— С обмерами закончили, Ваше высочество, — подытожила, наконец, мадам Гертруда, ловко скручивая мерную ленту своими исхудалыми пальцами. Она подошла к большому красному саквояжу, что принесла с собой и бросила моток ленты туда. — Теперь осталось выбрать ткань!

Вздох разочарования, что вырвался у Амиры, прозвучал, словно звук горна в тишине комнаты. Амира бросила осторожный взгляд в сторону портнихи, но та уже отвернулась, вновь склонившись над раскрытым саквояжем. Крылья ее тонкого носа раздувались, когда она доставала оттуда небольшие обрезы лоскутов. У Амиры зарябило в глазах от палитры ярких красок. Она заглушила новый стон, уже готовый сорваться с ее губ. Да здесь одного только розового не меньше дюжины оттенков! Они провозятся до полуночи!

Пока мадам Гертруда подбирала подходящий цвет, мысли Амиры вновь перенесли ее в заснеженный двор. Она все гадала, кто же мог наблюдать за ней? В том крыле замка она не встречала никого, кроме стражников, что охраняют коридор. Может, это был один из них? А если не стражник, то кто тогда? Придворная дама, вышедшая подышать свежим воздухом? Король или королева? Может, виргийский принц? Сколько бы она не всматривалась в белокаменные стены замка, ничего, кроме пустых балконов, ей разглядеть не удалось. Закусив губу, Амира нахмурилась. Впредь, нужно быть более осторожной и, пожалуй, стоит подыскать другое место для прогулок с Сайгом.

— Вот этот! Определенно, это ваш цвет! — услышала она воодушевленный возглас мадам Гертруды, и даже не сразу сообразила, что она говорит про ткань для платья. Мыслями Амира все еще находилась во дворе Вернхолла.

Опустив, наконец, взгляд вниз, Амира заметила в руках мадам Гертруды маленький шелковый лоскуток кремового цвета. Он красиво переливался мириадами огоньков, словно был усыпан крошечными звездами.

— Не слишком ли много блеска?

— Ну что вы, Ваше высочество! Ничуть! — отмахнулась мадам Гертруда.

Она подняла с пола тяжелый саквояж, и, не проронив больше ни слова, вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Шли дни. Жизнь в заснеженных стенах Вернхолла текла своим чередом. Амира начинала постепенно привыкать к здешнему обществу и его нравам. Она проводила почти все свое время в обществе королевы Илайн. Как выяснилось, та любила устраивать шумные приемы, и собирала на них если не весь двор, то уж точно добрую его половину. Амира умирала от скуки, присутствуя на этих придворных ассамблеях. Ее раздражали праздно разодетые придворные дамы, да и большинство местных мужчин, с их наигранной любезностью. Амира чувствовала, что от их улыбок за версту попахивает прогнившим лицемерием.

Конечно же, ни один прием не обходился без Его высочества наследного принца Максимиллиана. Он из раза в раз садился рядом с Амирой и был до безобразия обходителен и учтив с ней. Да так, что у нее сводило зубы от оскомины. В такие моменты она хотела хорошенько огреть его чем-нибудь, чтобы эта раздражающая учтивость слетела, наконец, с его самодовольной физиономии.

И хотя Максимиллиан каждый раз самозабвенно улыбался, Амира чувствовала — все это напускное. Иногда смотря на него, она замечала на его лице то же скучающее выражение, что было у нее самой.

И если с королевой Илайн и принцем было все более-менее ясно, то король Вэйланд по-прежнему пугал Амиру. Стоило ей обернуться, как она замечала на себе его острый, словно иголки мадам Гертруды, взгляд. Он словно говорил: «Я знаю твою тайну!». Всякий раз, завидев короля в сопровождении своей многочисленной охраны, Амира вздрагивала. Ее лоб моментально покрывала холодная испарина. Она замирала от страха, ожидая, что сейчас он прикажет страже заковать ее в тяжелые кандалы и бросить в самую холодную темницу Вернхолла. Часто ей снился один сон. Как ее ведут на виселицу, приговорив к смертной казни. Босиком она шла через главную улицу Вернхолла, запорошенную искристым снегом. Как и в день ее приезда на улице не было ни души. Только злой северный ветер гнал ее все быстрее и быстрее вперед, нашептывая своими ледяными губами: «Вскоре тебе не придется переживать о холоде…» Она просыпалась от собственных криков, и не сразу понимала, что это ей только приснилось. После она еще долго лежала без сна, боясь закрыть глаза, и настороженно прислушивалась к каждому звуку и шороху, что доносились из коридора.

