- Мисье Каро! Давно не виделись, - усмешка и готовность исчезнуть в тенях коридора, если тот снова нападет.

Паладин, ничего мне не сказавший, в ответ не поприветствовавший, еще сильнее сжал пальцы на рукояти меча, готовясь нанести резкий удар, метящий явно в сердце или в шею, чтобы обезглавить. И я едва успел среагировать, заметить движение паладина и последующую серебристую вспышку, слетающую с кромки лезвия, как послышался лязг металла. В глазах заплясали серебряные искры. Меч Каро столкнулся с клинком Полумны, вставшей на мою защиту.

- Полумна, - улыбка во все клыки и рука с черными когтями, тянущаяся к ее серебряным волосам, обжигающим не меньше святого оружия. Но несмотря на это, я касаюсь серебряного водопада, ощущая покалывание и жжение, наматывая на длинный, загнутый коготь прядь, касаясь губами в поцелуе.

Этот жест что-то пробудил внутри меня. То самое желание, ведомое душой Горация и его грехом. Жадность, гонимая по венам огнем Преисподней, требовала прижать девушку к себе, заключить ее в объятия, и с силой сжимая хрупкие девичьи плечи, ощущая под кожей ток святой крови, бьющееся в грудной клетке сердце и ходящие ходуном легкие, сказать с шипящими, на грани парселтанга: «- Моя пр-р-р-релес-с-сть!». Странное желание, от которого не хотелось избавиться, а ему поддаться, без остатка.

Девушка стояла напротив Каро, спиной закрывая меня. Ее клинок у шеи профессора, его же меч касается груди, именно в районе сердца. Каждый из них ждет момент, чтобы напасть. Но для этого нужен повод. К тому же у них разные ранги. Полумна – новичок, только постигающая силу святого клинка, а профессор – матерый вояка, за плечами которого горы снесенных рогатых голов. Так что исход очевиден.

- Уйди, девочка! – нарушил тишину старший паладин, - он – демон. А наша миссия уничтожать таких как он, а не защищать! – клинок от сердца Каро убрал, Полумна же опустила свой, сказав

- Этот демон – моя добыча! – все еще не поворачиваясь ко мне лицом, закрывая спиной, говоря: - он был моим другом. Защищал, помогал, учил магии, - было такое. Полумну я мог по праву назвать лучшим другом. Она никогда меня не предавала и от меня не отворачивалась. Была в трудный период жизни рядом. – И в дань памяти нашей дружбы, вынести смертный приговор должна я.

Дальше права и доводы Полумны на мою рогатую голову я не слушал. Пока паладины разбирались между собой, деля одну конкретную демоническую тушку, уделил внимание той, к кому шел на ночной разговор. Леди Елена показалась из стены, приветствуя. И отойдя в сторону, чтобы не мешать служителям света, обсуждали картину директора и наличие в ней осколка души, а не отпечатка.

- Значит, мы с Полумной оказались правы…

- Да. Портрет Альбуса несет тот же шлейф и привкус запрещенной темной магии, что и осколки души Тома. Но по портрету не скажешь, один у директора осколок души или больше. Нужно проверить все портреты, а так же связанные с ним вещи, важные и дорогие, как было с Реддлом.

- Могу поручить эту миссию вам, мистер… - но тут задумалась, так как понимала, что перед ней более не безымянный демон. Она, как ритуалист, пусть и давно мертвый, все же имеет кое-какие навыки и может различить уровень и статус демона. – Алиссар, красивое имя. С одного старинного магического языка, принадлежащего высшим эльфам темной крови, переводится как - окутанный удачей.

- Хм, - задумался я, соглашаясь с тем, что удача и правда меня на протяжении смертной жизни сопровождала. Ведь по-другому то, что я выживал, несмотря на все приключения, испытания и опасности, не назовешь. Так что да, имя подходящее.

- И еще, Алиссар, - приблизилась ко мне леди Рейвенкло, добавляя шепотом, смотря на Полумну, - Жадность – коварный грех. – Не понял о чем она, но леди продолжила: - Впервые съев полноценную душу заключившего с тобой сделку человека, окутанную одним из грехов, сам становишься им подверженным. Грех станет частью тебя, твоей сущностью.

