытание, заставив Мага почувствовать толику гордости за ученика. Чародей перетащил попону к костру и, устроившись рядом с седельной сумкой, тихо спросил:

— Где мы?

Оборотень жадно оторвал от мяса кусок и, быстро пережевав, ответил:

— Неподалеку от Эмпти.

— Долго я проспал?

— Часов пятнадцать, — волк поднял взгляд к темнеющему небу.

В этой части королевства день становился короче и мрачнее. Вечные свинцовые облака нависали над путниками, и ни один даже тоненький лучик света не проникал сквозь них. Не было видно ни луны, ни звезд — только не на мертвых землях Зэодера.

Маг подполз к Эверету.

— Я… не сильно его избил, но руку сломал, — виновато пробормотал оборотень, положив дичь на широкий лист.

— Это поправимо, в отличие от душевных ран, — Маг прикоснулся к кулону. — Ты в состоянии пройти еще немного?

Оборотень пожал плечами. Слишком долго он просидел взаперти, и сил накопилось предостаточно, чтобы совершать длительные переходы.

— Я так и думал, — Маг растормошил помощника.

Зевая, тот сел:

— Хозяин, с вами все в порядке, — мальчик широк улыбнулся. — Ваш план сработал!

Проснувшись на постоялом дворе мадам Лиары, Эверет не ожидал увидеть себя в облике оборотня и сперва испугался, но Маг быстро его успокоил, рассказав о плане. Пажу предстояло не выказывать страха перед оборотнем и в нужный момент заговорить с волком. Так и произошло. Эверету досталось сильнее, чем в уличной драке, и не выпей он перед боем целебного эликсира, боль от первого же удара погубила бы его на арене.

«Остановись!» — взмолился тогда Паж, и оборотень замер, сжимая его горло. Одно движение, и Эверет бы погиб. Сейчас бывший противник сидел у огня и неторопливо, даже вяло, жевал, глядя себе под ноги. Босые огрубевшие ступни не знали человеческой обуви. Единственное, что на нем осталось — штаны, прикрывавшие человеческую наготу; в облике животного одеянием служила темная шкура. Ночью у костра он помог Пажу залечить раны и не дал замерзнуть.

— Верно, но в него не входили твои сломанные конечности, придется нам всем немного подлечиться, — Маг принял от оборотня лист с мясом и дождался, пока подопечный все съест, а затем запьет новой дозой обезболивающего.

Эверет прополоскал рот водой, стараясь избавиться от вяжущего привкуса, и испуганно вытаращил глаза:

— Вы ведь не станете…

— Я? Нет, мне стоит беречь силы, как и тебе. Нас ждет прогулка до озера Хэлс, так что поднимайся, — Маг обернулся к коню. Тот стоял в ожидании, до людей ему не было никакого дела.

Они скакали чуть больше часа, прежде чем оказались возле угольно-черной стеклянной горы. Острые пики упирались в подернутое чернильной завесой небо. У подножия лежало озеро. Со стороны вода в нем походила на темное зеркало и казалась непроницаемой. С горного выступа на камни у берега стекали полупрозрачные струи водопада.

— Хозяйка озера излечит лишь того, кто поделится с ней своей болью и печалью, — спрыгнув на землю, сказал Маг и снял Эверета с седла.

Мальчик с восхищением осматривал холмистую местность, окруженную все тем же густым туманом, преследовавшим их от самого Дума. Пахло мятой. Ее освежающий аромат мгновенно пропитал одежду и волосы, заставив Пажа чихнуть. Единственное, что нарушало тишину этого места, — шум водопада.

Приблизившись к черной воде, Эверет увидел, насколько она прозрачная, и запустил руку, но ничего кроме прохлады не почувствовал, даже на вкус она оказалась обычной водой.

— Пойдешь первым, — рядом с ним встал Маг.

Паж поднял на него взгляд и неуверенно пожал плечами:

— Это ведь не больно? — и кивнул на руку.

Мужчина качнул головой и помог ему раздеться, снял повязку, а сам разулся, оставив на берегу сапоги. Вдвоем они ступили в воду. Эверет задрожал от холода. Маг сунул в озеро пустой флакон и, как только он наполнился, убрал в карман:

— Ничего не бойся и отдай озерной деве все плохое, что есть в твоей душе.

Пажу не хотелось вспоминать о тяжелой работе у барона и о деревне, где его едва не принесли в жертву русалкам. «Пусть забирает все!» — твердо решил он.

Оборотень видел, как мальчишка скрылся в черной воде, оставив на поверхности расходящиеся в стороны круги. Волк ожидал чего-то необычного, но Эверет быстро вынырнул, смахивая с лица влагу совершенно здоровой рукой и довольно улыбаясь.

Маг встретил его, набросив плащ на узкие плечи. Паж перестал хромать, порезы зажили, синяк исчез, открыв чистое здоровое лицо, но на память от боя у него остался едва заметный шрам на щеке в виде неровной линии.

— Теперь ты настоящий оруженосец, а не девка на побегушках, — похвалил Маг.

Оборотень тяжело вздохнул и, не раздеваясь, вошел в воду, нырнул, исследуя дно, пока не оказался в центре.

Потоки воды коснулись его рук и ног, обвили голову, заставив ощутить холод.

— Отдай мне все… — услышал он женский голос и увидел перед собой полупрозрачную женщину, обволакивающую его голубоватым светом. Озерная дева тянулась к его душе, желая забрать боль. Оборотень выпустил воздух. Пузырьки поднялись вверх, а он стал опускаться во мрак. Перед глазами замелькали картины прошлого.

'Луна подернута алой пеленой, нечто разрывает человеческое тело, и он оборачивается жаждущим крови монстром, который бежит в собственный дом на запах человеческой плоти. От двери остаются щепки, но в кухне пусто. Оборотень слышит два бьющихся сердца. Их стук эхом отзывается в его висках. Облизнувшись, он бросается наверх и встречает Адию, она держит перед собой меч, защищая сына. Тот жмется к стене, но оружие не спасет их от чудовища. Жена захлебывается криками, когда раздирают ее нежную податливую плоть. Столько раз руки мужа бродили по телу любимой, ложились на выпуклый живот, когда она носила под сердцем их первенца. Сейчас ее глаза широко распахнуты, но жизнь ушла из них. Подле нее лежит Колрит. Семья мертва. Он убил их. За что, Фортуна, ты одарила его этой сущностью? Он не помнил, как покинул свой дом и скитался по Фейту. Лишь боль смогла отрезвить. Тогда-то оборотень и очутился на арене, почувствовав на шее сковывающую цепь. Серебро обжигало и одновременно холодило его буйную сущность. Хайзенц с легкостью заключил бойца в клетку, и тот не стал сопротивляться.