Она дорисовала и встала, осматривая окружающих.

— Однозначно пойду я! — сказала Ашран.

Шива кивнула. Отыскала в складках юбки нечто похожее на солевой кристалл и встала в нарисованный круг. Ашран последовала за ней. Куран шагнул к ним, подхватил Шиву на руки, и занял её место в кругу.

— Прошу, держитесь за меня, — сказал он Ашран, потеснив ее.

Шива не спорила. По сути, они выполняли условия, и все были в кругу. Она зажала кристалл в ладонях, закрывая глаза. Кристалл светился всё ярче и ярче белым светом.

— Забыла предупредить, иногда он переносит куда угодно, но не в точку назначения, — запоздало сообщила Шива со столь несвойственной ей забывчивостью, и они исчезли в белой вспышке.

Нарисованный круг пропал вместе с ними.

«ʙ ʍиᴩᴇ нᴇᴛ ничᴇᴦ᧐ бᴇᴄᴨᴩиᴄᴛᴩᴀᴄᴛнᴇй ᴄʍᴇᴩᴛи. ни ᧐дн᧐ жиʙ᧐ᴇ ᴄущᴇᴄᴛʙ᧐ ᧐нᴀ нᴇ ʍинуᴇᴛ, н᧐ ᴧюди ᴄ зᴀʙидн᧐й из᧐бᴩᴇᴛᴀᴛᴇᴧьн᧐ᴄᴛью бᴀᴩᴀхᴛᴀюᴛᴄя, бᴩыᴋᴀюᴛᴄя, цᴇᴨᴧяюᴛᴄя зᴀ жизнь д᧐ ᴨ᧐ᴄᴧᴇднᴇᴦ᧐, ᴋᴀᴋ и я» из днᴇʙниᴋ᧐ʙ б᧐ᴄ᧐н᧐ᴦ᧐ᴦ᧐ ʍᴀᴦᴀ

Раны, образовавшиеся где-то в районе живота, уже не болели, но крови было много. Подошедший к нему Мори, так и сказал:

— Из тебя, как из кабана набежало.

Ма’Ай лежал на левом боку. Пошевелиться или сказать что-то сил не было. Ни сил, ни желания. Страшно не было, полный покой охватил его, похожий на некую негу. Умиротворение полностью захватило его сознание. Ма’Ай все слышал и видел, но в нём отсутствовали те душевные порывы двигающие живыми.

Мори подтянул его к крыльцу, придавая сидячее положение его обессиленному телу и сам сел рядом.

— Мы с тобой как добрые приятели, не правда? — спросил Мори, слегка тронув Ма’Айя плечом. — А ведь так и могло быть. Я бы жил в этом охотничьем домике, ходил на охоту, возможно у меня был ребенок, как Торин.

Он указ на остывающее тело мальчика, чьи распахнутые голубые глаза, не видя смотрели в вечность.

— Да, приятель, ты умираешь, — вернулся его интерес к Ма’Айю, он по-дружески приобнял его, прижимая к себе одной рукой. — Так что если тебе повезет, ты встретишься со своей богиней. Прости, забыл ее имя.

Мори засмеялся наклоняясь лбом в сторону Ма’Айя, будто сообщил ему некий неудобный секрет.

— Стоит отметить, в тебе столько сил, столько энергии, я никогда не чувствовал себя столь бодрым. Я начинаю жить по-настоящему! Но знаешь, мне обидно. Я тридцать лет прожил с ними, а они, без сожалений, заменили меня, на тебя. Теперь я делаю с тобой тоже самое, заменяя тебя мной. Все справедливо.

Мори немного помолчал и завел разговор, он, вообще, был любителем поболтать.

— Знаешь, что думаю, Ма’Ай, я тебе покажу кое-что, чтобы ты понял, твоя смерть не напрасна, а ради любви. Моей огромной любви к Ашран. Ты поймешь. Возможно, ты будешь единственным человеком, кто сможет меня понять, — он повернул голову Ма’Айя к себе, вглядываясь в глаза. — Смотри! Этому я научился у Ашран.

Даже безвольно и без желания Ма’Ай потонул в его взгляде…

Он бежал, не замечая пейзажа вокруг. Деревья пролетали мимо расплывчатыми гигантами и уносились прочь. Невысокий мох глушил звук шагов. Он миновал заросли кустарника ни на секунду не замедлившись. Задерживаться было нельзя. Он задыхался, глотая холодный зимний воздух.

Думать о том, куда бежит, при этой сумасшедшей гонке было невозможно. Ощущение времени стерлось. То ли сжалось, то ли наоборот растянулось. Сложно сказать, как долго это длилось.

