Дрожащей рукой я беру увесистое письмо. Мне кажется, будто оно светится золотым сиянием.
Я буду учиться! Боже мой! Я буду учиться и помогу папе встать на ноги!
— Положи на место, Мирослава, — раздается недовольный голос, и мы с Ильдаровной как по команде оборачиваемся. — Ты никуда не поедешь!
Папа! Поверить не могу!
Глава 2
Когда я читала, как Дурсли не пускали Гарри в Хогвартс, я громко возмущалась несправедливостью и радовалась, что у меня самая лучшая в мире семья. Ведь со мной, как с Гарри, никогда не поступят.
И вот пожалуйста! Сижу сейчас под дверью родительской спальни и слушаю, как папа ругается с мамой.
— Хватит мне по ушам ездить, Люся! Нечего Мире делать в этой академии! Годик дома поможет тебе по хозяйству и с близнецами. А через год, клянусь, я встану! Встану, вернусь на автобазу, и все будет как раньше. Поняла меня?! А Мирка поедет учиться, как мы планировали. И в Читу, а не за пять тыщ километров от родного поселка! Будет домой приезжать каждые выходные, ну и мы к ней будем ездить!
— Думаешь, я ей счастья не желаю? Я ее родила, не ты! Или думаешь, я буду счастлива, если Мирка, как я, полы будет мыть в отеле? А она будет, если сейчас не уедет! Такой шанс раз в жизни бывает!
Папа кулаком грохнул по комоду, и что-то полетело на пол.
— Да что ж ты баба такая глупая! Не понимаешь простых вещей! Не дают таких денег просто так, только за учебу! Не бывает такого! Нечисто там что-то!
— Так ты почитай! Вон, Мира же тебе показывала их сайт и отзывы студентов и педагогов. Это не мошенники! И учредитель у них сенатор!
Я улыбаюсь сквозь слезы: молодец, мама! Не сдается.
— Да брехня все! Кто ее там защитит, а? Кто? Тут она под присмотром — или я, или брат мой, но Мирку пальцем никто за восемнадцать лет тронуть не посмел. Боятся потому что. А там? Пять тыщ километров! Нефтяная столица, мать ее за ногу!
Мама молчит, я сильнее прислушиваюсь. Не соглашайся с ним, мам!
— Нам нужны эти деньги, Сема. Очень нужны, тебе нужна операция…
— Да не стану я продавать свою дочь! Говорю тебе, сам встану на ноги!
Снова тишина в спальне, теперь я волнуюсь, что они лягут спать, а утром мама, потупив взгляд, скажет: «Извини, дочка, не смогла его переубедить».
И все тогда.
— Она хочет там учиться, как ты этого не понимаешь! Хочет! Она же весь вечер просидела на этом сайте, от ужина отказалась. Отпусти ее! Отпусти! Думаешь, мне не страшно? Только ты не будешь спать ночами?! Мирка — для тебя всегда на первом месте, я давно смирилась, но у тебя есть еще дети! И ты им тоже нужен! Мира уже взрослая. Через месяц восемнадцать. И не ври себе — не встанешь ты сам без операции! Не встанешь!
Снова грохот, потом все стихает. Я сижу под дверью, надеясь, что они продолжат разговор, но затем гаснет свет и повисает тишина. Медленно плетусь к себе, по пути заглядываю к близнецам. Дрыхнут без задних ног! Ну хоть что-то хорошее!
Все равно сейчас не усну, поэтому открываю ноут и жадно читаю про академию.
Мама права, а вот папа ошибается. Это реально очень крутой вуз, не сравнить с нашим читинским. Ильдаровна не соврала. Готовят они больше для нефтегазовой отрасли специалистов, но и с моей любимой физикой здесь есть где разгуляться.
Поманили сказкой и отобрали!
Засыпаю под утро в слезах, а когда просыпаюсь через четыре часа, не нахожу в кровати ноут. А ведь помню, что не перекладывала его на стол. Мама, значит, заходила.
День начинается с похода в огород за свежей картошкой и огурцами. Затем я бужу Ваську с Серегой, с боем отправляю их умываться. К родительской спальне не подхожу, и так знаю, что мама уехала на работу. У нас недалеко от Читы есть отличный отель, похожий на дом отдыха. Мама там клинингом занимается — убирает в номерах, если сказать проще. И я с ней много раз ездила, почти каждое лето помогала, но сейчас я нужнее дома.
