Со временем лица родных стёрлись в его воспоминаниях, оставив лишь скудные отголоски нескольких мгновений. А ещё… Ещё он жалел, что ему очень понравился кролик…

Воспоминания унесли его прочь в яркие картинки прошлого. Была весна. Воздух перестал пахнуть сыростью, бесконечных зимних дождей и благоухал ароматами зелени. Их маленькая хижина на окраине леса готовилась утонуть в набиравших силу листьях вайи, тех, что не понятно, где заканчивается стебель и начинается лист. Его отец был охотником, обязанностью которого было защищать город от хищных зверей, отлавливая последних. Отец рассказывал, как обмануть умное зверьё, учил мастерить ловушки. Самым потрясающим было то, как глупо попадались, рябы, небольшие серые птички. Чтобы поймать их, нужно лишь правильно выкопать ямку, под верным углом и насыпать туда ягоды или накрошить хлеба. Птички складывали крылья и ныряли в ямку, а обратно выбраться не могли. Он был гордостью отца. У него всё получалось лучше, чем у брата, что был на год старше его.

Мать любила в тёплое время года накрывать стол на крыльце дома, чем сейчас и занималась, ожидая отца. Брат носился с собаками перед домом, а он мастерил очередную клетку, старательно очищая ветки от коры. Он недовольно посмотрел на брата. Собаки любили брата больше, чем его. С ним они никогда не играли, будто только терпели. Им не нравилось даже то, что он их гладит. Было завидно и обидно.

Отец вернулся неожиданно, шагнув из-за дома. Брат взвизгнул и кинулся обнимать отца. Он же спокойно посмотрел на отца и лишь кивнул, приветствуя, стараясь показать себя достаточно взрослым, чтобы не вести как ребенок. Ему было шесть. Ему тоже хотелось прильнуть к отцу, но он сдержался.

Отец был недоволен. Он швырнул на стол небольшую тушку животного, едва не попав в тарелки расставленные матерью. Она вскинула руки:

— Ну что ж ты творишь, дорогой?!

— Это всё, что было. Какая-то зверюга переломала все ловушки и отлично полакомилась за мой счёт.

Мать, похлопав его по плечу, велела:

— Ну-к унеси это отсюда.

Он отложил ветку и послушно пошёл выполнять указание, пока мать хлопотала вокруг отца. Всё, что было, оказалось, маленьким кроликом. Отец приносил кроликов и до этого, но они были огромные и серые. А этот был крохотным, помещался в его ладонях, шёрстка была белой с легким рыжеватым оттенком, удивительно мягкой и приятной на ощупь.

— Брось его псам! — крикнул отец.

Но он прижал тельце к себе и скрылся в доме. Он хотел оставить кролика себе, в доме он спрятал его за дровяник и вернулся к столу.

Позже ночью, когда все заснули, в свете слабой настольной лампы он прокрался к дровянику, где гладил маленькое существо, пропуская пушистую шёрстку сквозь пальцы. Было очень жаль малыша. Старательно прощупал тельце, которое уже стало твёрдым. Отец убил кролика, сломав ему шею. Направляя движение пальцев, непонятным ему чутьём он старался исправить поломку, и казалось, будто косточки встают на место. Его уши уловили слабый шёпот, похожий на шорох листьев, а лица коснулся лёгкий ветерок, скользнул по руке и затих в тельце животного. Он почувствовал лёгкий удар маленького сердца под пальцами. Сначала не поверил, но повторный стук убедил его в верности ощущения. Обрадованный он положил кролика обратно в тайный уголок и ушёл спать.

Радости его не было предела, когда на следующий день в углу дровяника он обнаружил малыша живым, он таращил на него свои тёмные отдающие красным глазки и прижимал ушки. Он его ждал, понял он. Он сунул его за пазуху и побежал подальше от дома, чтобы полюбоваться кроликом. Где-то в глубине души понимая, что, то, что мертво не может статься живым, но малыш был таким милым.

Теперь он носил кролика за пазухой, а на ночь оставлял в дровянике, где тот послушно ждал его. На их прогулках его новый друг весело скакал вокруг него, жевал травку, сидя рядом пока он мастерил силки, косясь на него своим черно-красным глазом. В один из дней он сказал кролику:

— Надо дать тебе имя! У всех оно есть. Наших псов зовут Тута и Тата. Глупые имена, правда? — рассмеялся он, делясь своими мыслями с кроликом. Тот повернул свою мордочку к нему другим глазом, будто соглашаясь.

