Ворон не шевельнулся на такую провокацию. Я продолжала глазеть на него всё с той же мыслью о галлюцинациях, как фигурка развернулась и ушла прямо в стену. Не прошло и минуты, как дверь, которую я не единожды пыталась открыть, отворилась, и в полумраке показалась уже знакомая мне рожа того, кому я была обязана своим нынешним положением и, если Ворона я бы еще позлила, то этому не хотелось дарить и молчания, кроме его собственного.
— Выспались, княгиня? — улыбнулся мой тюремщик.
После прошлого раза он старательно замаскировал все свои «прелести» нелия — смуглую кожу и рыжину волос на подобие фарфора и блонда. Пошаманил он немного и с одеждой, перекроив её на что-то похожее на римскую тогу, но только короткую и снабженную мешковатыми штанами. Несмотря на своеобразное преображение, я прекрасно чувствовала, что все ухищрения — не больше, чем иллюзии, навеянные магией. От такого прикрытия несло душком, не замечаемым носом, но воротило похуже городской помойки.
— Вы ужасно выглядите. Неужто Лебедя укачало? Как это странно! Не волнуйтесь, денёк вы сможете отдохнуть на берегу, а потом уже прямым ходом отправитесь в новый дом, — с приторной улыбкой он снял с пояса моток тонкой золотистой верёвки, повязал простой узел на правом запястье поверх кандалов.
Мне это показалось довольно странным, если не смахивающим на издевательство. Появилось желание пребольно ударить его с ноги в колено, отчего я испытала приятное чувство расплаты. Однако, уже через секунду мне так припекло кожу под верёвкой, что толика выдержки не дала мне вскрикнуть от боли — я только крепко закусила губы и вжала голову в плечи, потянув руку к себе. Мужчина внимательно взглянул на меня измененными тёмно-синими глазами.
— А вот про рукоприкладство можете думать сколько захотите, моя милая княгиня. Эта веревочка с вас кожу снимет, можете мне поверить, — и снова та же приторная улыбка, от которой хотелось воткнуть в горло этому уроду любую из спиц, с которыми я танцевала в Игле. Минуты не прошло, как я поплатилась за мысль новым ожогом, задохнувшись от боли.
«Чёртова верёвка!» — с досадой подумала я, уже тщательно фильтруя мысли. Магия пут, как я тогда уяснила на горьком опыте, довольно сильная и скорее позволит мне удавиться, нежели убежать. Что ж, к тому времени это было очень удачно, особенно, если мне оставят её короткий кусочек. Для последнего ожерелья она просто идеальна. Не Ворон, так я сама все сделаю… как прошлый раз.
«Какая досада!» — с горькой иронией вздохнула я. Веревочка посчитала мысль приемлемой, поэтому не обратилась в пеньковую змею. Нелий потянул меня за собой, выводя из трюма. Как оказалось на деле, шевелить ногами оказалось намного труднее. Мне и после первой верёвки не слишком-то много удавалось ходить — конечности почти не слушались, да и после таких похождений меня тянуло вздремнуть.
Вот так, словно на поводке, меня вытянули на свежий воздух. У меня, может, и не закружилась голова от его свежести, но запах тухлой рыбы и водорослей держал в тошнотворном тонусе. Да и свет неприятно резанул по глазам, хоть и день клонился к вечеру. Значит, со времени моего похищения прошли минимум сутки.
Я и правда оказалась на том же самом корабле. То, что случилось с командой родом из Чёрной Империи, стоило только гадать — если бы это были замаскированные алианы, их бы давно отправили на дно, а тут я предстала взору целой своре алианских матросов. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять — они с радостью утопят меня, но и не прочь поиметь меня до этого мероприятия или после. Что касается конвоира, то на него почти не смотрели — то ли настолько боялись, то ли ненавидели. Во всяком случае, не восторгались, зная его происхождение. А они знали — иначе бы восторгались.
