— Подпишите и обратите внимание на свои обязанности. И особенно на пункт о неразглашении…

— Чего? — В изумлении читаю договор, который составлен явно очень профессионально. С первого раза и не поймешь, что в нем написано.

— …неразглашении сведений, к которым вы получите доступ во время своей работы здесь. Пока не подпишете, я не могу разрешить вам вернуться в пентхаус. Да, меня зовут Филипп Иванович, я курирую работу техперсонала. Но с вами особый случай, как я понял.

— Да что б я хоть что-то понимала! Артем… то есть Артем Александрович мало мне что объяснил…

— Он и не должен. Для этого есть я. Слушайте и запоминайте. Завтра утром вы получите все необходимое для клининга. Ежедневно — влажная и сухая уборка всех помещений кроме спортзала и зимнего сада. Смена постельного белья и стирка в ваши обязанности также не входят. Убираться следует в отсутствие Артема Александровича. Его личные вещи вам трогать запрещено. Так, еще… да, униформа, она обязательна в течение всего дня, пока вы находитесь в пентхаусе и занимаетесь уборкой. Вне уборки, пожалуйста, не покидайте свою комнату, не ходите по пентхаусу просто так. Теперь питание. На втором этаже здания есть столовая для персонала. Разумеется, вам запрещено обсуждать с кем бы то ни было нюансы вашей работы…

Через двадцать минут я в полном афиге поднимаюсь обратно в пентхаус, держа в руках два пакета: один с вещами, которые привезли из особняка Шумского, а другой — с платьем горничной, в котором я теперь должна всегда ходить.

Договор я подписала, взяла с собой свой экземпляр почитать внимательно, но вряд ли найду в нем что-то хорошее. Я не боюсь работы, никогда не стеснялась, что мама уборщица, но совершенно не представляю, как потяну одна огромный двухэтажный пентхаус. Да и Баев явно не начальник-мечта.

Филипп Иванович даже не скрывал своего пессимизма. Кажется, он вообще счел мое появление дурацкой шуткой, но хозяину надо же подыграть.

Зато телефон жив и вещи целы! И за это надо сказать «спасибо» Баеву. Он, похоже, ни о чем не забывает.

Время уже совсем позднее, но я решаю не ужинать, хотя желудок пустой с полудня. Примеряю униформу, платье оказывается мне маловато — слишком тесное, да и коротковатое, выше колен. В нем вряд ли будет удобно убираться. Но я не снимаю его, раз уж мне в обычной одежде нельзя появляться в этом пентхаусе!

Взяв в руки мобильный, осторожно выхожу в коридор. Баева не видно и не слышно, что неудивительно, учитывая масштаб пентхауса.

Надо хотя бы запомнить, где что находится. Темный мне точно экскурсию проводить не станет. Поэтому медленно перехожу в гостиную и делаю пометки в телефоне — что где расположено, в какую розетку шнур от пылесоса воткнуть. Еще пытаюсь вспомнить, как мама с напарницей убиралась. В любой работе есть свои лайфхаки, но вот переходя уже в столовую, задаюсь двумя не самыми приятными вопросами. Во-первых, везде практически стерильная чистота, никаких разбросанных вещей, грязных ложек в раковине. Тогда что не устраивало в клининге Баева?! И главное, что я могу улучшить, когда и так все идеально?!

И второе — здесь вообще едят? Столовая совершенно не живая, а когда перехожу в кухню, не вижу никакой еды, даже банальной корзинки с фруктами или с печеньем. Странно…

Делаю себе пометку в телефоне и иду дальше — на первом этаже еще два больших санузла, комната без окон, похожая на кинотеатр и… огромная открытая веранда. На нее решаю не выходить.

Раздумываю пару минут, а потом все же поднимаюсь по широкой мраморной лестнице. Второй этаж совсем иной! Я ожидала увидеть все тот же бездушный мрамор и засилье антиквариата, но нет. И здесь мне нравится больше. Так, не очень большая гостиная-зал в приятных бежевых тонах и современной мягкой мебелью. Дальше… вроде кабинет, в него я только просунула нос и на всякий случай побыстрее вышла, дальше по коридору — еще одна комната, дверь чуть приоткрыта.

Зайти — не зайти? А вдруг там спальня Баева, например? Еще же огребу. Пока думаю, дверь полностью распахивается.

М-да, я не ошиблась.

Мы стоим друг напротив друга и молчим. Уже жалею, что решилась на самовольную экскурсию по пентхаусу. Не понимаю, чего ждать от Артема, и это беспокоит.

