- Ответьте на вопрос, профессор. Знаете ли вы что-то о крестражах директора? Чем они могут быть? – профессор на миг задумался, назвал то, в чем я уже осколки директорской души нашел и в создании крестражей убедился, - о них я знаю. Что еще?

- Колокольчики на его бороде. Он носил одни и те же постоянно. Это артефакт-накопитель, сливал излишки и поглощал остатки чьих-то заклинаний. – Колокольчики находятся в гробу, там же где и тело, но для меня это не проблема. Проникну и достану.

- Еще?

- Других предположений нет.

Раз нет, то мне пора возвращаться, но перед этим вернул печать сокрытия на место, снова приняв человеческий облик, без намека на демоническую сущность. Спрыгнул с крыши, махнул на прощание рукой профессору и ушел тенью в нашу с Драко и Блейзом комнату, думать над тем, чем еще может оказаться вместилище осколка души. Два имеем, еще один в перспективе. И того три.

- Да, вот он какой – светлый волшебник! – пробормотал себе под нос, переодеваясь в форму и готовясь к урокам. Но, как говорил мне когда-то Римус, тьма – не значит зло, а свет – добро. Оно и видно.

Примечание к части

Чтобы стимулировать автора на проду, оставляйте комментарии, лайки и монеты на улучшенный аккаунт и обложки к работам))) - все приму)))

Алиссар

Заканчивался октябрь, приближался ноябрь, а с ним Хеллоуин и неделя каникул. Профессора и ученики уже предвкушали недельный отдых, я же ждал визита вернувшегося в Англию Сириуса, который коснулся моих демонических радаров, давая о себе знать. Но вместо того, чтобы навестить меня в школе, в которой я хотел остаться и проредить население призраков и надоедливых, через чур болтливых портретов, он позвал меня на Гриммо.

- Ну, Гриммо, значит Гриммо, - не отказывался от возможности пообщаться с крестным на демонические темы без лишних ушей и вездесущих паладинов.

На поезд или к камину, как остальные ученики не пошел. Сказал директору МакГоногалл, что перенесусь аппарацией. Она не возражала, но пыталась уговорить побыть со всеми, среди народа, на их глазах.

- Не хочу, - вот и весь ответ. А после прощание и пожелание счастливого Хеллоуина. Директор проводила меня серьезным взглядом, но настаивать на своем не стала. Поняла, что бесполезно.

Собрал вещи, которые мне потребуются, махнул на прощание Драко и Панси, Блейзу и Теодору, растворяясь в тени деревьев. Тень, стоило мне шагнуть и задать координаты Гриммо, перенесла меня прямо в гостиную, в цепкие лапы Сириуса, заключившего в свои объятия. Из них я вырвался, напомнив крестному, что играть и претворяться, вести себя, как и в года моей бытности человеком, больше не нужно. Я ведь, как и он, более ничего человеческого не испытываю. Лишь демонический зов желудка, да потребность греха, вкушенного первым.

- Точно! Ты не просто демон, а получивший имя и жажду одного из семи смертных грехов! – согласился Сириус, но руку в волосы, как и прежде запустил, взлохматив кудри. – Как теперь мне к тебе обращаться?

- Алиссар.

- Окутанный удачей, значит, - притянул меня к себе крестный, обнимая за шею, ведя наверх по лестнице, - а грех какой? Я – Похоть. А ты?

- Жадность, - скинул руку крестного со своей шеи, поправил волосы и поймал взгляд, который явно не особо доволен моей классификацией, - что-то не устраивает?

- Опасный и коварный грех, - повторяет слова леди Елены, предупредившей меня при нашем с ней последнем разговоре. – Я так понимаю, сделку заключил Гораций? Ведь никто более из нашего с тобой окружения не подвержен этому греху так, как старый зельевар. Жадный до внимания и окружения, наделенного определенными статусами и титулами.

- Да, отныне Жадность мой удел. – Даже отвесил легкий реверанс, - но это лучше чем Обжорство Уизли, Гордыня Грейнджер или Гнев Лонгботтома. Голод меня и так сопровождает,Гордыней и Тщеславием никогда не страдал, а Гневом и Злостью сыт по горло, - показал уровень, где именно сидит во мне этот грех.

- Это твой выбор, Алиссар, тебе с этим грехом жить и его утолять.

