— А Джимми? — нетерпеливо спросила Хоулт. — Он какой был?

— Джимми... — Мишеля покачала головой. — Он был... другим. Мог просто идти по коридору или сидеть на занятиях, но ты видел, что он особенный. Джимми не сильно корпел над учебой, но был способным, за это его любили преподаватели. И девочкам он нравился... Я сама с ума по нему сходила.

— Я вижу, — сказала Хоулт.

Мишелл покраснела.

— У Джимми бывали конфликты в старших классах?

— Не понимаю, о чем вы, — удивилась Мишелл.

— В старших классах случаются стрессы, — пояснила Хоулт. — Гормоны бурлят...

Но ответа она так и не дождалась.

— Вчера я говорила с Джонатаном, и он упомянул, будто Джимми участвовал в каком-то акте насилия в школе.

Вероятно, случай оказался серьезным, Джимми даже исключили.

Взгляд Мишелл стал жестче.

— Я пыталась проверить записи об исключении сегодня утром, но безрезультатно. Я подумала, может, вы мне поможете.

— Вы именно об этом хотели со мной поговорить?

— Да. — Хоулт понимала, что в отношениях с людьми следует быть предельно честной.

— Джимми — мой друг, — сказала Мишелл.

— Хочу надеяться, что и мой тоже, — ответила Хоулт. Мишелл кивнула, словно приняв решение.

— Если бы вы задали мне этот вопрос в прошлом году, я бы могла рассказать вам только о том, что Джимми подрался с тремя игроками футбольной команды. Но пару месяцев назад мне позвонил один из них, Грег. Сейчас он продает автомобили. Я не общалась с ним с самой школы. Даже, наверное, и тогда я с ним не общалась.

— А почему он позвонил именно вам?

— Хотел замолить былые грехи.

— Не понимаю.

— Грег недавно вступил в общество анонимных алкоголиков, — сказала Мишелл, нервно разглаживая юбку. — Он живет теперь по двенадцатиступенчатой программе. Девятая ступень призывает повиниться перед теми, кого обидел в прошлом. Попросить у обиженного тобой человека прошения.

— Так, значит, в школе этот Грег причинил вам боль?

Джимми побил его за это?

— Он не успел причинить мне боль. Джимми вовремя его остановил. — Мишелл сделала глубокий вдох, а затем медленно выдохнула, стараясь вернуть себе самообладание. — Грег сознался, что они втроем собирались изнасиловать меня после школы. Он разрыдался, когда рассказывал об этом. Покаялся, что они с дружками частенько подумывали об изнасиловании, когда видели, как я возвращалась домой. — Мишелл говорила очень тихо.

Хоулт с удивлением смотрела на нее.

— Каким-то образом Джимми все узнал. В тот день он пришел туда, где они меня поджидали. — Мишелл тряхнула головой. — Меня там даже не было, я раньше ушла домой с занятий, потому что плохо себя почувствовала. Я и о драке-то услышала только в понедельник утром, в школе. — Она закинула ногу на ногу и наклонилась к Хоулт. — Я хотела поблагодарить Джимми на вечеринке на прошлой неделе, но он сделал вид, что не понимает, о чем речь. Представляете?

— Джимми напал на них? На троих сразу?

— О да! — усмехнулась Мишелл. — Надрал им задницы!

Дверь лимузина закрылась, и Джимми откинулся на черное кожаное сиденье рядом с Антонино Напитано. За рулем был водитель. Напитано нашел его в Бельмонте, пляжном городишке недалеко от Лонг-Бич, чудесном месте, где наркоторговцы заводили дорогих кошек вместо питбулей, а девушки в тоненьких бикини стройными рядами заполняли пляж, хлопая пузырями из жвачки и читая «Мэри Клер».

По дороге Джимми обратил внимание на тинейджера, проезжавшего мимо на скейтборде. Тот был весь в татуировках, а на плече у него орал огромный приемник.

— Надеюсь, ты прихватил с собой аппетит? — Напитано оскалил свои маленькие белые зубки и посмотрел на Джимми с восхищением. Как обычно, он был в черных шелковых брюках, напоминавших пижамные, и в черных лакированных туфлях. При росте не больше пяти футов с четвертью, с непропорционально большой головой и сальными глазками, Напитано походил на испорченного ребенка.

