Вещей у нас с Драко мало, лишь то, что нужно для гигиены и приемлемого внешнего вида. Еда человеческая нам более не нужна, а делать вид мы будем исключительно в школе, чтобы не вызывать подозрений. И то, лишь среди многих, так как конкретные личности будут в ближайшее время осведомлены о наших истинных сущностях.

— Мне то пофиг убить меня крайне проблематично. А вот тебя... Ну, если хочешь осиновый в сердце, то кто я такой, чтобы отговаривать, — говорил то, что произойдет, если этот хозяин платиновой шевелюры расскажет своим дружкам о нашей иной сущности. Ведь волшебники в редких исключениях принимают темную тварь в свое окружение. Таких один на сотню, а то и тысячу. Но как оказалось:

— Не вонзят и не предадут. По двум причинам: первая — они мои лучшие друзья с первого курса, к тому же повязанные кровью, второе — они тоже не люди, — вот тут я офигел от новости, и требовал продолжения с пояснениями, кто к какой конкретно ячейке темного общества относится. Он не стал раскрывать тайную сущность своих товарищей, говоря с улыбкой, алыми провалами и белоснежными клыками: — пусть это будет для тебя сюрпризом, Поттер, — а я не настаивал, ведь подождать осталось не долго. Пойдем за покупками и узнаю. А пока привыкал к новым способностям, постигал возможности чтения души и вкусам, которые пропитывали и пронизывали каждую ее клеточку и дуновение.

Примечание к части

Бечено

Все еще безымянный демон

Недолго мне осталось ходить безымянным, каких-то два дня — и я с Малфоем и бывшими слизеринцами вернусь в школу. А там целый шведский стол для демона, бери и ешь. Одни призраки факультетов и Пивз в придачу чего стоят, а отпечатки душ на картинах? Ммммм! Это просто праздник какой-то, а не начало нового учебного года. Но перед этим встреча с друзьями, разговор об отношениях с Джинни и планы на предстоящий учебный год. Интересно, подвержены они каким-либо грехам настолько, что их души будут в них утопать, или же нет, и можно не обращать внимания и продолжать общаться, играя в друзей. Узнаю, когда приду на встречу, назначенную через час.

— Поттер, — зовет меня Малфой из своей комнаты, — тут тебе сова послание передала из банка, с гербом рода Блэк. Посмотреть не хочешь? — спрашивает блондин, показывая конверт. Но я отказался, сжигая письмо прям в его руке, чем вызвал крик и упрек: — эй, зараза! Больно же! — рука вампира дымилась, но от ожога ничего не осталось, — кормить меня кто будет? Ты? — выдвигая на меня клыки и сверкая алыми глазами. Протянул руку, говоря:

— Попробуй, если не отравишься, — даже надрез на запястье когтем сделал. Увлеченный капающими на ковер алыми каплями, Драко сделал несколько шагов вперед, повел носом, вдыхая запах моей крови, пробуя его на вкус лишь обонянием, а потом резко отшатнулся и скривился, говоря:

— Гнилыми яблоками пахнет. Пожалуй, откажусь, — а я пожал плечами, поднес руку к губам, и зализав рану, проводя языком по всей рваной полосе, сказал, что если вдруг решится испить демонской крови, то милости прошу. Он еще раз шарахнулся и категорически отказался: — нет уж!

— Как хочешь! — махнул ему на прощание и ушел на встречу с гриффиндорцами. Мне пожелали удачи и гастрономического удовольствия. Смеясь и предвкушая, шел к лавке с мороженным.

У «Фортескью» меня ждала компания из Рона, Гермионы, Джинни, Невилла и Луны, которую я рассматривал не долго, в отличие от остальных. Понял, что она нечто большее, чем волшебник по красной нити, тянущейся от сердца и уходящей через ткань мирового пространства. Пахло от Луны мятой и лимоном, и никаких грехов и прегрешений. А вот от друзей… От Рона так и разило Чревоугодием и Ленью, сочетанием двух вкусов — молочного и овощного, как от картофельного пюре, сдобренного сливочным маслом, которое запивают молоком.

От Гермионы же исходил вкус Гордыни, по вкусу напоминавший фуа-гра или другой деликатес, который мне доводилось пробовать после обучения тетки на ее дебильных кружках домохозяек. Но было вкусно, хоть и с пола. От Джинни исходили флюиды Похоти, слишком сладко, приторно и до тошноты. А вот от Невилла, в отличие от остальных лишь слегка фонило завистью. Не вкусный грех, не по мне, словно комок соли на язык положили.