Он крепко задумался и наконец, объявил:

— Мори! Я буду звать тебя Мори. Мори означает лес на каком-то старом языке, мне папа говорил. И тебе подходит, ты моё лесное чудо.

Счастье от вновь приобретенного друга, что был столь верен ему и послушен, длилось недолго. В один из дней брат, будучи обиженным за то, что он не берёт его с собой, прокрался за ним на полянку, куда он выбирался с Мори. Он не успел остановить брата. Когда он зашёл в дом, отец уже всё знал.

— Твой брат, сказал, ты завёл кролика? Покажи!

Ему пришлось достать кролика:

— Я назвал его Мори, — пояснил он.

Отец придирчиво его осмотрел и спросил:

— Откуда у тебя кролик?

Он замялся, не зная как объяснить. А потом всё рассказал…

Это было начало его кошмара. Отец разозлился, он выхватил Мори из его рук и зашвырнул в печь в которой полыхал огонь. Он закричал, отец держал. Мори визжал в печи. Визжал. Визжал…А потом затих. Слёзы градом полились из его глаз, он рыдал всю ночь.

Вечером его почему-то отселили с печи от брата, постелив на лавке. Матушка более не обнимала его, испуганно шарахаясь от него…

Он закрыл лицо ладонями. Успокоившись, он встал и проследовал к большому корыту, в котором была вода. Зачерпнул пригоршню, ополоснул лицо. Вода уже приобретала затхлый запах.

Вскоре от её питья буде нещадно крутить живот, поморщившись, подумал он.

Воду периодически меняли. Два крепких парня таскали её вёдрами, наполняя корыто, и выносили нечистоты из ведра. С ним они не разговаривали, хотя когда он только попал сюда, он пытался. Один из парней сжалился над ним и ответил:

— Мы не можем тебе помочь. Мы такие же, как и ты.

Парень задрал штанину и показал ему браслет на ноге. Тогда он не знал, но сейчас понимал, это был браслет послушания. Но означало это одно, что его обладатель всё-таки добровольно согласился повиноваться своим хозяевам, в отличие от него. Браслет гарантировал беспрекословное исполнение правил хозяина. Ему уже пришлось участвовать в наложении таких браслетов. Он посмотрел на полоску света, пробивавшуюся из-под двери, это навевало воспоминания…

В то время у него был свет. Небольшой магический фонарь висел в центре. Его учили читать, методом вбивания знаний. Их было двое. Одного он прозвал толстяком, а другого худым, что в полной мере соответствовало их внешности. Худой быстро научил его главному своему правилу, выбив несколько молочных зубов. Самое главное правило гласило, сохранять тишину. Толстяк же иногда опускался до разговора с ним, когда был доволен.

— Ты достиг прогресса, сегодня даже ни разу не сбился, — похвалил его толстяк.

Он понял, что сейчас тот самый момент, когда можно о чём-либо спросить.

— Скажите, пожалуйста, вы отпустите меня домой?

— Ты никому не нужен, кроме нас, — отозвался толстяк.

— Почему?

— Потому что ты ужасный мальчишка! — усмехнулся тот. — Ты же знаешь, что ты натворил.

Абсолютно точно он не знал, возможно, догадывался…

Толстяк внимательно посмотрел на него и спросил:

— Тебе одиноко?

— Мне не нравится быть одному, — признался он.

— Ты бы хотел иметь друга? — с прищуром уточнил толстяк.

— Конечно!

Толстяк кивнул и отвёл в его место заточения. А спустя какое-то время дверь к нему распахнулась.

— Ты же просил друга? — усмехаясь, объявил толстяк с порога. — Вот твой друг!

И зашвырнул к нему мальчишку. Мальчишка в отличие от него не был напуган, а если и был, то ничем этого не выдавал. Он подскочил, и кинулся к двери, где принялся в неё зло колотить.

— Скоты! Ничтожества! Поганые выродки демона! — кричал тот. Довольно долго.

Когда мальчишка устал, то сел возле двери и опёрся на неё спиной. И видимо только сейчас заметил его.

— Привет, — буркнул мальчишка.