— Руки помыли? А глаза? Ну все, марш за стол. Завтракайте и в огород. Поливать помидоры и перец в парниках.
Малышня не спорит, знает, что это бесполезно, да и с самого детства мы все к труду приучены. Близнецы с пяти лет огород поливают.
Папа до сих пор в спальне. Через полчаса аккуратно стучусь к нему.
— Заходи, Мирослава.
Говорит он таким тоном, что ничего хорошего я не жду от нынешнего утра. И все же здороваюсь я с ним нарочито бодро:
— Доброе! Выспался? Я завтрак приготовила…
— Сядь, поговорить надо.
Он полулежит на кровати, опираясь на поручни, которые совсем недавно сделали для него. Рядом стоит инвалидная коляска, которую мы с таким трудом купили. Папа смотрит на меня и нос чешет. Я тоже так делаю, когда волнуюсь или напряжена. У нас с ним одна мимика на двоих, я в его породу пошла — тоже высокая, худощавая и с копной непокорных вьющихся волос.
— Наверное, зря я вчера на Амалию накричал. Как считаешь?
— Наверное, зря. Она точно хотела как лучше, а ты ее прогнал.
Смотрю в такие же, как у меня, серо-зеленые глаза и жду своего приговора.
— Подслушивала вчера, как мы с матерью гавкались?
— Ага.
— И что думаешь?
У папы тяжелый пристальный взгляд, от которого мне неловко, и я стыдливо опускаю голову.
— Пап, я очень хочу поехать! Это эгоизм, да? Типа бросаю семью в трудный момент, только о себе и думаю… Но ведь не просто так… я…
— Езжай! — жестко обрывает меня папа, и я ошеломленно поднимаю на него взгляд. Он это серьезно?! — Езжай! Но у меня условия.
— Любые! — выдыхаю, не веря собственному счастью. — Все что угодно, пап!
— Каждый день будешь звонить и рассказывать, что происходит. Познакомишь меня с соседями по общежитию. И главное — никаких вечеринок, тусовок, бухла, сигарет и наркоты! В девять вечера чтобы была в своей комнате и ко сну готовилась.
— Но пап…
— Я не закончил! Не перебивай отца!
Покорно замолкаю и слушаю дальше.
— Народ там явно будет с гнильцой, детки богачей, с ними у тебя разговор короткий, поняла? Начнут приставать — сразу звони! Дядь Сережа приедет, мозги вправит кому надо.
Я молча вздыхаю и киваю. Сразу вспоминаю Димку Остапенко, который ко мне приставал в седьмом классе. Гроза школы и всего поселка, его даже учителя опасались. А потом папа увидел, как Остапенко меня у дома зажать пытался. Димка три недели в больнице отлеживался, а на меня пацаны с тех пор и смотреть боялись. Наверное, папа думает, что и в академии может такое провернуть. Но я не спорю, конечно.
— Пап, я туда учиться еду. И все.
— Но если что, возвращайся домой, поняла! Черт с этими деньгами, все вернем!
Я снова киваю, и папа вроде успокаивается немного. Он у меня хоть и взрывной, но очень добрый и любит меня больше жизни. Жаль только, не понимает одного: что бы в этой академии со мной ни случилось, я сюда не вернусь без диплома.
Глава 3
«Мира, вы уже на месте? Напиши, а то Сергей не отвечает! Где вы?»
Смотрю, как дядь Сережа ругается с высокой стройной женщиной, и не знаю, чего делать — то ли папе ответить, то ли родственника спасать.
— Еще раз повторяю, я — сотрудник академии и отвечаю за то, чтобы все студенты добрались до нее в целости и сохранности! И ваша племянница тоже! Не мешайте мне работать!
Невольно краснею от громкой отповеди — мы тут не одни стоим и ждем автобус из академии. Рядом другие ребята и тоже с родителями, но никто не возмущается, что едут в кампус только студенты.
Дядь Сережа не замечает насмешливых взглядов. Он по-прежнему наседает на женщину, и под негромкие шепотки и смех я решаю вмешаться.
— Все хорошо, дядь Сереж. — Хватаю дядю за рукав куртки и оттаскиваю в сторону. — Ничего со мной не случится. Сейчас автобус…
— А как ты чемодан тащить будешь? Там же колесики сломались!
Стараюсь успокоиться и не думать о том, как выгляжу в глазах толпы студентов.
— Дотащу как-нибудь. Не переживай. Лучше папе позвони, он нас потерял.
