В самом центре площади возвышалась статуя Эрвальда Храброго. Первый лорд Приозерья был изображен печальным и с опущенной головой. Складывалось впечатление, будто он примирился со своей судьбой и принял ее. В руках он держал вытащенный из ножен меч, острием смотревший в землю. Почему Эрвальда Храброго изобразили именно таким, не знали даже местные старожилы. Все, что было известно о творении рук неизвестного скульптора — это то, что статуя первого Приозерного лорда установили в Велебе уже после войн с нечистью и поражением Катары.
Окружали храмовую площадь аккуратные двухэтажные домики с красной черепицей и раскрашенными голубой краской ставнями с гирляндами из еловых ветвей. Это были лавки богатых торговцев и известных на весь север и Приозерный край ремесленников, которые с давних пор вели свои дела в этом городе.
От площади, словно лучи, расходились улочки, по обе стороны, застроенные гостиницами, постоялыми дворами и тавернами. А на окраине города располагались кварталы бедняков, застроенные одноэтажными серыми домишками с побитой черепицей и ветхой мебелью. Среди их владельцев находились такие, которые сдавали комнаты на время проведения турнира. Плата за постой в этих домах была невысокой, и многие прибывшие в Велебу с радостью соглашались на подобное предложение. С них брали немного и взамен обещали теплый очаг и сытную еду.
За чертой города, обнесенного крепостной стеной, но разрушенной войной и пожарами, раскинулся бескрайний Сумеречный лес, который кишел нечистью.
В стороне от дороги, которая вела из Велебы на юг, располагалась расчищенная от снега, мусора и камней громадная прямоугольная площадка, обнесенная деревянными ограждениями. Это было ристалище, на котором и проводились турнирные состязания. В северной части его ежегодно устанавливали деревянный помост для устроителя турнира, глашатаев и бардов.
Трибуны, которые окружали ристалище, состояли из трех ярусов. Верхние ряды, к которым вели широкие ступени, были огорожены перилами, и здесь располагались самые удобные места — кресла с высокими спинками и подлокотниками — места знати, городских чиновников, богатых купцов и глав ремесленных цехов и торговых гильдий. Над ними была сколочена прочная крыша, спасавшая от снега или дождя. Перед проведением турнира ступени, что вели к креслам, застилали коврами, а перила украшали гирляндами зелено-голубых можжевеловых веточек и синими атласными лентами.
Второй ярус отводился для ремесленников, путешествующих торговцев и перекупщиков, кочующих от ярмарки к ярмарке. Последний, нижний ряд, что представлял из себя сколоченные из досок лавки, отводился для простого люда, крестьян, рыбаков и бродяг, которые стекались в Велебу на несколько дней, пока проводился турнир. Сами состязания занимали три дня, и самый первый день отводился на состязания лучников. Во второй день проводили джостру, а в третий — меле.
Но помимо участников турнира среди лордов, их гвардейцев и наемных воинов, а также зрителей, в город съезжались странствующие барды и артисты, торговцы и перекупщики. В центре храмовой площади специально по случаю открытия турнира установили большой деревянный помост, на котором в первый день проведения состязаний давали представление приезжие с юга актеры.
На улицах выступали фокусники и жонглеры, глотатели огня и ножей, и даже укротители диких животных. В Велебе в эти дни можно было встретить дрессировщиков, которые водили перед зрителями медведей и больших лесных кошек. Элинэя поняла, что вряд ли бы кто-то из местных жителей сильно удивился, увидев ее вместе с Волком. Но заговоренный зверь не захотел появляться в городе, он по-прежнему оставался в лесу и выходил встретиться с Элинэей, лишь когда ведунья покидала пределы города, выходила к дороге и звала своего верного друга. Но сегодня Элинэе не удалось увидеться с Волком, с самого утра она была занята в библиотеке, и потому решила выйти к лесу вечером, уже после открытия турнира и проведения первых состязаний.
— Уверен, вам понравится состязание лучников, — заверил ее шедший рядом архивариус.
На открытие турнира он отправился вместе с Элинэей. Сегодня он также был одет в серо-зеленые одежды, поверх которых накинул подбитый лисьим мехом плащ.
За ними будто тень неотступно следовал приставленный Вэнд. Всю дорогу до турнирного поля преданный гвардеец держался в стороне и не мешал разговору Элинэи и архивариуса.