— Платье маловато, — наконец выдает Баев. — И короткое. Похоже, я промахнулся с размером.

— Утром попрошу другое. — Я отворачиваюсь, мне неловко от его изучающего взгляда. — Мне оно тоже не очень нравится.

— А я не сказал, что мне не нравится. Что ты здесь делаешь?

— Пытаюсь понять фронт своей работы, — нервно смеюсь. — Завтра приступаю.

Артем подходит почти вплотную ко мне. От него пахнет свежестью и морем, мне даже хочется впитать в себя этот запах, настолько он приятен. Но вместо этого делаю полшага назад.

— Вот завтра и приступай. А пока иди спать. Дорогу сама найдешь или проводить?

На экране мобильного высвечивается отретушированное личико Инги. Помню, как год назад она лично фотку добавляла в мой мобильный. Красивая кукла.

И настырная. Сброшу вызов, начнет строчить в ватсап. Лучше сразу отделаться:

— Что?

— И я рада тебя слышать, Артем! Я по поводу вписки. Стэн сказал, ты его игноришь, но это как-то странно, нет? Чтобы ты, и пропустил посвящение? Ты же сам их придумал!

Замолкает, терпеливо ждет, пока я отвечу. Упрямая девочка, но всегда своего добивается. В отличие от Шумского.

— Не хочу портить Стэну праздник. Развлекайтесь без меня. Пока!

Мне нет дела до академии, и что в ней происходит. Но лучше до лета проторчать здесь, чем снова идти на конфликт с дедом, выслушивать истерики отца и его жены. Год отдохну, а потом… потом…

Думать о будущем я не люблю. Планы не строю, не мечтаю, не живу ожиданиями. Каждый день как последний — не жалею об ошибках или о том, чего я не успел. Жизнь без разочарований.

Суббота. Полдня провожу за игровым компом, не реагирую на взбесившийся мобильный. Когда решаю его совсем отключить на хрен, то вперемешку с отцовскими войсами вижу и «семейный» чат.

Дед, старый лицемер, всю жизнь заливал и продолжает заливать про ценность семьи, отношений, сыновнего долга и прочей херни. И ведь прокатывало до сих пор. Собственно, поэтому я и назвал свою тусовку в академии «Семьей».

Чат полон видосами — ну разумеется, вписка же. Стэн, красавчик, наконец дорвался. Мы с ним никогда толком не ладили, но место свое он всегда знал.

Листаю видосы без особого интереса, скорее по привычке, когда натыкаюсь на короткий ролик. Савицкая выложила час назад — по ходу, сама и снимала. Просматриваю его еще раз.

— Пустите! Пусти! Я не хочу!

Эту девчонку я знаю. Под колеса мне бросилась, когда Вэл с Герой ее ловили. Забавная и… живая. Такую хочется сломать, да, Стэн? В первый раз не получилось, потом, видимо, тоже. А сейчас решил прикрыться впиской.

Ну, красава!

До коттеджа Шумского доезжаю за полчаса. Пока еду, смотрю стрим в чате. Почти все как всегда — стандартное стадо стандартных баранов, которые будут жрать землю, если им прикажут. У всех своя цена, свой наркотик, ради которого они живут.

А какой у тебя наркотик, а, Мирослава? Имя еще какое у девчонки. Когда ее с мешком на голове валят на землю и начинают раздевать, не сразу замечаю, что разогнался под двести — лишь подъезжая к дому, заставляю себя сбросить скорость.

Она дрожит, ей холодно и страшно. Худая, высокая, полуголая, в грязи. И все равно орет на Стэна:

— Вот только ни ты, никто из вас в белом ни черта собой не представляете! Без денег и власти ваших родителей вы никто, вы не выживете!

Храбрая девочка. В принципе, плевать, но Шумского проучить надо. Да и остальное стадо тоже. Мои правила нарушать никому нельзя.

А она и правда забавная. Другая сидела б в машине, как велели, и радовалась, что Савицкая сама в дерьме, но нет, побежала защищать. Похоже, не знает, что великодушие здесь забанено.

Но хоть Стэн все понимает. Ничего, потерпи меня еще год, не развалишься. Когда отправляю к нему двух шлюх, вижу злость и возмущение в глазах девчонки. Ей точно было страшно, я чувствовал ее страх там, когда она стояла одна против всех, но меня она не боится. Хотя и смотрит настороженно.