Вот теперь все встало на свои места. Особенно этот мне не присущий, неуемный собственнический позыв, заграбастать кого-то в когтистые объятия, и с шипением: «Мое!», плеваться ядом и не отпускать. Леди, как только выполнила миссию просветителя, покинула мое общество. Как и мисье Каро, пригрозив мне клинком и сказав на прощание:

- Демон, я отдаю право добычи Лунной Лавгуд, но учти. Если она заблудится, свернет на тропу греха, твою голову снесу я.

Любезностью я ему не ответил. Проводил взглядом, предлагая Полумне прогуляться до башни ее факультета и обсудить портрет Дамблдора и хранящийся в нем крестраж. Девушка снова стала такой, как и в быт меня человеком. Общительной, улыбающейся и милой. И лишь раз она предупредила:

- Я не стану нападать и убивать тебя, Алиссар, ровно до тех пор, пока ты питаешься душами грешников, призвавших тебя, заключивших сделку. Но стоит тебе вступить на путь смерти, начать убивать ради пропитания, голова сиюминутно слетит с твоих плеч и покатиться по полу.

- Буду иметь в виду, - улыбнулся, прощаясь с Полумной, растворяясь в тени коридора синего факультета, желая ей спокойной ночи, оказываясь у двери в нашу с Драко и Блейзом комнату.

Алиссар

С того дня, как Полумна предъявила права на мое убийство паладину Каро, прошла почти неделя. За это время я убедился в словах леди Елены. Душа, съеденная мной, получившим имя, оказывала влияние, которого я даже будучи живым не испытывал. Жадность профессора до внимания и общения мне не передалась, но все же влияние греха имелось. Особенно с ближним окружением.

Друзьями я их по-прежнему не назову, так как не испытываю ничего подобного, но вот чувство дикой собственности по отношению к ним – да. Драко и Персефону, как и в случае с Полумной, хочется связать самыми прочными лентами, заткнув рты, ограничив движение, и никуда не отпускать. Склониться и чахнуть, как Смауг над златом под горой гномов[2]. С Забини и Ноттом Жадность не требует подобного, лишь пробует на вкус, присматривается.

- Алиссар, - толкает меня в бок Драко, - к тебе Ник, - показывает на сову, несущую мне письмо с гербом министерства.

- Ответ от Кингсли на просьбу встретиться и пообщаться, - напомнил я о деле, порученном леди Еленой. Птица, как только отдала послание, тут же вспорхнула и улетела, а я раскрыл конверт, и еще не прочитав: – Надеюсь, прогуляться к министру сегодня. Быстрее решу дело с портретом и крестражами, больше будет времени на себя и свой желудок, - и на мою удачу, которая не покидает меня даже в демонической жизни, приглашение выписано на сегодня.

- Ты не Жадность, Алиссар, а Обжорство, - шепчет мне Персефона, показывая на рыжего гриффиндорца, накинувшегося на еду, как будто ее неделю не видел, - грех Уизли подошел бы тебе больше, греха Слизнорта.

- Каждый демон – это сосредоточения голода, но в меру своей сущности и способностей, которые используют. Естественно, если этот грех не ведущий, - влилась в разговор Полумна, подсаживаясь за стол восьмого курса. Она со мной все так же мила, приветлива и дружелюбна, как и в прошлой жизни. Тон ее невесом и легок, а взгляд все так же мечтателен и загадочен. Но не у слизеринцев, хранящих свои секреты. – Расслабьтесь, ребят, - говорит она, зная, что они готовы в любой момент сразиться, за свою жизнь, - я по вам работать не стану, на ваших руках крови нет, - уточняя, - а та, что есть пролита в честном бою.

- Ты просто так, или по делу? – спрашиваю, смотря на задумчивую девушку, ушедшую в свои мысли. – Если просто так, то мне пора, - встаю из-за стола, не прощаясь, уходя по факту, но она меня остановила, взяв за руку. Этот жест и сопутствующее касание, снова подняли из недр огня преисподней то желание обладать, а для этого связать, заткнуть рот и капать слюной, говоря: «Мое!»

- Я с тобой пойду! – все еще не отпускала руку Полумна, смотря на меня, прожигая серебряным взглядом. Кое-как снял ее руку с моего локтя, подавил позыв «Взять! Схватить!», говоря: