Она хотела сказать ему и другое, но Рен остановил ее. Внезапно у него нашлось простое и разумное объяснение:

— А что, если на месте брата должен был оказаться я?

— Ты хочешь сказать, что должен был попасть на Гиблую поляну еще летом? — поразилась ведунья.

Рен кивнул. Но потом его посетила и другая мысль.

— Или же ведьмы не знали, какой из двух братьев им нужен, — предположил он, — и отправили за обоими ту немую девицу Галу. Вернее, нечистого духа в ее облике.

— А в этом есть резон, — согласилась Элинэя, — но по-прежнему остается неясным, для чего ты им? Неужто, чтобы тоже обратить зверем?

— Звучит как-то мудрено, верно? — невесело усмехнулся Рен.

И они оба задумались над мотивами ведьм.

— Не трудно догадаться, чего жаждут мои сестры, — с порога прогудел вошедший Мирим Мальгер.

Увидел Рена, сидящего рядом с Элинэей, и склонил в почтении голову.

— Лорд Дервин, — произнес он, прищуриваясь и внимательно оглядывая гостя.

— Дед Мальгер! — вскочила ему навстречу обрадованная Элинэя.

Подошла к старику и пригласила за стол, представила друг другу мужчин, а потом сходу спросила про ведьм.

— А сама-то как думаешь, Элинэя? — спросил Мирим Мальгер, поочередно косясь то на нее, то на Рена. — Чего жаждут мои сестры?

Ведунья задумалась, но когда поняла, просияла, а после сразу же помрачнела и перевела хмурый взгляд на Рена.

— Хотят вернуться к жизни.

— Да, именно так, — подтвердил ее догадку дед Мальгер.

А потом неожиданно поднялся из-за стола, потянулся длинной исхудавшей рукой и указательным пальцем коснулся лба Рена. Произнес что-то одними губами, и молодой лорд беспамятства повалился на стол. Заснул. Глубоким крепким сном. И даже, если бы рядом пробежала ватага кричащих детей, Рен все равно бы не проснулся.

Испуганная Элинэя подбежала к нему и воскликнула:

— Зачем же вы, дед Мальгер?

— Не тревожься за него, он просто спит. И проспит до утра, — успокоил Мирим Мальгер и пояснил пространно, видя ее беспокойство, — но так надо было, Элинэя. А теперь присядь и выслушай меня внимательно.

И она послушала. Только украдкой поглядывала на мирно спящего Рена.

— Ему нельзя являться к моим сестрам. Нельзя допустить, чтобы они вернулись к жизни. А иначе напрасными окажутся жертвы твоего отца и моей возлюбленной. И жертвы всех тех, кто изводил ведьмин род столетиями.

— Но вы не хуже меня знаете, что если к вашим сестрам не явится Рен, то с девочкой случится беда, — возразила Элинэя, — да и с Ивом тоже.

Она устало покачала головой, медленно опустилась на лавку рядом со спящим Реном. Коснулась его лба прохладной белой рукой и провела, убирая упавшую на лицо прядь русых волос.

— Я не хочу отправлять его к ведьмам, — прошептала она, — не хочу терять его. И не хочу, чтобы пострадал невинный ребенок.

— Тогда решайся, Элинэя, — просто сказал Мирим Мальгер и поднялся из-за стола, вырастая черной клубящейся тенью, глаза его снова изменились и из человечьих превратились в звериные — светящиеся с вертикальным зрачком, а вместо рук к ведунье потянулись длинные бесформенные щупальца.

И глядя на него такого, устрашающего и теряющего прежние формы и очертания, Элинэя решилась. В последний миг посмотрела на Рена с нежностью и мысленно попрощалась.

— Скажите, вы ведь можете преобразовать чужой облик? — и после того, как он утвердительно кивнул ей, она произнесла твердым голосом. — Я готова!

Вдали показался защитный круг из сожженных черных пней — магический барьер, оберегавший хозяек леса и их обитель. За деревьями, росшими в стороне, мелькали огни. Ветер доносил до Элинэи голоса нечистых духов, собравшихся в этот день на Гиблой поляне.

Дед Мальгер перенес ее сюда мгновенье назад, а после исчез, не сказав ни слова. И осталась ведунья стоять одна посреди заколдованного леса, ныне взиравшего на нее, будто живое существо, с предупреждением и затаенной злобой. От этого осознания девушке сделалось не по себе и она поежилась.

«Боги, дайте мне сил!» — мысленно просила она, а сама не могла и шага ступить, такой страх охватил ее! Стоило деду Мальгеру перенести ее к ведьмой обители, как вся решимость и смелость пропали разом, и остались одни сомнения и страх. Зачем она здесь? Зачем приносит себя в жертву?

— О, боги! — прошептала она дрожащим голосом и огляделась.

Вновь долетели до слуха ведуньи голоса нечисти. И сделалось ей жутко при мысли о том, что сделают они с ее останками… вот это будет пир для лесных духов…

Элинэя задрожала, как от озноба, обхватила себя руками и затрясла головой. И шага не могла заставить себя сделать. Всхлипнула и жалобно заскулила, подобно раненному зверю.

КАК ЖЕ СТРАШНО!!!

— Элинэя? — тихо позвал ее знакомый голос, и она обернулась.

Увидела, как из сгустившейся тьмы, выходят староста Реген и Мирим Мальгер.

— Вы здесь, — обрадовалась она им и едва не заплакала.

Захотелось кинуться доброму старосте на шею, обнять и попросить защиты, но она сдержалась. Не для того она здесь.

— Пришли проститься? — спросила срывающиеся голосом.

— Пришли, чтобы проводить тебя, девочка. Никто не должен быть одинок в самый страшный час, — тихим голосом ответил ей староста; выглядел он уставшим и измученным, долгие безрезультатные поиски приемной дочери, переживания и последние новости от деда Мальгера сказались на нем сильнее, чем можно было ожидать. Сейчас Реген походил на бледную тень самого себя. Он подошел к ведунье и крепко обнял.

— Спасибо вам, — из последних сил сдерживая слезы, вымолвила Элинэя.

Слова старосты, сказанные в следующий миг, придали ей сил и заставили страх отступить.

— Ты очень похожа сейчас на своего отца, — проговорил Реген, отстраняясь и разглядывая ее лицо, на котором горели зеленые глаза.

— Я совсем не помню его, — с сожалением произнесла Элинэя и опустила голову.

— Я мало знал его, — признался Реген, — но он был сильным и храбрым человеком.

И эти его слова помогли Элинэе и придали решимости. Она слабо улыбнулась старосте, глубоко вдохнула и повернулась к деду Мальгеру. Тот не торопил ее, а молчаливо стоял в стороне и дожидался ее решения.

— Я готова, дед Мальгер, — сказала она и сама подошла к нему, — помогите мне принять облик Рена.

Тот кивнул, и вновь тьма заклубилась вокруг него, а глаза из человечьих превратились в звериные. Вместо рук появились длинные бесформенные черные щупальца, которыми он потянулся к Элинэе. Дотронулся до ее плеч и что-то произнес на неизвестном ей языке.

Она ничего не почувствовала, лишь удивилась, как скоро дед Мальгер принял свой привычный человеческий облик.

— Помни, Элинэя, мои чары вскоре развеются, и ты снова станешь собой, — предупредил он и отступил, с грустью разглядывая свое творение, — у тебя будет немного времени, девочка.

— Я запомню, дед Мальгер, — кивнула она и пока не передумала, и ею вновь не овладели сомнения, направилась к ведьминой обители. В последний раз обернулась и поглядела на печальных стариков, оставшихся позади. — Спасибо вам за все!

И сказав это, решительно направилась к Гиблой поляне.

Во второй раз и, видимо, в последний в своей недолгой жизни переступила круг сожженных пней и услыхала среди голосов нечисти жалобный вой Волка. Все-таки забрали Ива духи.

— Вы только поглядите! — вдруг заголосил один из молодых леших и, растопырив корявые ветви-руки, указал остальным на шедшую к избе Элинэю.

— Неужто молодой лорд пожаловал? — радостно облизался один из нечистых духов.

При виде его острых клыков, торчащих из зеленой пасти, Элинэе сделалось дурно. Она отвернулась и заставила себя больше не глядеть по сторонам. И верно поступила. Нечисть вокруг нее загомонила, развеселилась. Ужас охватывал ее молодое сердечко с каждым шагом, что приближал ее к избе. И вот она заметила лежащей у ступеней, прямо на холодном снегу, бесчувственную девочку. Ручки ее, маленькие, худенькие, были раскрыты ладошками вверх, с головы спал платок, и Элинэе отчаянно захотелось кинуться к сиротке и повязать его как следует, укутать ребенка в теплую одежду и увести из этого проклятого места. Но она заставила себя остановиться и взглянуть на запертую дверь, которая вела в избу.