Когда фазан попадал в зубы собаке, она делала большой прыжок, вскакивала на спину лошади. Шустов помогал Чоку взобраться на холку, брал убитую птицу и, ласково похлопав пса, позволял ему соскочить на противоположную сторону, чтобы продолжать поиски.

Великолепная работа собаки и отличная стрельба Шустова доставили мне огромное удовольствие. Меня поражала четкая согласованность действий человека и его четвероногого помощника. Никакой суеты, ни одной напрасно потерянной минуты, Я готов был часами наблюдать за охотой. Несколько позднее один замечательный поступок этой собаки окончательно покорил мое сердце. Чоку Шустова запрещалось кусаться. Собака твердо уяснила это строгое правило и старалась избегать инцидентов. Но при несправедливой обиде иной раз трудно бывает сдержаться и хорошо воспитанному животному.

Однажды какой-то парень, не заметив присутствия моего и хозяина собаки, запустил в Чока тяжелым камнем. К счастью, он пролетел мимо. Однако этот камень переполнил чашу терпения собаки. С рычанием Чок кинулся вперед, чтобы наказать обидчика. Но вспышка гнева продолжалась недолго. Уже в следующее мгновение, видимо сообразив, что он нарушает закон, Чок остановился.

Своими движениями и голосом он старался показать, что продолжает преследовать обидевшего его человека. Из-под его ног летела пыль, из горла вырывалось свирепое рычание, но сам пес оставался на том же месте. Глаза убегающего парня выражали страх. Он был уверен, что расправа близка, что вот-вот сейчас собака настигнет его, вцепится в ногу. Другие глаза, глаза собаки, выражали совсем иное – веселье.

Они в буквальном смысле смеялись! «Вот, мол, я по заслугам напугал парня, но не нарушил никаких правил»,– весело глянули они в лицо своего хозяина.

Чока Шустова давно не существует на белом свете, но я частенько с улыбкой вспоминаю собаку и чту ее память. В честь ее я назвал подаренного мне щенка-спаниеля Чоком.

Однако, к большому своему огорчению, вскоре я убедился, что маленький Чок по своим качествам не походил на Чока Шустова. У него было много недостатков, но, несмотря на это, я люблю Чока. Для другого охотника, я в этом уверен, он был бы настоящим несчастьем. А я привык к собаке, приноровился к ее странностям, и мы без ссор превосходно проводим с ним те дни, когда нам удается вырваться на охоту. Впрочем, каждый кулик хвалит свое болото. Лучше я расскажу о некоторых поступках Чока и предоставлю самим читателям судить о моем четвероногом помощнике.

Когда Чоку исполнилось всего пять месяцев, я взял его с собой на Рыбинское водохранилище. Там я рассчитывал познакомить молодую собаку с водяной, болотной и боровой дичью. И действительно, Чок здесь прошел хорошую школу.

К открытию осенней охоты мы с одним из моих юных приятелей, студентом биофака, сошли с поезда на маленькой станции городка Весьегонска и направились к пристани. До места, где мы предполагали остановиться, нужно было проплыть пароходом 24 километра. Но поезд пришел в Весьегонск с опозданием, и это нарушило все наши планы. Пароход отчалил раньше, чем мы успели добраться до пристани. Нам пришлось сидеть в Весьегонске целые сутки. Покорившись судьбе, мы решили ждать следующего парохода. Но что делать, чем можно заняться в незнакомом крошечном городишке? Сдав вещи в камеру хранения и не зная, как убить время, мы отправились бродить по улицам.

– Смотрите, смотрите, какая собака! Уши-то больше морды,– на одной из улиц встретила нас удивленная компания подростков.

– Слышал? – обратился я к своему спутнику Лёне.– Уши больше морды – это характеризует породу. У Чока нет родословной, но он самой чистой крови, спаниель первоклассной породы.

Я гордился своей молодой собакой.

К несчастью, следующая улица встретила нас неприятностью. Из-под ворот неожиданно появилась кошка. Шипя и фыркая, она набросилась на собачонку. Улица наполнилась щенячьими воплями и злобным кошачьим мяуканьем. Наскоро закрыв Чока своей курткой и отражая нападение взъерошенной кошки, мы с большим трудом отбили неожиданную атаку. Но когда, казалось бы, уличный конфликт был ликвидирован, вдруг появилась толстая тетка, хозяйка кошки.

– Что вы тут с собакой шляетесь! У моей кошки маленькие котята, моя кошка собак не выносит! – кричала она на весь квартал.

Мы поспешили убраться как можно подальше от вздорной тетки и от ее кошки. К счастью, Весьегонск – крохотный городок. Стараясь избежать дальнейших неожиданных неприятностей, мы вскоре оказались за его пределами. Мелкий соснячок, высокие кочки, поросшие брусникой, безмятежная тишина и легкий ветерок отогнали куда-то в сторону только что пережитое и восстановили наше душевное равновесие.

Окрестности деревеньки представляли собой обычный ландшафт нашего Севера. На много километров протянулись топкие моховые болота. Они поросли светлыми угнетенными сосняками, морошкой да клюквой. Еще шире раскинулись затопленные лесные пространства. Куда ни глянешь – вода и вода. А над ней погибшие сосны и ели. Только местами поднимались сухие высокие гривы, поросшие живым хвойным лесом. Но зато сколько здесь обитало водяной, болотной и лесной дичи! В чащах по краям мохового болота из-под самых ног идущего человека с шумом поднимались тяжелые глухари, то и дело попадались следы пребывания медведя и лося.

Все это имело большое значение при полевой натаске молодой собаки. И надо сказать, что Чок проявил недюжинные способности. Он научился быстро находить бекасов и уток, хорошо подавал дичь, упавшую в воду, и, несмотря на возраст, отличался настойчивым поиском. Одним словом, я радовался удаче и даже гордился работой своей новой собаки. Да и как не гордиться!

С особенным азартом Чок шел за утками. Он без понукания проникал в труднодоступный затопленный лес, заставляя подниматься на крыльях молодых крякв и чирков, или ловил и подавал мне еще не умеющих летать утят-хлопунцов. Эти глупые хлопунцы доставляли мне много неприятностей. Ведь я, по охотничьему закону, не имел права использовать молодую, неполноценную нелетную дичь. Обычно такому пойманному утенку я надевал на ногу алюминиевое кольцо с порядковым номером и незаметно для собаки выпускал на свободу. Однако каждый раз при этом я сильно нервничал, боясь, что Чок обнаружит выпущенного утенка и вновь займется ловлей уже окольцованной птицы. Не могу умолчать об одном смешном и в то же время крайне неприятном случае.