— Я никогда не присутствовала на таких состязаниях, — сказала ведунья, — и признаюсь вам, это первый турнир, который мне посчастливилось посетить. Я так многого ждут от него…
Лорни тепло улыбнулся ей в ответ.
— Я прекрасно понимаю вас, Элинэя. Я и сам испытывал те же чувства, когда впервые очутился в Велебе и попал на турнир, — поделился он.
Глаза у него загорелись, как у мальчишки, и он вновь окунулся в воспоминания далекой юности.
— Тогда город поразил меня до глубины души. Я был в восторге от того, что увидел здесь, — мечтательно протянул Лорни, он будто вновь стал тем юнцом, который всего с несколькими монетами в кармане прибыл покорять крупнейший город севера.
Элинэя с живейшими интересом слушала его.
— Все казалось мне таким удивительным! Необычным! Сильно отличавшимся от того, что я привык видеть у себя в родном городе. Когда я впервые попал на турнир, моему восторгу не было предела. Я многого ждал от тех состязаний, — сознался он, — и все мои ожидания оправдались. Такого зрелищного меле, как в тот год, я больше не видел. Выступало рекордное число участников, а победителем стал Агнес Бреван. Это была блистательная безоговорочная победа! — воскликнул он в восхищении. — Ах, если бы вы только видели его, Элинэя! Лорд Агнес и его команда победили соперников уже после двух раундов! Судьи объявили Агнеса Бревана лучшим турнирным бойцом и вручили ему щедрую награду. А ведь тогда он был совсем молодым и это был его первый турнир, представляете⁈
Элинэя улыбнулась Лорни. Он рассказывал о событиях, давно минувших дней, с таким упоением и восхищением, будто сам был участником тех состязаний.
— Но теперь лорд Бреван приезжает на турнир в Велебу только в качестве зрителя, — с сожалением сообщил Лорни, — он уже давно не выступает… много печального случилось в его жизни… — архивариус покачал головой, вспоминая о трагедии в семье лорда Бревана. — Он потерял наследника, а после и возлюбленную супругу. Говорят, с леди Риенной они были очень счастливы, но бедняжка так и не оправилась после исчезновения сына. Вскоре она слегла, а когда ей и лорду Агнесу сообщили о гибели сына, она умерла от горя.
— Какая грустная история, — проговорила Элинэя.
— Да, очень жаль их семью, — подтвердил архивариус, — и очень жаль Агнеса Бревана. Один из достойнейших людей, которых я когда-либо встречал.
— Он так и живет один?
Лорни покачал головой.
— Нет, он женился на одной богатой вдове, которая родила ему дочерей.
Элинэя кивнула. Больше она не задавала вопросов об Агнесе Бреване. Ей, конечно, было любопытно узнать подробности произошедшего много лет назад, но она не решалась расспрашивать о той трагедии. В конце концов, это произошло не с ее близкими и выспрашивать у господина Лорни о большем, она посчитала попросту неуместным.
Вскоре они подошли к огражденному турнирному полю и услышали разлетавшиеся по округе голоса: крики, брань, смех и даже песни. В стороне от дороги Элинэя заприметила торговку в зеленом платке. Старая женщина сидела на небольшом пеньке, а у ее ног прямо на разложенной на земле мешковине лежали небольшие букетики из еловых веток и сухоцвета. Перетянуты они были цветными нитями и привлекали внимание влюбленных парочек. Отвлекшись на торговку, Элинэя не сразу заметила, как к ним подошел облаченный в богато расшитые одежды мужчина. Почтенного возраста, одетый в зеленые и золотые цвета, которые удачно оттеняли его глаза, он подошел к ним и поздоровался.
— Дэрвус, рад тебя снова видеть, — пожал ему руку лорд.
Этот лорд был в летах, но выглядел по-прежнему крепким и подтянутым. В его натренированных руках чувствовалась большая сила. Он был выше остальных мужчин, широкоплечий, статный, даже на фоне сопровождавших его гвардейцев он казался большим и крупным и напоминал медведя. В его седых волосах еще проглядывали золотисто-медные пряди. У глаз и рта пролегли глубокие морщины, которые вместе с сединой и выдавали его преклонный возраст.
