Повисла тишина.

— Эм, ага, привет, — послышался неуверенный ответ.

Молодой мужской голос.

Нортон фыркнул и начал хихикать. Пограничная истерика.

— И тебе привет. Значит, стережёшь дверь, чтобы мы не убежали, да?

— Нас тут трое и у всех оружие.

— Полезно знать. Остальные убежали приносить утреннюю жертву?

— Надо очистить ров.

— Отлично. — Я повернулся к Нортону и Чеширу. — Какое-то время все будут в башне, так что есть время подготовиться.

— Я могу рассчитывать на чашку чая, пока тут подыхаю? — ехидно произнёс Мак.

Утреннее жертвоприношение было самым тревожным ритуалом Кровавых Охотников. Избранную жертву приводили на службу и Дэвид её благословлял, затем все шли в башню. Там Дэвид перерезал жертве горло, двое прислужников свешивали беднягу над зубчатой стеной, пока кровь его стекала в ров. Свежая кровь в воде по утрам, по их мнению, защищала их.

Под аккомпанемент пения и воплей из башни я открыл рюкзак Мака и мы принялись за работу. Времени ушло минут десять, или около того, но когда ритуал закончился, мы были готовы. Чешир поднял Мака и усадил его на диван. Мак всё ещё был в сознании.

— Нихрена у вас не выйдет, — сказал он.

Я проигнорировал его.

— Слышь, Нортон, — продолжал Мак. — Сколько ты планировал переметнуться?

— С самого первого дня.

— Предатель.

— И, что будешь делать? Горло мне перережешь, как Уильямсу?

— Подойди, и покажу.

— Хорош уже, — сказал я. — Все знают, что нужно делать?

Нортон и Чешир кивнули.

— А мне что делать, Девять Жизней? — саркастично произнёс Мак.

— Иди на хуй и там сдохни.

На лестнице послышались шаги. Подошла группа людей, чтобы поговорить. Один голос я узнал.

— Всем здравствуйте. — Это был их главарь, Дэвид.

— Доброго утречка, — весело отозвался я. — Прекрасный день для кровавой жертвы.

— У вас кто-нибудь ранен?

— А вам какое дело?

— У нас первоклассное медицинское оборудование. Если откроете дверь, даю слово, вашим раненым будет оказана должная медицинская помощь.

— И, что, никакого кровопускания?

Он рассмеялся.

— Разумеется, кровопускание будет. Надо себя обезопасить. Но нам нужна свежая, чистая, здоровая кровь. Так что, сначала мы вас подлечим. Пока есть жизнь, есть надежда, так ведь говорят?

— У меня идея. Мы хотим обратиться. Хотим обезопасить себя.

— Простите. Сегодня никаких посвящений.

— У них бомба! — выкрикнул Мак.

Я со всей силы ударил его в лицо. Я ощутил, как хрустнул хрящ у него в носу. Полегчало.

— Ещё слово, и я тебя кончу, — прошипел я.

— Как будто тебе духу хватит, — ответил Мак и плюнул мне в лицо.

Я достал «Браунинг» и стукнул его по затылку. Он вырубился.

— У вас там всё хорошо?

— Всё хорошо. Мы просто, эм, совещались.

Я собрал все верёвки, снятые с оконных жалюзи и попятился к открытым окнам, где уже ждали Нортон и Чешир.

— Готовы?

Они кивнули.

— Ладно, мы согласны. Заходите и берите нас, — крикнул я.

Затем мы втроём обернулись и выпрыгнули из окна.

Стрелки на башне открыли огонь. Падая, я тянул за собой верёвки. Я ощутил легкое натяжение на другом конце, и тут веревка освободилась, и вылетела вместе со мной, вместе со всеми кольцами от всех оставшихся гранат.

Мы упали в кровавую воду раньше, чем пули нашли свою цель, а комната над нами взорвалась, пока мы погружались. Мы плыли в безопасное место, а вокруг в воду падали камни, стекло, доски и куски мебели.

Огонь, дым и смятение, воцарившиеся в доме позади нас, скрыли наш неловкий выход из воды, используя обломки взорванного моста в качестве спасательного круга. До опушки леса мы добрались без проблем. Остальные мальчишки и пленники из Хилденборо уже исчезли. Я стоял в тени деревьев и наблюдал, как пожар охватывает беззащитный деревянный дом.

