А что испытывают другие? Сопереживание? Сочувствие? Страх? Радость, что это не с ними происходит? Хм, пожалуй, и те и другие испытывают данные чувства, потому что знают или представляют, что чувствует тот, кто страдает, основываясь на собственных, когда-то испытанных ощущениях или предположениях.

Мы знаем, насколько и как ему плохо и из чувства мести, желания навредить, основанного на взаимоотношениях, получаем удовольствие или удовлетворение.

Мы сочувствуем, потому что знаем, что с нами тоже могло такое произойти. Мы тоже можем поранить палец или удариться локтем. И из страха и нежелания, может, человеколюбия испытываем сопереживание.

Причин существует очень много, и они разнообразны, но что произойдет, если человек поймет, что он способен избежать страданий, не испытывать их никогда? Сможет ли человек радоваться, когда враг повержен, или огорчаться, когда друг в беде?

Я плавал очень долго, чаще бесцельно, зная, что в любой момент смогу уйти. Потрясающие ощущения. Сейчас лежу на спине и думаю, что единственное место куда я хочу уйти это мир, где есть Пэм и Ракхэ. Хотя… Вот это чувство, которое я испытал, выпадая в эти воды — невероятно. Хочется испытать его вновь, и я знаю, что для этого нужно прыгнуть в другой мир. Но сначала домой, забрать Пэм и теперь путешествовать с ней, делясь чувством свободы. Сейчас испытал такое воодушевление, что не могу больше ждать, пора!

И я сделал усилие, позволяя воде сомкнуться над головой. Вновь окунулся в калейдоскоп ощущений, где основными были стремление выйти отсюда и зайти куда-то. Ощущение густеющего воздуха и окружающего пространства. А ещё свобода! Океан свободы.

Нет, я не был уверен, что попаду куда нужно, но старался думать о Пэм, Ракхэ, Даэне, Тари и других, о теплоте, которая растекалась в груди, стоит только о них вспомнить. Не уверен, как это работает, и почему мне теперь не больно в этом тягучем непонятном пространстве? Почему не было больно, когда я переместился в бескрайние воды? Почему теперь, ощущая капли дождя на мокрой коже, мне снова не больно, как было раньше, когда я попадал в другой мир? Сплошные вопросы.

Осмотрелся, понял, что не домой пришёл, но, как ни странно, не огорчился. Я рад ощущению чужого пространства, рад, что оно теперь не может мне навредить. Теперь от нового мира я ждал лишь открытий, интересных приключений, занимательных знакомств, но не опасности. И это давало мне лёгкость, которой раньше не испытывал.

Вскинул голову, подставляя лицо холодным каплям, и расхохотался, раскинув руки. Это был искренний чистый смех радости и ничего больше. Успокоившись, бодрой походкой направился вперёд, рассматривая окружающий мир.

Дождь скрывал детали, но я рассмотрел высокие здания, а дорога, по которой я шёл была чем-то покрыта, но это однозначно не асфальт. Здесь был вечер, капли дождя отражали свет огней, все мерцало. Очень красиво.

Население — обычные люди, на первый взгляд. Встречались редко. Те, которые замечают меня, удивлённо поглядывают и стараются обойти, чтобы оказаться, как можно дальше от странного человека.

Из-за всего произошедшего я шёл практически голый, только обрывки спортивных штанов, добытых ещё дома, хоть что-то скрывали. В остальном можно было наблюдать все мои раны, полученные в пытках, которые начинали болеть ещё больше от дождя. Следует попросить у кого-то помощи.

Рассматривая разные строения, я наткнулся на нечто похожее на бар. Попробовать стоит. Поднял глаза на надпись, которая тут же размылась, а глаза заслезились и заболели, затем к ним присоединилась голова. Я пытался терпеть, но всё-таки упал на колени сжав голову руками и зажмурив глаза. Похоже, от этой части перемещений не избавиться, придется терпеть.

Кто-то дал мне воды, я выпил, полегчало, но, если сейчас начнём разговаривать, опять заболит. Поднял голову и тут же забыл о всей своей боли. Передо мной стояла группа мужчин в одинаковой одежде, похожей на форму.