— Гарри, как я рада тебя видеть! — кидается мне на шею Джинни, а я едва сдерживаюсь, чтобы не блевануть на нее радугой, которую она из себя строит. Едва сумел отцепить ее от своей шеи, как тут же к ней прицепилась Гермиона, а следом Рон, который готов был выбить из моих легких весь воздух, если бы он там был.

— Вы поговорить хотели, будущий год в школе обсудить. Так давайте обсудим в тихом месте, — предложил я, показывая на кафе с мороженным. — Угощаю, — и тут же загорелись две фигуры, активируя грех, которому они подвержены. Рон — синим, отражающим Чревоугодие, и Невилл — лазурным, означающим зависть. Но от мороженного никто не отказался. Все прошли в лавку, заказали то, какое по душе и пока ждали, спрашивали меня о планах на восьмой курс.

— Ты принял приглашение Макгонагалл? — спрашивала Гермиона, — мы с Роном и Невиллом вернемся в школу, — а Луна и Джинни будут учиться, как и положено на седьмом курсе.

— Да, я уже согласился, давно, — уточняя, — и не я один.

— Малфой! — зло выплюнул Невилл, — Пожирательсикй выродок! Ему не место в школе, которой он не достоин! Пусть катится куда подальше, — с силой сжимает кулаки Нев, окрашиваясь для меня алым, играя на языке гневом и остротой перца Чили. Этот вкус нравится мне больше зависти. Так и хочется попробовать. Но я вовремя прикусил язык и подавил наклонности сущности.

— Он, как и все мы заслуживает второго шанса, — говорит Гермиона, слегка поднимая голову, кончиком носа вверх, окутываясь пурпурным свечением, отражая свой грех, — директор пригласила Малфоя, ведь у него на возможность закончить обучение такие же права, как и у всех нас. — но Невилл был резко против слизеринца в школе, как и поддакнувший ему Рон, не переваривающий блондина с малых лет.

— Нечего бывшим служкам лорда учиться с Героями Войны! Последователи тьмы путь тухнут в одном месте — в Азкабане! — и Уизли вспыхнул пурпурным светом, но совсем чуть-чуть, не так, как Гермиона, ярко и насыщенно. Гордыню резко перебило Чревоугодие, ведь нам принесли мороженное.

На какое-то время разговоры о блондине, слизеринцах и последователях света были прекращены, все были поглощены мороженым. Кроме меня. Оно для меня не имело вкуса, запаха, лишь внешний вид, которым я наслаждался, как вкусом в прошлой жизни. Но я все равно его съел, получая лишь легкое охлаждение желудка, ничего более. Для меня это холодная вода, окрашенная в цвет какого-то красителя.

— Гарри, а где ты живешь? — спросила Джинни, облизывая ложку, смакуя языком оставшиеся капельки сливок. Глаза ее были направлены на меня, как и желание обладать и властвовать. Может, в прошлом я бы и повелся на томный взгляд карих глаз, манящие, пухлые губы, окрашенные розовой помадой, округлые груди и покатистые бедра, но не сейчас. Меня отталкивает ее доступность, настойчивость и непомерное вожделение. Поэтому:

— В Лютном, — тихий ах всех за столом, шок и непонимание, что я там забыл и почему не живу на Гриммо, — там тихо, никто меня не преследует, и о Сириусе ничего не напоминает. Да и не долго мне там жить осталось, скоро в школу же.

— А потом? — спрашивает Рон, — какие планы на будущее?

— Видно будет, — подставил руку под щеку, смотря на всех собравшихся за столом, рассуждая: — может, путешествовать отправлюсь, может, в академию какую-нибудь поступлю, может, вообще к магглам жить перееду. Этот год покажет, — и тут началось:

— Как к маглам! — чуть не плакала от обиды Джинни, — у нас же были планы! — а вот ничего подобного. Они были у тебя и мамаши твоей, которая спала и видела тебя леди Поттер, у меня же планы были приземленные, с лордом разобраться и мир магический от его тирании спасти. О женитьбе и продолжении рода я даже не задумывался, а сейчас тем более. Продолжать нечего, я более не Поттер, а род прервался на мне же.