Но он знал, что должен бежать дальше, но ноги уже не хотели его слушать. Всё в нём кричало, требовало остановиться и рухнуть на землю. Хотел оглянуться назад на своих преследователей, но споткнулся и полетел вперед, едва успев выставить руки.

Земля была приятно холодной. Всхлипывая, он судорожно вдыхал воздух…

Сюжет без погони, как роман без любви. Один бежит, другой догоняет. Из этих двоих кому-то должно повезти. Беглецу не повезло…

Жгучая боль в запястье, распустилась цветком по руке. Дернувшись, он прижал руку к себе. На сгибе кисти виднелись два круглых отверстия, из которых сочилась кровь. Змея, никогда не суетится попусту. У неё огромное терпение и самообладание. Действует очень быстро и чётко в самую решающую секунду, обескураживая напрочь жертву. Вот и он не приметил её, притаившуюся в корнях дерева рядом, когда раскинул руки. Случайная жертва…

Он резко подскочил и тут же ощутил слабость и головокружение, его замутило. Вокруг будто резко наступила ночь или глубокие сумерки. Он испугано моргнул и сделал пару шатких шагов назад, подальше от змеи. Неожиданно он натолкнулся на что-то спиной. Прямо за ним стояла волшебно красивая девушка в ореоле золотистого мерцания волос. Слабость достигла предела, он стал заваливаться назад. Девушка подхватила его, помогая телу плавно опуститься на землю, и обхватив болезненно опухшую руку своими ладонями, прикрыла глаза.

Он почувствовал, как странное тепло разливается по телу. Вслед за этим теплом в его душу проникало чувство, похожее на эйфорию, прогоняя из его тела все признаки отравления ядом. Ему стало лучше, он даже сел. Девушка тепло улыбнулась ему, он ответил ей тем же. Внезапно из глубин леса раздался, перелай собак, она испуганно обернулась, отпустила его руку и встала. Отчего-то ощущая себя рядом с ней очень маленьким и слабым созданием, он схватился за подол её коричневого платья, сминая пальцами добротную ткань, умоляя:

— Пожалуйста, не уходи…

Она обеспокоенно посмотрела на него, затем опять в лес, где среди деревьев мелькали приближающиеся псы. Присела перед ним, и, взяв за плечи, глядя в его глаза произнесла:

— Жди. Я вернусь за тобой…

Приятно предполагать сюжет, заранее зная, чем всё кончится. И вообще, лестно чувствовать себя умнее всех?

Он проснулся охваченный тревогой, сердце билось о клетку его ребер подобно загнанной птице. А проснулся ли? Ужас сна был более приятным, чем то, что окружало его. Даже если это был кошмар, он не хотел просыпаться, по крайней мере, в его сне была она. Она, единственное, что помогало ему не сойти с ума от отчаянья в этой тёмной обители. Тьму, как отсутствие света, он не боялся. Тьма — настоящая тьма — это не отсутствие света, а страх, что свет никогда не вернётся. Его светом была она. Он не знал, кто это девушка и уже сомневался, а имел ли сон отношение к его реальной жизни. Как долго ему ещё ждать?

Но было в темноте кое-что ещё, тёмный голос, что шептал ему разные непонятные вещи. Последнее время он пробрался и в его сны, нашёптывая и там. Он боялся, что не сможет противостоять, и этот шёпот завладеет им. Он сел на своей грубо сколоченной кровати с жестким матрасом без простыней, опустив босые ноги на холодный каменный пол своей темницы. Тишину нарушил звон цепи, что тянулась от его ноги к стене. Он знал, что дверь не заперта. Но длина цепи, позволяющая свободно перемещаться внутри, к двери не давала даже приблизиться.

Сколько он здесь, он не помнил. В кромешной темноте дни сливались и путались. Мог только предполагать, что долго. Его одежда, в которой он был изначально, давно стала мала. После чего его мучители выдали простую домотканую рубашку до колен, сейчас она стала короче. Он понимал, что вырос. Изменилось и его мышление, он поумнел, стал замечать многие вещи, на которые раньше не обращал внимание. Хотя многое так и осталось за гранью его понимания. Например, почему он здесь?

Долгое время он мысленно обращался к своей семье и плакал. Ему было очень жаль, что он, наверно, никогда не увидит свою маму. Надеялся, что они хотя бы думают о нём. Он обещал семье, и эти стены свидетели его слов, что если вернётся, то будет во всём помогать, перестанет плохо относиться к брату, будет делиться, будет приветливым и много чего ещё. Что они заметят, как он изменился. Возможно, он недостаточно показывал, что любит их? Но, честное слово он их обожал! И надеялся получить прощение.