– Не надо клетки. Зачем она? Ведь куница совсем ручная и с лета жила в избе на полной свободе.
Я с величайшим удовольствием сорвал решетку и выпустил зверька в комнату. С этого момента без всякой клетки новая пленница, под именем Кунчик, прожила у меня дома более трех лет. Во всех отношениях она не походила на двух куниц, живших у меня до ее появления. Вероятно, в руки людей она попала в раннем возрасте, и искусственное кормление отразилось на ее росте. К середине зимы она едва достигла самого мелкого размера для лесной куницы. К этому времени зверек успел закончить линьку и надеть пышное зимнее одеяние, но мех был слишком светлый, а желтое горловое пятно – слишком бледно.
«Грош цена такой кунице»,– пожалуй, сказал бы любой меховщик, осматривая мех животного. Однако для меня это не имело значения. И верно, какое мне дело до качества ее меха, когда она нравилась мне во много раз больше самого красивого соболя. Прошло не более месяца со времени появления у нас кунички, однако она стала не только моей, но и общей любимицей. «Удивительно симпатичный, веселый и смышленый зверек», – думал я, когда иной раз подолгу наблюдал за ее поведением. Ручная куничка вела себя среди людей, как настоящее домашнее животное. Вот она неторопливым, бесшумным галопцем приближается к стулу, вскакивает на него и, опершись широкими передними лапками на край стола, с любопытством заглядывает вперед. Дальше нельзя – это ей хорошо известно, и куничка исследует стол издали. Она смешно морщит свою подвижную мордочку, щурится, ее влажный нос вздрагивает, улавливая вкусные запахи. – Нельзя, Кунчик! – негромко, но резко говорю я и тихонько ударяю рукой по столу. Этого вполне достаточно. Зверек нехотя прыгает на пол и бежит в другую комнату.
Вскоре я выяснил, что куничка большая лакомка. Она до странности любила варенье, мед и сладкую манную кашу. Используя эту слабость, мне и удалось многого достичь в отношении ее приручения. Терпеливо, по многу раз сряду, я заставлял Кунчика прибегать на мой зов и вскакивать на руки и плечи. Только здесь он получал вознаграждение. «Кунчик, Кунчик»,– не видя зверька в комнате, бывало, крикну я, и он, в надежде получить лакомство, тотчас появится около. Спустя несколько месяцев я уже брал ручную куничку во двор, где она бегала на свободе, копалась в снегу и вскакивала на меня, как только я звал ее по имени Одновременно с куницей в небольшой вольере у меня жила белка, и я невольно сравнивал поведение этих двух древесных животных. Изредка я запирал куничку в кухне и на некоторое время выпускал белку в комнату. Каждая такая прогулка обязательно кончалась хотя бы маленьким огорчением. Иной раз зверек свалит с полки фарфоровую статуэтку и, перепуганный звоном разбившейся вещи, прыгает на другую полку, откуда на пол также летят безделушки. И как же в этом отношении безупречна была куничка! За три с лишним года жизни в моей квартире она не разбила ни одной вещи.
Славный был Кунчик – веселый, понятливый и, как ни странно для хищника, удивительно добрый. Рассердить зверька, казалось, не было никакой возможности. Мнешь, бывало, его пушистую шкурку, тискаешь руками, а он даже не догадается пустить в ход свои острые зубы. Разве такого ручного зверька не приятно держать в неволе? Он, вероятно, полностью утратил стремление к свободе и, живя в нашей квартире, заменял домашнюю кошку.
Никогда бы я не расстался с ним, но одна беда – зверек ненавидел кошек. Это в конце концов заставило меня расстаться с ним. При всяком удобном случае он бежал в кухню, где сталкивался с соседскими кошками и затевал жестокие драки. Большой серый кот, принадлежавший соседке, вскоре стал настоящим моим несчастьем. Он был вдвое больше куницы и, конечно, мог ее задушить при первой же схватке. Однако лесной хищник нападал на него с такой стремительностью и так ловко увертывался от когтей и зубов противника, что кот всегда терпел поражение. В таких случаях он пытался спастись бегством через открытую в кухне форточку. Этим путем он пользовался для посещения крыши соседнего флигеля.
Однако, спасаясь от своего врага, кот часто срывался с форточки, падал на подоконник и кухонный стол и бил посуду. Квартира наполнялась звоном бьющегося стекла, оханьем хозяек и кошачьим фырканьем.
Взъерошенный кот с горящими злыми глазами забивался узкий промежуток между двумя столами и с шипением, размаивая когтистой лапой в воздухе, пытался защитить себя от зубов противника. Желая предупредить драки, я перестал выпускать зверька в кухню. Но это не избавило меня от неприятностей: куница сталкивалась с кошками в нашем дворе, куда я иногда брал ее погулять. И вот однажды она разорвала ухо белой кошке, жившей в соседнем флигеле. Ранка была ничтожная и совсем не опасная, но из нее обильно сочилась кровь, пачкая пушистую шкурку. «Посмотрите, что наделал ваш хищный зверь»,– трагическим голосом обратилась ко мне ее хозяйка, показывая действительно сильно окровавленную кошку. Что я мог сказать в защиту Кунчика?
После этого случая я, наконец, решил расстаться с драчуньей-куничкой, выпустить ее на волю. Осуществить это мне хотелось как можно скорее, до выезда в намеченную экспедицию, но я ждал окончания весенней охоты. Мало ли что может случиться с ручным зверьком на свободе, когда на лесных опушках вечерами гремят частые выстрелы. Ждать оставалось недолго, а пока я решил выбрать хорошее место для Кунчика и при каждом выезде за город на вальдшнепиную тягу до наступления вечера бродил по лесу.
Глухой ельник с примесью лиственных деревьев, разросшийся по обрывистому берегу небольшой речушки, особенно понравился мне. Здесь было уютно и тихо. Высоко к небу поднимали свои остроконечные вершины мохнатые ели, дремали толстые дуплистые осины, доживая свой век; у речки росли ольха и рябина. В самой чаще не было солнца, пахло грибами и сыростью, вокруг полусгнивших пней росла брусника. «Спокойный уголок – зверьку будет здесь привольно»,– решил я и прекратил поиски.
Наступил май – кончилась весенняя охота. В одно прекрасное утро я посадил ручную куничку в маленькую корзинку и отправился к выбранному месту. Вот и знакомый участок леса – все здесь как будто по-старому, только душистые ландыши всюду пробились наружу сквозь лесной валежник. Поставив корзинку на пень, я открыл ее и выпустил зверька на волю.
