— Варенье! — выкрикнул Вторак. Карин ткнул в него пальцем и быстро закивал, провел пальцем по своей щеке, потом потер где-то под ребрами и изобразил боль.

Ошеломленно смотрела на него тетка Фатта. Варенье из одуванов варилось в каждом доме, и молодые девушки действительно верили, что оно помогает их коже сиять. И соседка излечилась таким образом от тянущих болей после еды.

— Знаю я, что нам с тобой делать, — больше для себя, чем вслух, сказала она. Карин немного повернул набок голову, спрашивая. — Надо тебя к лекарю нашему отвести. А лапти кто-нибудь и без подобных знаний поплетет. — И бросила быстрый взгляд на младшего сына, имея, видимо, в виду его: мальчишка целыми днями хотел просто развлекаться.

Не успел Вторак обидеться, как за окном послышался стук колес телеги. Вернулся купец с Солном и оживление Карина как рукой сняло, он вернулся на лавку у стены, чтобы потихоньку растирать зеленую кашицу подорожника по пальцам.

Тетка Фатта сразу же вышла на улицу, к мужу. Сначала они говорили тихо, жена рассказывала мужу, что у них живет целитель, которого нужно и дальше обучать. Но очень скоро между ними завязался спор, Гостята не желал выпускать Карина из избы.

— Ты видела его? — сердито спросил он. — Как можно все село на уши ставить из-за одного парня?

— Люди привыкнут, так же как и мы, — резонно возразила Фатта. — Он молодой юноша. Сколько будешь его взаперти держать? Ему работать надо, жениться. Избу строить, детишек воспитывать. А он что? Ничего у него нет. Как он жить-то будет дальше?

— Отправлю его к родичам, — сдвинув брови, тут же решил купец. И сам кивнул своим словам, словно принял очень мудрое решение. Жена же его хлопнула себя по лбу.

— И что? Он как-то изменится по дороге? Второй нос вырастет иль третий глаз? Его и там запрут? — Она уперла руки в бока. — Что с ним не так кроме его лица? Признавайся, ведь не просто прячешь его от глаз чужих?

Карин и вошедший в дом Солн прилипли к открытому окошку, затаив дыхание, чтобы услышать ответ купца: неужели они сейчас узнают, наконец, нечто важное? Вторак, тяжело вздохнув, сел за стол и принялся водить пальцем по рисунку дерева. Он-то знал, что не так со спасенным парнем.

Купец разом выдохся, даже как будто уменьшился в размерах, сгорбился. И огляделся, в его глазах быстро мелькнула и тут же пропала искорка страха.

— Внутрь зайдем, — сказал он, силясь сохранять спокойствие, уверенный, что прозрачные голубые глаза нежити, от которой он увез ее суженного, при желании могут разглядеть его и среди леса. И что она отплатит ему в полной мере, когда отыщет. Завел жену в сени, взял обе ее руки в свои, понизил голос: — Слушай внимательно. Парня того мы забрали у русалок… — Его жена, даже не представлявшая такого, охнула и скосила взгляд на жилую часть. Купец продолжил: — И одна из них, такая — глаза на пол-лица, вся прозрачная, говорит: спаси его…

— Ты встретил русалок? — неверяще прошептала Фатта и сердце ее забилось чаще в запоздалом уже волнении. — И они тебя отпустили⁇

Гостята присел на сундук, глядя на жену снизу вверх.

— Говорю же, отдала мне этого Карина русалка. И сказала, что вернется за ним. Вот и увезли мы его подальше от воды, чтобы не губить. И память он не потерял, а опоили его. И как мне теперь быть с русалкиным суженым — ума не приложу…

— Боги… — потрясенно выговорила Фатта, тоже садясь рядом с мужем. Прижала руку к груди, слегка задыхаясь. В сенях показалось намного жарче, чем было до этого, она помахала руками себе на лицо. — Боги…

С другой стороны плотного куска полотна, заграждающего сени от основной избы, так же потрясенно глядели друг на друга Солн и Карин. Вторак кусал губу и чересчур тщательно тер линии на столе, словно хотел их стереть.

— Русалкин суженный? — молвил Солн и отодвинулся дальше, чтобы увидеть Карина целиком. — Ого! Впервые слышу о таком! До сих пор русалки только топили, но чтобы оберегали…?

