Я подошёл к нему вплотную и приставил ствол к виску. Он застонал от страха.

— Больше задир я ненавижу тех, — произнёс я, — кто изнасиловал Матрону.

Он выглядел так, что был готов обосраться.

— Это… это… это не я придумал. Это всё Мак… он нас заставил… у него было оружие и всё такое.

— Мне. Плевать.

— Мне пришлось! Мне не понравилось. Честно. Совсем не понравилось. Правда.

— Не оправдание.

— Что… что ты собрался со мной сделать?

— Пока не решил. Полагаю, выбор стоит между выстрелом тебе в затылок и распятием. Что предпочтёшь?

Его колени подогнулись, он упал на пол, хныкая и стоная.

Я опустился на колени рядом с ним и прошептал ему в ухо.

— Я собирался тебя распять, но это требует времени и усилий. Вероятно, проще тебя пристрелить. Как считаешь?

— Прости, хорошо? — выкрикнул он. — Прости, прости!

Я изо всех сил проорал ему в ухо:

— Мне плевать!

Он вжался в стену.

— Выбирай!

— О, боже!

— Выбирай!

— Пожалуйста, нет, прости, пожалуйста. — Он уронил лицо ладонями, скрючился и завыл.

— Ладно, — произнёс я. — Значит, пуля.

Я схватил его за плечо и поднял на ноги. Он попробовал немного посопротивляться, но я пихнул его коленом по яйцам. Затем я вывел его в коридор и подвёл к парадной двери. От боли и ужаса он едва мог идти.

Я пинком отправил его вниз по ступенькам, и он упал лицом в гравий и вцепился пальцами в землю. Он попытался подняться, но единственное, что у него получилось — это ползти на четвереньках. Я пошёл за ним. Когда он дополз до травы, я поставил ногу ему на спину, и он уткнулся в грунт.

— На колени, — произнёс я.

Он вскрикнул от боли и вцепился в землю.

— На колени!

Я наклонился, обхватил Уайли и поднял, пока он не оказался на коленях передо мной. Как только я его выпустил, он снова завалился. Я изо всех сил пнул его по рёбрам.

— На колени, жалкий ты кусок говна.

Я снова поднял его, на этот раз он устоял. Он дрожал и трясся, охал и стонал.

— Почти то же самое место, где ты пристрелил того беззащитного невооружённого человека, не так ли? Как раз подходит, чтобы и тебя пристрелить.

Он начал умолять.

— Пожалуйста, о, боже, пожалуйста, не надо.

— Так она и говорила, да? Именно так говорила Матрона?

Я прижал горячий ствол пистолета к основанию его шеи. Он закричал.

— Так?

Я позволил ему пропотеть пару минут, затем нажал спусковой крючок.

В конце концов, он не знал, что я уже истратил все патроны.

— Это было необходимо? — спросил Нортон, пока я наблюдал, как Уайли ковылял за школьные ворота. Я указал на лица, прижавшиеся к окнам школы позади нас.

— Да.

Я взглянул на лица мальчиков перед собой. Они выглядели такими усталыми. Они не спали всю ночь и прошагали три мили, готовясь к бою. В итоге, по ним постреляли издалека, а затем над ними издевались обезумевшие от страха взрослые, что, наверняка, их перепугало, особенно, самых маленьких.

Впрочем, дело не только в событиях последних двадцати четырёх часов. Жизни этих мальчиков до Отбора протекали тихо и спокойно. Они день за днём проживали по жёсткому графику, установленному какими-то далёкими недоступными взрослыми. Они играли в игры, сидели на уроках, по пятницам изображали солдат и случайными выходными. Они ели назначенную пищу в назначенное время и на месяцы вперёд знаю, что день за днём будут заниматься тем же самым.

Разумеется, были задиры, побои и наказания, но если речь не о Маке, далеко дело не заходило никогда. И всегда рядом находилась Матрона, чтобы обнять, наложить пластырь или залечить полученный синяк.

Однако за последние несколько месяцев ситуация поменялась кардинально. Они видели смерть своих родителей и бежали в единственное убежище, которое знали. Они надеялись найти спасение в знакомой рутине школы святого Марка. Вместо этого они убивали людей в бою, видели, как погибали их друзья и учителя, над ними издевались, их мучили, подчиняясь прихотям банды вооружённых головорезов, приказывавших им днём и ночью. Их готовили к войне и обучили жить с постоянным ожиданием неминуемой смерти.

Я смотрел на помещение, полное мальчишек с посттравматическим стрессовым расстройством. И я должен был ими руководить.

Я понятия не имел, с чего начинать.

— Мак мёртв, — сообщил я им.

Я ожидал какой-то реакции; парочки восторженных криков, хотя бы. Но видел я лишь мёртвые глаза и унылые лица.

— Будучи его заместителем, командовать буду я, и теперь всё изменится. В данный момент, я хочу, чтобы вы все поспали. Оставьте оружие у двери и отправляйтесь по койкам. В столовой, все, кто захочет, смогут взять холодной еды, но до завтрашнего утра вы сами по себе. Просто… расслабьтесь, лады?

Я ждал, пока они разойдутся, но они просто сидели на месте. Я смущённо посмотрел на Нортона.

— Свободны, — подсказал он.

— Простите. Свободны.

Когда мальчики поднялись, я добавил:

— И, кстати, больше никакой армейщины, ясно? Теперь можете носить собственную одежду. Завтра мы соберём всю форму и вернём её на склад.

Мальчики вышли в тишине.

Когда они разошлись, я остался наедине с Нортоном, миссис Аткинс и оставшимися офицерами — Вольфом-Барри, Пьюгом, Спейтом, Пейтелом и Грином.

— Соберитесь в круг, — сказал я.

Они разобрали стулья и сели передо мной. Я тоже сел.

— Все видели, что сегодня произошло с Уайли, так?

Офицеры закивали.

— Хорошо. Так и должно быть. Мак его пристрелил бы, а я отпустил. Между мной и Маком есть разница; я не очень люблю убивать. Однако я хочу, чтобы до вас до всех дошло, что, если вы не подчинитесь моим прямым приказам, я вас убью и закопаю. Понятно?

Мальчики забормотали и закивали.

— В таком случае, я хочу, чтобы вы сложили оружие в углу и сели.

Так они и поступили.

— Хорошо. Роулс!

Открылась дверь и вошёл Роулс с винтовкой в руках. Офицеры озадаченно посмотрели на меня.

— Что происходит? — спросил внезапно занервничавший Вольф-Барри.

— Вы уходите, — сказал я. — Все. Немедленно.

— Чего? — переспросил Пейтел.

— Я сказал, вы уходите. Немедленно. Через ворота и не оглядываясь. Я больше не желаю видеть ваших рож на этой земле. Никогда. Потому что, если я, или кто-нибудь из мальчиков увидит вас в пределах этих стен, мы без раздумий вас пристрелим. Понятно? И считайте, вам повезло. Я представлял, как убиваю вас самыми различными способами. Но на сегодня смертей хватит, не думаю, что выдержу ещё.

— Так, слышь… — Спейт начал подниматься.

Послышался безошибочный звук заряжаемого и готового к стрельбе оружия. Он повернулся и увидел целящегося в него Роулса.

— Разрешите стрелять, сэр? — спросил младшеклассник.

Спейт замер, пока я изображал раздумья.

— Проводи этих людей с территории, Роулс. Если кто-нибудь из них будет сопротивляться, тебе дозволяется стрелять.

Никто не пошевелился. Офицеры выглядели сбитыми с толку и напуганными.

— Но, куда нам идти? — спросил Пьюг.

— Куда-нибудь. Куда угодно. Только не сюда, — ответил я.

— Ты же не будешь из этого стрелять, Роулс? — спросил Пейтел.

Он поднялся и пошёл к нему, расставив руки в стороны. Роулс улыбнулся самой жуткой улыбкой, какую я только видел. Я гадал, что стряслось с этим тихим напуганным мальчуганом, который ловил каждое слово Бейтса.

— Ты рискни, — сказал он.

Пейтел благоразумно задумался.

— Довольно, — гаркнул я. — Я хочу, чтобы вы все немедленно свалили отсюда. Вы отчислены.

Когда они подались на выход, я расслабился.

— Грин, задержись на минуточку, — сказал я, когда тот дошёл до двери. Остальные офицеры шли на выход.

Я жестом указал Грину сесть. Тот выглядел напуганным. Я оглядел его, прежде чем спросить:

— Почему тебя прозвали Нестояк, Грин?

— Не могу знать, сэр, — промямлил он.

— Слышь, не трать моё время. Я устал, хочу чаю и спать. Чем скорее я тут закончу, тем скорее смогу расслабиться. Так что, я повторю вопрос: почему тебя зовут Нестояк?