– Так ведь святой дух сильнее всякого бесовского зла, и если человек не во грехе жил… – попыталась затянуть извечную крестьянка.

– Я же тебе говорю, что все светлые там, где им положено, остается на земле лишь оболочка. Но то, что святой дух сильней – это правда, да вот только даже среди нас, хранителей ордена, святых на пальцах обеих рук пересчитать можно. В каждом городе, месяц за месяцем, год за годом, куда бы мы не приходили, говорим одно и тоже, нельзя убийцу и убиенного на одном кладбище хоронить. Нельзя самоубийцу с добрым человеком по соседству класть. А ваши всё норовят то место сэкономить, то за деньги незыблемое правило нарушить. Вот и встают недовольные из своих могил. Зараженные чужой злобой мстить идут обидчикам, живым мстить идут. Не знающие сострадания, вечно злые и вечно голодные покойники. И хорошо, если они сами встали, всего-то из-за соседа лютого, а что если из-за демона, что решил братьям своим дорогу в мир наш показать, а? – вскинул руками распалившийся и не выспавшийся пастырь.

– Ах-ха, тише ты, Густав, а то всех работяг распугаешь своими рассказами, – усмехнувшись, произнесла мечница. Поведение парня было непривычным даже для самой Баки, впервые за столь долгое время их совместного путешествия она видела его таким. Нервный, дерганный, его можно было назвать даже в какой-то мере напуганным.

– Поверь мне, Баки, пугать я ещё даже не начинал, – от сурового ответа молодого пастыря крестьянка нервно сглотнула и вернулась в строй к таким же, как она сама.

Старое и разросшееся кладбище встретило серыми надгробными плитами, грязью и десятком свежих, отрытых могил.

– Эй, народ, инструктаж по очищению. Отрыли могилу, вскрыли гроб, засыпали соль, залили огненной водой и забыли. Если услышите скрежет или стук в гробу, не пугаемся, не открываем и близко не подходим. Зовем канкистадорий, святош или меня, – срывая голос, верхом с телеги прокричала Брунхильда. После чего крестьянки медленно и с опаской, утопая по колено в грязи, поплелись к могилкам.

Погода портилась всё сильней, хотя, казалось, куда же хуже. К дождю прибавился ураганный штормовой ветер и дальние громовые отголоски.

– Алистина, – фамильярно и без какого либо уважения обратилась к правительнице Брун. – И часто в ваших краях такая непогода?

– Островное государство, как никак, бывало и похуже, – прячась от ветра за спиной охраницы произнесла Роллийская. На душе у девушки было и так паршиво, пусть это и была вина её матери, но чем она лучше её? Пустила всё на самотек, решила немного подождать, наивная.

– Слышь, правительница, а почему местные называют этот место «старым кладбищем»? – придерживая шляпу, не унималась Брун. Торчать им тут предстояло очень и очень долго, поэтому охотница пыталась развлечь себя каким-никаким разговором.

– Пф, тут бы и ребенок догадаться мог, – фыркнула Алистина. – Ну, разумеется потому, что оно переполнено и давно местными не используется.

– Тогда те могилы, что мы видели в начале… – напряглась Брун.

– Я думала это ты вчера там рылась…

– Ничего я не… – где-то в стороне свежих ямок раздался визг, который превратился в крик и откровенную панику.

– Мертвецы, там мертвецы! – верещала бегущая к обозу женщина, с оборванным рукавом и кровоточащей раной на руке. За ней показались ещё несколько работяг, за которыми, едва переставляя ноги, плелся покойник.

Старая сгнившая одежда цвета грязи. Лысая черепушка, обтянутая местами кожей, с которой редкими прядями свисали длинные, седые волосы. Вытянутые вперед белые, костлявые руки, клацающие зубы, черные провалы глаз, в которых едва заметно горели красные угольки скверны. От этой картины Канкистки оцепенели, в шуме дождя было слышно, как от страха задрожали их тела. Что вызвало у Брун истерический хохот. В достаточной мере оценив то пушечное мясо, что её сопровождало в этом рейде, женщина взяла инициативу в свои руки. Швырнув в мертвеца одну из своих «заготовок», а после, подойдя поближе к замершему скелету, без страха и с улыбкой до ушей одним сильным ударом снесла трупу голову.