- О, да! – слова Сириуса точны и истинны.

Требования греха чахнуть над кем-то или чем-то я уже познал в полной мере. Остается лишь реализовать позывы, но не к спеху. Жадность знает, что объекты принадлежат мне, не сомневается, а тихо и пока молча капает слюной, подкидывая с периодичностью мысли о том, чтобы связать, ограничить возможность говорить и запрятать от чужих глаз куда подальше.

– Зараза, - выругнулся я, так как по уголку рта скатилась слюна греха, мечтающего провернуть нечто подобное сиюминутно. И зов грешной потребности вел меня в комнату, за запертую дверь. Стоящий в носовых пазухах запах так и манил своей бездонной тьмой души, редким стуком черного, почти мертвого сердца и магической энергией, пронзающей каждое нервное окончание и клеточку тела ледяными иглами, словно воды Хрустального Грота.

- Разделяю твою реакцию, - сказал Сириус, приближаясь к двери, легко постучав трижды, - у меня она была такой же, когда брат пришел в себя, а я получил имя и грех. Ведь душа, пусть и окутанная бездонной тьмой, все же у него есть, – С той стороны послышалось разрешение войти, и мы с Сириусом открыв дверь, прошли в кабинет. Запах и вкус сущности тут же вывел меня из реального мира на пару минут, заполняя каждую клеточку моего естества негой и наслаждением. Аромат и порабощающая глубиной тьмы душа, требовал ее не вырвать из груди и поглотить, а присвоить носителя, сделать частью коллекции.

- Жадность, я так понимаю, - голос, обволакивающий и пробирающий до самых чешуек хвоста, распалил желание еще сильнее.

Захотелось призвать демонический облик, впечатать Регулуса в стену, зафиксировать в захвате это стальное, холодное, словно лед тело. Склонившись над плечом, смаковать и вдыхать запах души и тьмы с каждого миллиметра кожи, отгибая на бок шею, водить носом вдоль жилки с черной кровью, коснуться кончиком языка редко-бьющегося пульса, пробуя на вкус магию. Призвать когти, запустить их в эти лежащие локон к локону волосы. Шипеть и рычать «Мое» на всех, кто помешает.

Но вместо этого, отрешившись от зова Жадности, загнав грех в недра желудка и огня преисподней, обратил внимание на труд Регулуса, которым он был поглощен. Обложившись древними свитками и громадными талмудами, содержащие знания о темных артефактах, Блэк ни на кого не обращал внимания, лишь держал всех в поле своего зрения. Среди вороха свитков и раскрытых на определенной странице книг, нашел ту самую злополучную книгу о крестражах. Рука сама потянулась к ней, а Блэк спросил:

- Интересуют темные артефакты?

- Конкретные темные артефакты, - уточнил, - а именно крестражи, - при упоминании этого раздела темной магии Регулус утробно рыкнул, распространяя вокруг себя миазмы тьмы, пробирающие мурашками удовольствия всю мою демоническую сущность. Сириус видя, что мы с Регулусом нашли общий язык, тут же ретировался, сказав:

- Общайтесь, - с улыбкой закрывая за собой дверь.

А я, не удержав Жадность в узде, таки поддавшись на зов греха, медленно подошел ближе, опустился на край стола, на пустующее место, склоняясь к младшему Блэку, смакуя все еще бушующую магию, бьющую во все стороны своими выбросами. Выпустив когти, подцепив падающие на плечи и спину черные локоны, перебирая их между пальцев, убеждаюсь, что на ощущения они такие же шелковые, как и на вид. Требовательное рычание греха, паразитирующего мою суть, превратилось в довольное урчание. Жадность взяла свое и теперь довольна. Регулус же ни видом, ни словом не выказал сопротивления, лишь спросил:

- Так понимаю, я теперь часть коллекции? – по-прежнему перебирая бумаги и свитки, что-то выписывая и зарисовывая, интересуется Блэк, не поднимая и не отрывая взгляд от книг.

- Я называю эту тягу, живущую в огоньке преисподней - собственностью, но можно и так, - рука и когти более не трогают волос Блэка, сущность не трепещет над запахом и шлейфом темной, как исия тьма души, лишь наслаждается, как и положено, собственническими ощущениями, знанием того, что высший лич отныне и впредь принадлежит мне.