Корабль стоял на якоре. Нелий позволили мне спуститься по веревочной лестнице в лодку, спущенную на воду, кинул ожидавшему на веслах алиану веревку и быстро спустился сам, пинком отправив меня на дно лодки. Я мысленно выругалась, но магия не коснулась меня — поносить ублюдка я могла сколько угодно, избегая мечты о мести. Так, лежа лицом в мотке канатов, меня везли дальше. Пленивший меня на всякий случай прижал ещё и сапогом, будто мне было мало одной его верёвочки. Мало же было времени — я умудрилась задремать, чувствуя, как свинцом налились ноги. Собственное состояние совсем меня не радовало — думать чётко о попытке сбежать я не могла, лишь с горечью вспоминала краешек увиденного леса и небольшой частокол лагеря, куда и направлялась лодка. Я просто ждала. Убивать здесь меня не будут — мне уже сказали, что я стану игрушкой на другом далёком берегу, однако, это значит, что у меня есть время на избавление их всех от такой радости. Выживу я после этого или нет — это будет уже чисто моя заслуга. Если раньше свой план не осуществит Ворон.
Из лодки меня выдернули одним нетерпеливым рывком, ободрав и без того не раз содранную и обожжённую кожу. К нелию примкнула пара солдат из лагеря, с любопытством косившихся на меня и о чем-то спрашивающих предателя. Давний купец отвечал монотонно и вальяжно, но я, не зная языка, пыталась вылавливать знакомые слова, из всего поняв лишь одно слово — «женщина» и то, что речь идет обо мне. Впрочем, учитывая все лингвистические нюансы, меня могли назвать ночной бабочкой в самых разных красках.
Приморский фортик не отличался ничем примечательным после красот Клыка и величия Иглы. Это был наспех собранный лагерь, обнесённый частоколом и обжитый. Максимум ему было пару лет. Его тщательно укрыли в небольшой бухте, и единственной причиной, по которой его не обнаружили, как мне подумалось, это то, что берег был утыкан каменными зубами, лишь немного скрытыми под водой. Лодка бы там прошла, но не корабль.
Пока мы шли к лагерю по почти незаметной тропке, вытоптанной в крошеве мелкого щебня, я раздумывала о том, откуда нелий мог знать язык врагов, будучи купцом. Может, его учили на шпиона? Это объяснило бы его глубокие познания вражеской лингвистики и мирное отношение Белых — он знал что им предложить и как предложить с выгодой для себя. Чего я не могла понять, так это зачем он решил предложить алианам меня. Нет, конечно, с одной стороны ему нужно было отомстить мне. Маэрор больше не станет воскрешать ненавистную ему супругу, а этот урод насладится моими мучениями…
Да, кстати, как его зовут? Почему-то я помнила кусочки жизни с его присутствием, понимала причины его ненависти ко мне (хоть, говоря честно, это он оказался не там не в то время), но вот имени его я никак не могла вспомнить. Оно карамелькой вертелось на языке, но никак не хотело явить себя миру. Другая я знала имя, дрожала от ярости от одного его звучания и готова была вцепиться выродку в горло. Ради любви Маэрора, ради смеха Хальвадора, ради спокойствия Хальдраида. Я настоящая же его боялась. Хотела его смерти и боялась, хоть по сути его гибель не принесла мне ничего такого, что могла раньше. Да и желать чьей-то смерти гадко. Если только это не такой предатель, как этот… Отдать на растерзание алианам! Да, он действительно меня ненавидел.
Громадные створки врат, закрывающих вход в фортик, открывались с минуту, если не больше. Их собрали из нескольких стволов и связали крепкими канатами. Видеть в таком состоянии погибшие деревья было для меня очень больно, особенно осознавая, что ими воспользовались алианы. Боль исходила из древесины, и я чувствовала её, словно это меня рубили тяжёлыми острыми топорами, а пни вырывали и пускали на растопку вместе с негодными для строительства ветками. Даже земля под моими ногами неприятно дрожала от какой-то неведомой муки, будто ей приносил мучения каждый шаг Белого, ходящего по ней, и она спешила поделиться со мной своим горем.
Давний купец заметил то, что я остановилась у невидимой черты, разделяющей лагерь и берег, и новым рывком магической верёвки затянул меня внутрь. Наш приход уже заметили, и вскоре я поймала несколько любопытных взглядов на себе и на моем конвоире от переставших таскать какие-то тюки белобрысых парней в поношенном тряпье, которые на вид были немногим старше Хали. Ухмыляясь, они о чём-то переговаривались, пока позади них не появился какой-то мужчина в кожаном панцире и не отвесил каждому по увесистому подзатыльнику, после чего подошёл ко мне и нелию. Яркие голубые глаза изучили меня с ног до головы, и кривая, но не слишком-то довольная улыбка замерла на губах алианского солдата. Он о чём-то спросил своего чёрного гостя и тот согласно кивнул. Алиан шагнул ко мне и схватил меня за подбородок, рассматривая лицо получше.
