Чуть позже, когда он залез на неё, она тихо, но жестко сказала:

   - Осторожнее. Больно.

   - Буду, - сказал он, хотя ничто в этом мире не могло удержать его от проникновения всё глубже.

   Элси прикусила губу, но больше ничего не сказала. Очень скоро весь мир взорвался мириадами красок. Придя в себя, Кензо спросил:

   - Ты как?

   - Вроде, ничего, - ответила девушка. - Мне говорили, что в первый раз всегда бывает больно, и не обманули. Но, ты был очень мил.

   Она дернулась под ним.

   - Дай, встану. Не хочу, чтобы на простыни остались пятна.

   Она поднялась и рассмеялась.

   - Ой, уже поздно. Ну, надеюсь, холодная вода с ними справится.

   - Я тоже.

   Кензо чувствовал себя глупо, и принялся одеваться. Элси унесла свои вещи в ванную. Шла она широко расставив ноги, словно весь день провела верхом. Вернулась она с губкой для мытья посуды, которой принялась оттирать красные пятна.

   - Ну, вот - сказала она, спустя какое-то время. - Так-то лучше.

   - Ага - ответил на это Кензо.

   Он терялся, что сказать дальше.

   - Я, наверное, пойду.

   - Ага, - согласилась Элси, затем добавила другим тоном: - Надеюсь, меня не раскроют.

   - Раскроют? А!

   До того, они оба не переживали из-за того, что будет дальше.

   - Надеюсь, не раскроют. Это было бы ужасно.

   - Возникнут сложности, - сказала Элси.

   Переспав с девушкой, можно было либо сбежать, либо жениться на ней. Далеко Кензо убежать бы всё равно не смог, в нынешних-то условиях. Жениться он тоже пока не собирался, хотя против Элси ничего не имел. Однако Элси была совершенно права: кто бы ни правил Гавайями, свадьба японского парня и девушки-хоули вызовет сложности. Сложности эти будут разными, в зависимости от того, будет ли это Восходящее Солнце или Звёзды и Полосы, но они будут в любом случае.

   Вместе они вышли в прихожую.

   - Будь осторожен, - сказала Элси.

   Кензо не понял, имела ли она в виду свою возможную беременность или японских солдат. Так или иначе, мысль здравая.

   - Конечно, - ответил он. - Пока.

   Он поцеловал её и вышел за дверь. Когда дверь закрылась за его спиной, он обернулся, но посылать воздушный поцелуй не стал. Соседям об их отношениях знать не обязательно. И матери Элси тоже, по крайней мере, официально.

   Капрал Такео Симицу вёл отделение по улицам Гонолулу. Это был обычный патруль. Никто не создавал проблем. Местные уже научились правильно кланяться и убираться с дороги с появлением японских солдат. Пока никого манерам учить не нужно.

   Единственное, что выбивалось из этой повседневной картины - это молодой японец, не старше большинства бойцов отделения Симицу, который шёл и насвистывал весёлую мелодию, несмотря на фингал под глазом и распухшую губу. Очевидно, он с кем-то подрался и проиграл. Симицу даже хотелось остановить его и спросить, чему этот парень так радовался, но он не стал. Радость не противозаконна.

   Капрал оказался не единственным, кто заметил этого парня.

   - Я тоже хочу выпить того же, что и этот парень, - произнес рядовой Вакудзава.

   Фраза рассмешила не только Симицу, но и нескольких бойцов. Вакудзава был самым добродушным солдатом в его отделении. Зачем ему становиться ещё веселее? Подобные вещи скорее свойственны ефрейтору Фурусаве, который всегда был себе на уме, или самому Симицу.

   В парке тренировались солдаты. Это не были армейские части, они принадлежали к специальному наземному подразделению флота. Одеты они были в оливково-серую форму, а не в хаки, как обычные солдаты, а сапоги у них были чёрные, а не коричневые.

   Командовавший ими флотский офицер вряд ли удовлетворился бы результатом, отличным от идеального, но даже увидев его, он не признал бы этого.

   - Вы не достойны умереть за Императора! - кричал он потным измотанным солдатам. - Не достойны, слышите?

   - Хаи, капитан Ивабути! - отвечали бойцы.

   - Ну, так, работайте, мать вашу! - ревел Ивабути. - Если нам предстоит сразиться с американцами, нужно утопить их в собственной крови! И как же мы это сделаем? Утопим их в нашей!

   - Хаи, капитан Ивабути! - повторили морские пехотинцы.

   Ивабути указал на отделение Симицу.

   - Гляньте на этих солдат. Они размякли. Они одеты в рваньё. Хотите быть похожими на них? Не советую! Вы должны желать умереть за Императора! Вы должны гордиться погибнуть за Императора! Тот, кто не боится смерти, тот, кто желает смерти, не будет знать поражений!

   - Хаи, капитан Ивабути! - вновь выкрикнули бойцы.

   Симицу был в ярости, хотя благоразумно не показывал этого перед лицом офицера. Флотский капитан был на одном уровне с командиром полка Симицу, либо другим подполковником. Он был не просто командиром, а фактически богом. Несмотря на это, Симицу не очень высоко оценивал навыки морпехов. Они отлично поддерживали порядок на оккупированных территориях. Но, в сражениях с противником, выглядели они неважно. Несмотря на тренировки, у армии лучше получалось обучать своих солдат основам тактики, чем у флота.

   Капитан Ивабути продолжал орать на подчинённых. Может, с таким командиром, они и не будут воевать умело, но в храбрости и упорстве отказать им нельзя. Командира они будут бояться сильнее, чем американцев, и небезосновательно. Такой офицер убьёт любого, кого заподозрит в трусости.

   - Мы здесь всё уничтожим! Ничего не отдадим! - ревел он. - Всё разрушим, слышите? Камня на камне не оставим.

   - Не так уж он и крут, - шепотом сказал Ясуо Фурусава, подойдя поближе к Симицу, дабы фанатичный офицер его не услышал.

   - Я тоже так подумал, - также шёпотом ответил ему капрал и добавил: - Кстати, нет ничего плохого в том, чтобы умереть за Императора. Для японского солдата лучшей участи и быть не может. Это честь. Это почёт.

   Именно эти мысли ему втолковывали в учебке и он верил им. И всё же...

   - Главное здесь - это заставить врага первым умереть за свою страну.

   - Хаи, - согласился Фурусава. - Именно так я и думаю, капрал-сан. Ещё я думаю, что подобные мысли никогда не приходили на ум капитану Ивабути.

   - Согласен. Мы можем лишь пожалеть этих бедняг.

   - Может, и неважно это всё, - продолжал ефрейтор Фурусава. - Может, настоящий флот разгромит американцев в море, как и в прошлом году.

   - Разумеется, разгромит.

   Симицу не стал демонстрировать своих сомнений на этот счёт. Это было бы непатриотично. Он не считал капитана Ивабути хорошим офицером. Если бы он таким был, то служил бы на корабле. Вместо этого он выполнял работу, которой флотский офицер заниматься не должен. "И поделом", - подумал Симицу.

   Даже, когда они скрылись за углом, до слуха капрала доносились крики и ругань капитана Ивабути. Продолжаться это может долго. Японские военные отличались хорошей выносливостью. Но даже у этой выносливости были свои границы. Симицу подумал, что с этим капитаном Ивабути может произойти несчастный - и трагичный - случай. Подобное иногда случалось.

   Оставшаяся часть патрульной смены прошла спокойно. Симицу высоко ценил подобную рутину. Она означала, что всё в порядке. Она означала, что о себе можно и не думать. Если он не будет думать, то не будет ошибаться. Если он не будет ошибаться, собственные командиры не станут на него орать. Они не будут похожи на капитана Ивабути, но ничего хорошего в офицере, орущем в лицо, не было.

   Капрал привёл бойцов обратно в казармы и доложил командиру взвода, лейтенанту Хорино. В своём докладе он упомянул и встречу с капитаном Ивабути. Он не мог её упустить.

   - А. И что думаешь о нём, капрал?

   - Капитан Ивабути очень... энергичный человек, господин, - осторожно произнес Симицу.

   Хорино рассмеялся.

   - Так и есть. Ладно, капрал. Иди.