– Час от часу не легче… – недовольно произнесла охотница, накидывая мантию и готовя себя морально в очередной раз лесть к демонам в глотку.

Мокрый снег вперемешку с дождевыми каплями мерзко и настырно лез в глаза. Налипающий к подошвам кожаных сапог слой грязи с каждым шагом становился всё больше, обещая в скором будущем, если от его не избавятся, оставить своих новоиспеченных владельцев без обуви.

– Абадахидова трясина, мля… – выругалась Баки, в очередной раз брыкнув ногой, попытавшись избавиться от грязевых наростов.

– Не сквернословь! – недовольно упрекнул свою спутницу пастырь.

– Нет, ну в самом деле, неужели так сложно сделать по городу нормальные дороги, ёп! – провалившись сапогом в скрывшуюся под дожем лужицу, в очередной раз ругнулась мечница.

– Мда уж, – подхватив соратницу под локоток, добавила Брунхильда. – Хоть бы камней каких в ямы накидали.

Не смотря на позднее время и скверную погоду, бой звонницы оживляюще подействовал на и без того взъерошенных и напуганных горожан, которые, благодаря слухам и сплетням, во всю уже готовились к худшему.

Бедняки укрепляли двери и ставни, заколачивали окна, точили топоры и вилы. Те, кто побогаче, возводили укрепления и баррикады у своих резиденций, нанимая в стражу всех свободных авантюристов, спрос на которых на острове вырос в одночасье и до невиданных высот. Свободных агенток практически не осталось; мало кто из приключенок хотел лезть в дела, поручаемые инквизиции или ордену. Влезть в подобную авантюру для многих означало лишь одно – смерть.

Однако, дух авантюристки не сломить одной лишь смертью. «В местах, где ломаются людские жизни, всегда громко и звонко шумят золотые монеты» – так рассуждали желающие быстро разбогатеть женщины до момента, когда узнали, что в город прибыла «настоящая охотница».

«Крест или символ ордена – не лезь. Красный сапфир на кинжале – беги». Негласное правило каждой мало-мальски пожившей путешественницы. Сколько портянок пришлось перемыть местной прислуге, когда по городу прошел слушок, что прибыла Брунхильда Одиннадцатая. Напряженность вмиг возросла, опытные воительницы ещё вчера рвавшиеся в здания гильдии, чтобы взять очередное задание, уже сегодня трусливо и скукожившись озирались по сторонам, мечтая, чтобы все это побыстрее закончилось, и они со спокойной душой могли покинуть этот треклятый остров.

Попытки не дать распространиться информации о случившемся на кладбище, конечно же, предпринимались, но поди попробуй заставь молчать десяток перепуганных до усрачки женщин, тем более, если те ещё с горя напьются.

Каждый день в город прибывали крестьяне с очередной порцией ужасных историй, в которых поди разберись, что правда, а что вымысел. Вот и сейчас.

– Как-то тут многолюдно стало, – проталкиваясь сквозь идущую навстречу толпу, заявила Баки.

– Беженцы… – поморщилась Брун, что не любила столь многочисленные скопления людей на таких узких и неопрятных улочках.

Одернув одну из женщин за рукав, Густов полюбопытствовал:

– Премного уважаемая, не поделитесь новостью, что случилось, откуда вас столько?

– Пусть сжалятся над нами небеса… – вспомнив прожитое прошлое, пустила слезу пожилая женщина. – Панпадора пала, мертвецы, они уничтожили наш прекрасный город, – сотрясаясь, взвыла женщина. – Они идут за нашими грешными душами, мёрвые восстали чтобы отомстить живым! – рухнув обессилено на колени, заголосила во всё горла крестьянка.

Лёгкий свет плавно лёг на растрепанные седые волосы, магия с теплотой и лаской обвила усталые плечи, тело, ноги женщины, возвращая силу рукам и ясность уму.

– Пусть богиня света предаст решимости и веры вашему взволнованному сердцу, – проговорил пастырь. – Воздвигни храм внутри сердца своего, и станет он крепостью твоей и преградой на пути зла. Встань же дитя, встань и иди… – тихо произнес Густав, после чего вложил в ладонь женщины большую медную монету.

Женщина воспряла духом, сердца перепуганной толпы, лицезревшие произошедшее, зажглись пламенем надежды.