— Солн! — нервно проговорил Вторак. — Прекрати, как маленький, честное слово…

Старший брат насмешливо фыркнул на младшего и вновь вернулся к созерцанию дива, которое жило рядом с ним уже не первый день. И плело лапти.

— И что, — спросил он, сопровождая вопрос мечтательным взмахом рук. Карин все больше темнел лицом и уже смотрел исподлобья на Солна. — Какая она, русалка-то? Красивая, наверное? И волосы до пят, да?

— Зеленая и противная, — коротко бросил Вторак, который видел, что Карин уже на грани — еще немного, его ответ брату не слишком понравится. — Отстань от него, не помнит ничего. Сказал же отец — опоенный он.

Солн тут же переключился на Вторака, который закатил глаза к потолку.

— И ты видел ее? Расскажи, а? Песни пела?

— Дурак ты, — пробормотал мальчик, оставив стол в покое. — Карин, не обращай внимания на него. Отец с матерью что-нибудь придумают. Да и речки ни одной поблизости нет.

Карин начал понимать отношение купца. И его опасения. И даже обида на него чуть поутихла, когда представил, чем рисковал Гостята, увозя его в лес. После чего в который раз подумал о том, что ему следует как можно скорее покинуть этот дом и это село. А спросить о том, что находится за лесом, можно у той девушки, Тайи. Хотя бы — в какую сторону ему лучше направиться.

В сенях же продолжался другой разговор. Жена купца долго думала, прежде чем предложить:

— Скажем, что племянник. Сирота. И пусть бороду отрастит, а то кожа вон гладкая как у девицы, каждое утро скоблит лицо. А если еще в луковом отваре искупать да брови его под очельем спрятать — то и мать родная не узнает.

— Луковый отвар? — с сомнением переспросил Гостята. — Где ж столько лука взять?

После ужина купец всерьез принялся за воплощение в жизнь плана жены. В самом большом котле отварили ведро луковой шелухи, почти черную воду слили в чан.

— Полезай, — велел Гостята Карину, с опаской следящему за приготовлениями. На мольбу в глазах парня только грозно сдвинул брови, после чего тот поплелся за ширму, где стоял исходящий паром деревянный чан. Прокричал еще вслед: — И мокни дольше, чтобы лучше впиталось! А твою шкрябалку я забираю. Больше волос на лице не трогай.

— Интересненько будет, — шепнул Вторак брату, не сводя глаз с ширмы.

Карин после купания стал похож на обгоревший окорок, который забыли на вертеле. Завернутый в ночную белоснежную рубаху до пят, он долго рассматривал свои руки до локтей, потом поднял глаза на заходящегося от смеха Солна, тычущего в него пальцем. Тетка Фатта с мужем также прятали усмешки. Младший вздохнул и совсем по-взрослому похлопал его по руке.

— Сочувствую, — сказал и ушел спать.

«И как я теперь выгляжу?» — думалось Карину, когда глубокой ночью он выбирался из избы. — « Узнает ли меня Тайя»?

Тишину узеньких улочек спящего села не нарушали ничьи шаги. Даже собаки утихли, устав брехать на шастающих кошек и ежей. Карин тоже старался ступать так осторожно, что не тревожил ни камня. И замер, краем глаза заметив фигуру в стороне.

Кто-то шел, но при этом не издавал ни звука. Будто летел над землей. Да и тени Карин не приметил, хотя луна светила достаточно ярко. Вжавшись в плетень и замерев, он следил глазами за ночным прохожим, который чем ближе подходил, тем чуднее выглядел. Всклокоченные волосы торчали во все стороны, широко раззявленным ртом мужик словно мух хотел поймать. Глаза его, мутные и белесые, как у слепца, вращались по сторонам, и спотыкался он на каждом шагу, как вина перепил. На помертвевшего Карина не обратил ни малейшего внимания, лишь скользнул пустым взглядом по забору, в который парень почти врос, и направился дальше по улице.

Левый глаз заслезился снова, зачесался. Но утереть его Карин осмелился лишь когда прохожий свернул за угол. После чего тихонько выдохнул. И едва не завопил, когда из-за того же угла раздался дикий истошный вой и выскочила кошка. За ней с рычанием несся лохматый пес с куском пеньки на шее, следом показались еще две собаки.

Свора прогнала несчастную кошку в обратном направлении, поднимая уже вполне реальную пыль, и Карин едва не закашлялся. Несколько сонных голосов покричали из окон, ругая собак, после чего вновь стало тихо.