— Ты никак не отреагировал на мой новый автомобиль — я чувствую пренебрежение!

Джимми огляделся. Просторный салон, обтянутый мягкой кожей, два телевизора, бар, холодильник, компьютер и три телефона.

— На фоне всего этого твой предыдущий красавец кажется просто вшивым фургоном, — сказал он, сожалея, что встретился с бывшим начальником, и все еще расстроенный разговором с Оливией. Она точно не поверила бы его словам о Джонатане. Да и остальные тоже. Джимми наклонился вперед, заметив какое-то мохнатое существо.

— Нино, это что такое?

Напитано приподнял с сатиновой подушки маленькую пушистую собачку.

— Это Тина. Скажи Джимми «здравствуй», Тина! — Собачка уставилась на Джимми, высунув язычок. — Пожалуйста, Джимми, поздоровайся с ней. Ты же не хочешь ее обидеть?

— Ты уверен, что это собака?

Напитано потрепал малышку за мордочку.

— Это йоркширский терьер, правда, Тина? Да, ты терьер! — Он потерся щекой о ее носик.

— Будь осторожен, Нино. Я слышал, эта порода выведена для охоты на крыс.

— Да ты совсем отупел! — Напитано поцеловал собачку и отправил ее обратно на подушечку.

Потом он достал бутылочку «Дом Периньон» из ведерка со льдом, наполнил пару бокалов дорогим шампанским и вручил один Джимми.

— За возвращение блудного сына! — провозгласил он и влил шампанское в рот, громко прополоскав горло, перед тем как глотнуть. И улыбнулся, обнажив мелкие белые, словно молочные, зубки. Джимми всегда удивлялся, как они до сих пор не сточились, ведь их хозяин отличался звериным аппетитом и никогда не чувствовал себя сытым и удовлетворенным.

Когда Джимми впервые его увидел, Напитано сидел за огромным рабочим столом в редакции, положив на него босые ноги и держа большую тарелку икры на коленях. Босс смотрел на Джимми через собственные пальцы на ступнях. Оба мужчины молчали. Подождав минутку, Джимми снял ботинки и носки и тоже водрузил ноги на стол. Все это происходило в полнейшей тишине. Это было самое странное интервью из всех, что Джимми когда-либо брал. В итоге Нино нанял его на работу и разрешил писать обо всем, что угодно. А также предложил отметить сделку несколькими ложечками икры.

Заверещал один из телефонов, и Напитано снял трубку, но не ответил, просто слушал.

Пока длился этот разговор, Джимми допил шампанское, показавшееся ему еще вкуснее того, что подавали на вечеринке Джонатана. Его разморило в мягком кожаном сиденье, и он зевнул.

— Тут как в утробе, правда? — заметил Напитано, кладя трубку. — Тепло и мягко. Сидим вдвоем, словно братья-близнецы в матке...

— Этот образ я предпочел бы не вспоминать.

— Все американцы заносчивые ханжи, — прищелкнул языком Напитано. — Ты выглядишь измотанным, друг мой. Закрой глаза и отдохни. Скоро приедем.

Джимми снова зевнул.

— Я не хочу спать, — неуверенно произнес он.

Полуденное солнце отражалось в стеклах проезжавших мимо машин, но внутри автомобиля Нино царил полумрак.

— Проснись, Джимми! — Нино нетерпеливо тряс его за плечо.

Джимми осторожно потянулся, помня о поврежденных громилой ребрах. Вряд ли, конечно, он их сломал, но бока болели, когда Джимми пытался глубоко вдохнуть.

— Приготовься к королевскому ужину, — торжественно объявил Напитано.

Джимми выглянул в окно и увидел блеск разбитого стекла. Невдалеке располагалось кладбище старых автомобилей, но многие так и остались стоять на улице, без окон и с голыми колесами, словно не собрав сил для того, чтобы добраться на покой. В нескольких ярдах от этого грустного места располагался бар «Би-Кью», бетонное блочное здание с решетками на окнах и парой грубых деревянных столов на невзрачном внутреннем дворике. За одним из них сидели трое молодых латиноамериканцев в белых рубашках и галстуках. Они с любопытством уставились на лимузин Нино.

Напитано опустил стекло и взял бумажные пакеты у водителя, крупного мужчины в смокинге, на плече которого Джимми успел заметить кобуру.