Тем не менее разоблачители Красина уверяют, что в эти годы он активно выполнял тайные задания не только партии большевиков, но и германского правительства. Шведский ученый Ханс Бьёркегрен в своей переведенной на русский книге «Скандинавский транзит» (в оригинале «Русская почта») утверждает, что в годы мировой войны Красин создал в Стокгольме контору по закупке у Сименса в Берлине и отправке в Россию машин и оборудования для петроградского завода «Сименс-Шуккерт». Тогда же контрабандой в Россию товаров из Германии и других стран Европы занималась находившаяся в Копенгагене Торгово-экспортная компания, главой которой был известный авантюрист Израиль Гельфанд (Парвус), а исполнительным директором — большевик Яков Ганецкий (Фюрстенберг). В дополнение к этому в Скандинавии была создана подпольная сеть связи между Россий и большевистской эмиграцией, в которой работали такие известные деятели, как А. Коллонтай, А. Шляпников, Н. Бухарин и другие.
В книге, строго документальной, Х. Бьёркегрен не обвиняет Красина в причастности к этой сети, однако не удерживается от странной инвективы в его адрес: якобы кличку Лошадь ему дали из-за пристрастия к тотализатору. Как мы помним, «лошадями» называли нелегальных курьеров «Искры» на Кавказе, отсюда и псевдоним Красина. А в интервью радио «Свобода» автор и вовсе меняет точку зрения: «В Дании, Швеции, Норвегии стали организовывать достаточно сложную сеть контрабанды и подпольной почты между континентом и Россией… В Стокгольме в это время жили такие люди, как Парвус, Ганецкий, Воровский, Красин — просто преступники, контрабандисты».
На таких утверждениях основываются и создатели совсем уж залихватских публикаций и телепередач, например документального фильма «Кто заплатил Ленину? Скрытая история» (2021), якобы снятого на основе архивных документов. Там ничтоже сумняшеся утверждается: «Среди постоянных агентов Парвуса были известные большевики Леонид Красин и Вацлав Воровский, которые одновременно входили в ближний круг Ленина. Красина Парвус устроил в немецкую фирму „Сименс-Шуккерт“ управляющим петроградского филиала… Главной задачей этих фирм явилась прокрутка денег, которые Парвус получал из Германии для партийной кассы большевиков».
Такие заявления, количество которых растет с каждым годом, не учитывают того простого факта, что ни один документ не доказывает участия Красина во всей этой контрабандно-политической активности. Даже дотошный Х. Бьёркегрен не раскопал никаких данных о связях того с Парвусом или Ганецким. Красин действительно организовывал в годы войны поставки товаров из Германии через стокгольмское отделение «Сименс-Шуккерта», но делал это для обеспечения российских предприятий компании, а не в интересах партии. Редкие упоминания Красина (точнее, Никитича) в тогдашней переписке активистов партии говорят о том, что его считали кем угодно, только не надежным товарищем из «ближнего круга» Ленина.
Некоторые разоблачители идут еще дальше: например, немецкий историк Ева Фляйшхауэр в своей объемистой книге «Русская революция: Ленин и Людендорф» вписывает Красина, как и всю большевистскую партию, в громоздкую конструкцию германского шпионажа в России. Без тени сомнения она пишет, что он через шведского банкира Улофа Ашберга «прикрывал денежные потоки из Германии», а также участвовал в «затягивании выполнения государственных заказов и саботаже производства и поставок для фронта». О его тогдашней деятельности сохранилось не так много документов, но все они говорят об обратном — напряженной работе для выполнения оборонного заказа.
Прибытие советской делегации в Брест
Далее Е. Фляйшхауэр сообщает, что Красин «в 1916 г. не побоялся тайно съездить через Швецию в Германию, чтобы лично переговорить с Людендорфом». Генерал Эрих фон Людендорф (1865–1937) был тогда начальником германского Генерального штаба, и, конечно, его тайная встреча с представителем российского ВПК — настоящая сенсация. Корни ее восходят к мемуарам
Г. Соломона, которому сам Красин якобы подробно рассказал о своей поездке в Берлин. По его словам, «крупные промышленники Германии, с тревогой наблюдавшие за тем, как их страна, вылезая из последних сил и возможностей, ведет эту злосчастную войну, пришли к заключению, что надо повлиять на глупого Вильгельма и заставить его <…> предложить противникам почетный для Германии и не позорный для союзников мир».
Далее Красин (или Соломон) в духе авантюрного романа рассказывал, как его с завязанными глазами отвезли в какой-то замок, где произошла его встреча с Людендорфом. Там гость из России будто бы произнес полуторачасовую речь, которую генерал внимательно выслушал и сказал, что, если сочтет нужным, сообщит о ней императору. В своей речи Красин «с цифрами в руках доказывал Людендорфу, что военная мощь Германии неукоснительно тает, тогда как враги ее постепенно, несмотря на потери, все укрепляют свои силы». Касательно организации поездки Соломон пишет, что ее затеяли германские промышленники, которые были «очень высокого мнения о Красине, его эрудиции, его трезвом взгляде на вещи»; связавшись с ним через отделение «Сименс-Шуккерта» в нейтральной Швеции, они предложили ему поехать в Германию. «Эта авантюра, — пишет Соломон, — увлекла Красина. Его самолюбие и дьявольское честолюбие были до крайности возбуждены. Да и приз, в случае удачи авантюры, прекращение человеческой бойни, воистину стоил того, чтобы из-за него рискнуть даже своей головой!» Мемуариста особенно поразило то, что Красин рассказал ему об этой сверхсекретной поездке, хоть и взял с него обещание не разглашать это при его жизни. «А после смерти, — добавил он, — мне все равно».
Перед нами, без сомнения, одна из самых интригующих загадок биографии Красина. Могла ли эта фантастическая поездка состояться на самом деле? Против этого говорит то, что за все прошедшие с тех пор годы о ней не стало известно историкам, как и то, что об этом не узнали агенты русской разведки, обязанные следить за перемещениями столь важной персоны, как член ВПК и директор целого ряда оборонных заводов. Обращает на себя внимание также то, что, когда Красин в самом деле встретился с Людендорфом в 1918 году, оба вели себя так, будто никогда прежде не общались. Более того, некоторые детали той встречи дословно повторяют рассказ Соломона — например, то, что речь Красина продолжалась полтора часа, что Людендорф отказался пожимать руку собеседнику и не предложил ему сесть. Возникает впечатление, что Георгий Александрович, сочиняя свои мемуары много лет спустя, просто перепутал дату и Красин рассказывал ему о своей встрече с генералом двумя годами позже. Но даже если допустить, что он и в самом деле встречался в разгар войны с главой армии противника, то он делал это не как немецкий агент (как почему-то считает Е. Фляйшхауэр), а как русский патриот — тем более из благородных побуждений, желая добиться прекращения войны.
В остальном 1916 год прошел для Красина и его семьи без значительных событий. Самым, пожалуй, заметным стала покупка им большого участка земли недалеко от Луги, где находились залежи сланцев. По воспоминаниям Соломона, «он лелеял мечту о разработке этих залежей, изучал вопрос, производил пробные исследования (бурение и снимание пластов), посвящая и меня во все свои расчеты. В этот период его увлечения сланцами с ним нельзя было говорить ни о чем другом». Он уже спланировал в будущем имении дома для себя, Германа и других близких, включая Соломона, мечтая, «что мы образуем свой поселок, где будем коротать нашу старость», — это было за несколько дней до Февральской революции… В «обуржуивании» своего друга Георгий Александрович обвинял его жену, с которой Красин в 1915 году официально оформил отношения: «Женщина безусловно ничтожная, но хитрая, она по-женски правильно нашла слабые места в его характере и умела на них играть, заставляя Леонида, в сущности, плясать под свою дудку».