Мак был там. Взрыв скорее всего убил его, а если он каким-то чудесным образом пережил взрыв, его прикончат раны. Так или иначе, его больше нет. Всё прошло согласно плану. Я завоевал его доверие, убаюкал его в поддельном ощущении безопасности, и предал. Я был предателем, просто и понятно. Я ненавидел себя за это. Мак был прав, я — трус. Я выступил против него, потому что никогда не принимал тот факт, что цель оправдывает средства. Ради избавления от Мака я предал все принципы, за которые стоял. Я врал и обманывал, предавал доверие и совершил убийство.

Но теперь школа свободна от него, а с учётом горящих Кровавых Охотников, и разбитого лишённого лидера Хилденборо, больше никто вокруг нам не угрожал.

Средства были неверными, но цель достигнута. Тем не менее, я задался вопросом: не потерпел ли я неудачу в одном важном деле — не дать себе стать тем, кого я ненавидел. После всего, что я натворил, я не мог совладать с ощущением, что я чуть больше стал Маком, чем хотел бы. Я не знал, смирюсь ли этим когда-нибудь.

Сегодня я убил двоих, и стал свидетелем смерти ещё многих и многих. Глядя на огонь, я молился, чтобы это была последняя смерть, свидетелем которой я стал.

Надо было думать лучше, ей-богу.

— Я не виноват. Они старше нас.

Уайли сыпал оправданиями, но искренности в его словах не было. Подобно всем самым крутым хулиганам, в душе он был трусом. Оказывается, ребята взорвали мосты не для того, чтобы избавиться от нас с Маком. Взрослые из Хилденборо, напуганные до смерти, некоторые вооруженные (нами), потребовали от мальчишек немедленно взорвать мосты. Уайли, который руководил этой частью операции, согласился.

Я промок до нитки, замёрз, устал и был очень, очень взбешён.

— Ты бросил нас умирать, — процедил я сквозь стиснутые зубы.

— Как по мне, ты в порядке. — Самоуверенный кусок говна.

Я поднял «Браунинг» и прицелился ему в лицо. Такого он не ожидал.

— Отдай своё оружие, — произнёс я.

— Чего?

Я сместил ствол на дюйм в сторону и выстрелил над его правым ухом. Он подпрыгнул, вскрикнул и отступил.

— Хули ты делаешь?

— Второй раз просить не буду.

Он бросил винтовку в мою сторону. Я позволил ей упасть на пол.

— На, держи, псих ебанутый. — Крик у него вышел отчасти жалостливым, словно у избалованного мальчишки, которому приказали вернуть ключи от машины.

Я не опустил оружие.

— Сколько тебе лет, Уайли?

Он посмотрел по сторонам в поисках поддержки или пути побега. Я зажал его в угол.

— Семнадцать. А что? — ответил он. Отчасти раздражённо, отчасти с наглостью.

— И сколько человек ты убил?

Он выпучил глаза, ощущая приступ истинного страха.

— Только одного.

— Одного человека, стоящего на коленях со связанными руками. Что, никого не завалил, когда напали из Хилденборо?

— У меня… у меня оружие заело.

Я рассмеялся.

— Я слышал другое.

Роулс нашёл его, прячущимся в классе рисования. Кроме меня он никому не рассказывал, поскольку слишком испугался того, что Уайли с ним сделает, если его раскроют.

— На хуй иди! Я шестиклассник! И я староста! — Он начал плакать.

— Всё так. А мне пятнадцать. Но я убил четверых, двоих этим утром. Так, как считаешь, кто тут самый страшный?

Он всхлипнул.

Я дослал в ствол очередной патрон.

— Кто, по-твоему, тут самый страшный?

Я выстрелил над его левым ухом.

— Ты. Ты, ладно. Ты. — Его нижняя губа начала дрожать.

Я кивнул.

— Снова верно. Я. Я здесь самый страшный.

Я забавлялся. Я бы переживал из-за того, если бы перестал об этом думать. Но я не стал. Я наслаждался собой изо всех сил.

— Ты громила, Уайли. И трус. Мне не очень нравятся трусы. А задир я ненавижу.

Из носа у него начало течь.

— А знаешь, что я ненавижу больше задир, Уайли? Знаешь?

Он покачал головой. С его трясущегося подбородка капали слёзы и сопли.