— Вас приветствует министерство внешней обороны мира Эйгл. Вы прибыли из другого мира без согласования перемещения и соответствующих документов. — Как же тяжело разобрать смысл сквозь постоянную боль. — Было вычислено, что вы прибыли из необитаемого мира. Все данные, что мы смогли о вас собрать, свидетельствуют о том, что вы представляете угрозу для нашего мира.

Офигеть. Не успел выйти из одного плена, как попал в руки правоохранительных органов каких-то.

— Вам следует пройти с нами для расследования, если вы не окажете сопротивления…

Договорить он не успел, потому что я попытался прыгнуть в другой мир. Ну да, именно попытался, а не прыгнул. И вот сделал я вроде все правильно, как в прошлый раз, так почему не получилось? Вот так сбивают спесь с зазнавшихся новичков. Только ты подумал, что всё можешь, как тебе чётко и максимально доступно объясняют, что это совсем не так.

Да, меня долбанули чем-то по голове. Интересно, сколько раз за свою жизнь я уже валялся без сознания? Слабонервные барышни в средневековье столько в обмороки не падали. Одно радует — никто никогда об этом не узнает.

Как же надоело. Открыл глаза, осмотрелся. Хм… Похоже на обычные камеры мира, в котором я жил. Серые стены, металлический стол, прикрученный к полу и такой же стул, на котором я и нахожусь. Одно только отличие: вместо наручников — тонкий шнурок на правом запястье. Уверен, это из-за него я не могу двигать ничем, кроме головы.

— Кто ты такой? — Головная боль снова вспыхнула, но интенсивность снизилась, как обычно.

— Джок. — Ответил хриплым голосом.

— Кто ты такой, Джок? — Новый вопрос от незнакомца, вошедшего в камеру.

Как бесит уже этот вопрос! Вот что я им всем могу ответить?

— Детдомовец, беглец, кому-то враг, кому-то друг. Выбирай что нравится.

— На тебе нет никаких меток и при тебе нет документов. Никаких твоих данных нет ни в одном реестре. Что скажешь об этом?

— Ну, это неудивительно, мне никто экскурсий не проводил и деталей перемещений не сообщал, а о регистрациях и документах вообще впервые слышу.

Парень призадумался, нахмурились, а дальше разговаривал уже более спокойно.

— Так ты недавно начал перемещаться из мира в мир? — В ответ я лишь кивнул. А парень немного помолчал. — Тогда давай зарегистрируем тебя. Пока подготовят технику, ты все расскажешь. Веди себя прилично и сможешь двигаться, а будешь излишне активным, опять заморожу.

После этих слов я смог двигаться. Приятно было, особенно, когда еду принесли. К слову, о еде: мясо, овощи, странные, но на вкус именно овощи, какие-то круглые сухие лепешки, похожие на хлеб. Очень похоже на еду мира, в котором я жил всё своё детство, немного другой вкус, цвет запах, форма, но в целом угадать можно. Не изыски какие-нибудь, но мне всё равно, я не притязателен, да и привыкший.

Я все рассказал, с самого начала, как увидел двух убийц, как убежал, как во вторую встречу выпрыгнул в окно и решил, что умер. Сначала Снок — так звали парня — был очень напряжён и все сильнее кривился, а когда услышал о смерти так рассмеялся, что и я улыбнулся. Затем рассказ о мертвых играх и новом прыжке, Ракхэ, Прим и остальные, мучительно долгий плен и бесконечные воды. В общем-то всё, в подробностях и деталях.

— Странно это… Смотрители не оставляют свидетелей и не совершают ошибок.

— Какие ещё смотрители? — Может хоть кто-то мне расскажет всё?

— Те убийцы, которых ты увидел, хотя не должен был — это Смотрители. Независимая и очень могущественная организация, члены которой никогда не показывают себя. Никто не знает, кто скрыт под маской, а то, что ты видел в переулке точно было одной из форм масок. Они не принадлежат никакому миру. Смотрители занимаются контролем особых Странников — это законные путешественники между мирами. Незаконными, к слову, тоже занимаются они. Если кто-то заблудился, попал не туда куда следовало или нарушил межмировые законы — всем этим занимаются Смотрители.

— А я, стало быть, вне закона? — Настороженно и несколько обречённо поинтересовался.