– Не ссать, бабоньки. День только начинается! – процедила она, после чего загнала в сердце мертвеца свой клинок. Оружие тут же засияло, поток энергии, что подобен северному сиянию, переливался из клинка прямо в рот охотнице.

– Поглощение души… – впервые увидавшая ловцов за работой, ахнула подоспевшая Баки.

– Ошибаешься, – произнес пастырь, после чего использовал легкое очищение, направленное на Брун.

Охранницы и работяги воспряли духом, увидев, с какой легкостью можно победить мертвеца. Самые уверенные в себе дамы поспешили объявить о начале соревнования, призом в котором будет щедрая награда от правительницы Алистины.

Генрих подошел к стоящей в отдалении Брун, а после, положив ей руку на плечо, ужаснулся. Женщина дрожала, а клинок, который давно должен был погаснуть, продолжал сиять, разгораясь всё ярче и ярче.

– Что случилось, охотница?

– Я не знаю… – ответила та.

На другом конце кладбища раздалось гудение горна, что сигнализировало, что десятнице, отвечавшей за тот участок, нужна помощь.

– Бери Баки, я останусь здесь, если что, ты знаешь, что делать, – ответом был скупой кивок парня. По другую сторону прокатился еще один звук горна…

Утопая по колено в могильной грязи, Баки своим огромным клеймором вот уже добрые полчаса отмахивалась от постоянно прибывающего количества мертвецов. Тем временем дождь только усиливался.

Двигаться становилось всё тяжелее и опасней. Уставшая мечница, которая чудом не угодила в разрытую могилу, слившуюся из-за дождевых потоков с окружением, озлобленно выругалась.

– Густав, я долго не протяну! – рявкнула она, а после сильным и размашистым ударом перерубила двух ходячих мертвецов вместе с деревянным крестом, находившимся позади их.

Парень сам был на пределе; усиливающая союзниц магия, а так же ослабляющее нежить «святое чищение» в одновременном использовании быстро опустошали его магический источник. Усугубляло положение то, что данное место давно потеряло небесное благословение. Тёмные тучи, ледяной ветер, этот непрекращающийся дождь. Небеса утратили контроль над этим местом, разрыдавшись по тем, кому суждено было пробудиться ото сна и вновь встать на нелегкую тропу…

Исцелив одну из раненных спутниц, парень огляделся. Стена дождя скрывала всё происходящее вокруг. Сопровождавших их воительниц осталось совсем немного, та малая часть живых кучковалась и пятилась назад.

– Нам не выстоять, я подаю сигнал! – крикнул парень, запустив мерцающий яркий огонек в небо, что на лишь мгновение смог рассеять мрак.

Едва стоявшая на ногах от усталости Баки держала тылы, тем временем, как парень лихорадочно оглядывался по сторонам, четыре обступившие его канкистодории, стараясь держать фланги, медленно двигались к повозке.

– Чёрт! – только и успела вскрикнуть одна из женщин, когда две сильные кури, вырвавшись из под земли, схватили её за ноги и потянули под землю. Уйдя больше, чем по колено, женщина вопила и кричала. Её попытки пробить шпагой землю не приносили видимого результата. В глазах было отчаяние и боль.

– Святое очищение! – это было последнее заклинание, которое смог использовать Густав. После чего подруги канкисты смогли вытянуть из могилы свою раненую подругу.

Сжимая побелевшими, замерзшими пальцами клинок, Брунхильда нервно вслушивалась в шум дождя. Зрение охотницы было затуманено тёмной магией. Оглядывая свежие трупы наёмниц, характерной чертой которых была вырванная глотка, девушка сразу поняла, с кем ей предстоит сразится. «Неужели оно отправилось к обозу?» – неприятная мысль заставила девушку обернуться.

Лишь на мгновение заметив неизвестный силуэт, шестое чувство скомандовало Брун пригнуться. Спасая тем самым девушке жизнь. Серая тварь размером с человека, в длинном и высоком затяжном прыжке, зацепив острыми когтями шляпу, пролетела слегка выше головы девушки, после чего плюхнулась задом в грязь и зашипела.