– Пусть Богиня Астарта хранит вас и ваши семьи! – сотворив ещё одно волшебство, произнес пастырь, вызвав радость и пусть и скупые, но всё же улыбки со стороны окруживших их женщин.

– Богиня не оставит нас! – раздалось в толпе.

– Верно, с нами пастырь, а значит, теперь мы в безопасности! – загудела улица.

Настрой сменился, Брун, Баки и Густав медленно двинулись дальше.

– Львиное сердце и Аура храбрости,– вспоминая заклятия, что использовал мальчик, процедила сквозь зубы Брунхильда.

– Значит, ты и о них знаешь… – опечалился пастрыь.

– Я думала, вам нельзя использовать боевые заклинания на людях, – подтрунивая над парнем, глумилась Брун, в чьи обязанности входило немедленно доложить об произошедшем в ближайшую местную канцелярию, после чего инквизитор тот час был бы обязан заковать в кандалы нерадивого священника нарушившего одно из главных правил ордена.

– Это было только ради их блага… – разговор для парня набирал неприятный оборот. Взглянув на мечницу в поиске поддержки, парень лишь недовольно поёжился. Баки лишь развела руки – мол, ничего не поделаешь, я в ваши разборки лезть не собираюсь.

– Разумеется, – хищно протянула женщина. – Теперь выбирай, или ко мне в постель, или в карцер к инквизиции, в постель, разумеется, только ради твоего блага. – Прищурившись, произнесла Брун, на что Баки аж присвистнула.

Парень долго молчал; он свято верил в церковь и право человека на любовь, пусть он и ослабнет после того, как потеряет целомудрие, но это было куда лучше, чем смерть на костре. Тяжко вздохнув и собравшись с мыслями, он выбрал для себя правильный путь.

– Я л… – звонкий смех Брунхильды и Баки прокатился по улице.

– Боже, ты такой потешный, когда серьезный, – хлопнув парня по спине, произнесла Брунхильда, после чего легкий толчок в спину от Баки поддал парню ускорения. Следовало как можно быстрей разобраться, что случилось в городе Панпадора.

– Так вы… – понимая, что над ним всё это время шутили, парень было дело хотел разорваться в ярости. Но ледяной взгляд Брунхильды быстро остудил горячую голову.

– При мне ещё ладно, но смотри, при инквизиции такого не учуди, – сурово заметила женщина.

– Хорошо, – нерешительно и виновато протянул парень.

Напряженно восседая за большим столом, собрался целый совет, в центре которого была Алистина. Женщины оживленно что-то обсуждали, по их лицам было видно, что эту ночь многие из них не спали; сделав выводы после своего последнего похода, многим было над чем подумать.

– Приветствую, проходите, присаживайтесь, – устало склонила голову перед прибывшими гостьями, произнесла Алистина.

Такое изменение в поведении очень понравилось женщинам, они оценили по достоинству проявленное к их персонам уважение.

– Вот здесь, – тыкнув деревянной указкой в точку на карте, произнесла одна из воительниц. – Здесь находится кладбище, которое мы посетили не так давно. А вот здесь находится Панпадор.

– И? – непонимающе произнесла Баки.

– До Панпадора в два раза дольше идти от кладбища, чем до Пададра, – произнесла наёмница. – Не могу понять, почему именно он, может это сделала какая-то другая нежить?

– Богиня, – развалившись в кресле, произнесла Брунхильда. – Над чем вы вообще думаете? Я просто кинула пару мелких плетений по дороге обратно, мертвецов они не остановят, но вот бесконтрольное стадо направить в другую сторону вполне могут, – заявила она.

– Может так, а может, они просто что-то ищут, – заявила Алистина.

– Может, но только что? – хмыкнула Баки, после чего взглянула на Брунхильду.

– Что смотришь? Не я тут спец по нежити, а он, по идее, – переведя стрелки на пастыря, произнесла Брунхильда.

– Простите, я, конечно, умею изгонять и очищать оживленные трупы, но я не специалист, я только учусь, – краснея от стыда, проговорил Густав.

– И нам от этого не легче, – продолжила наёмница. – От Панпадора до Панэо десять дней на лошади, до нас гораздо меньше, неизвестно куда направится эта мёртвая армия и как скора она прибудет, – вновь взгляд пал на Брунхильду, что, задумавшись, вглядывалась в карту.