Почти месяц прошел с тех пор, как Амира обосновалась в Вирги, но все еще никак не могла привыкнуть к чудовищному холоду здешних мест. По ночам яростный ветер, что задувал сквозь небольшие щели в оконных проемах, быстро выстуживал ее комнату. В такие ночи Амира лежала под ворохом теплых одеял, и мечтала очутиться в удушливой жаре Южных земель. Она завидовала Отису Роско, ведь после ее свадьбы он сможет вернуться обратно. Так распорядился отец. Вот бы и ей…

Она даже не предполагала, что будет так сильно скучать по родной Антии с ее палящим солнцем, теплым ветром, и буйством ярких красок в саду матери. Ей недоставало неспешных прогулок по хвойному лесу, что раскинулся недалеко от Лонхолла, и ночных разговоров с Мией, когда покрывалом им служило лишь бесконечное звездное небо. Ей до боли не хватало ее прежней жизни!

Но больше всего ей не хватало магии. Амира чувствовала, как она огненным потоком несется по ее венам, стремясь вырваться наружу. Амира боялась, что проснувшись однажды, она не обнаружит в себе и малюсенькой искры той силы, что так яростно пылала в ней сейчас. Что она тогда станет делать? Амиру охватывала такая тоска, что впору было волком выть. В такие моменты лишь присутствие верного Сайга не позволяло ей погрязнуть в пучину отчаяния…

Ночью накануне свадьбы Амира, терзаемая тревожными мыслями, долго не могла заснуть. Она ворочалась с боку на бок, а сон все никак не шел к ней. Когда часы на башне гулко пробили полночь, Амира широко распахнула глаза и уставилась в тусклый полумрак комнаты. В другом углу Сайг с шумом взъерошил свои перья и жалобно каркнул. Он чувствовал ее переживания и страх.

— Все хорошо, Сайг. Все хорошо, — прошептала Амира, повернув голову в его сторону. Она заметила, как в свете огня вспыхнули его черные глаза. «Лгунья!» — казалось, говорили они.

Потрескивая, в камине догорало последнее полено — первый предвестник того, что комната вскоре выстудится, и Амира натянула пуховое одеяло до самого подбородка. Она еще долго вглядывалась в чернильную темноту за окном сквозь полупрозрачный балдахин кровати. Постепенно ее веки стали тяжелеть, и Амира, наконец, забылась беспокойным сном.

На следующее утро ее подняли неприлично рано. Амира хотела отмахнуться от Деланей, но та не позволила, и резким движением стащила с девушки одеяло. Амиру мгновенно окутал прохладный воздух комнаты, и она подтянула ноги ближе к груди.

— Деланей, верни одеяло! Мне холодно! — прохрипела она, уткнувшись лбом себе в колени. Ее голос был осипшим ото сна.

— Госпожа, пора подниматься! Сегодня ваша свадьба! Неужели вы забыли? — удивилась Деланей, и Амира нехотя распахнула глаза. Она и впрямь забыла.

За окном едва забрезжил тусклый рассвет, окрашивая небо бледно-серыми красками. Бессонная ночь не прошла даром, напоминая о себе головной болью. Сжав виски руками, Амира тихо простонала:

— Деланей, во имя всех Богов! Еще слишком рано!

— Не выдумывайте! Чем раньше вы поднимитесь, тем больше времени останется на сборы! — отмахнулась от нее женщина.

В камине медленно разгорался огонь, отбрасывая красноватые блики на мраморный пол, и воздух в комнате стал прогреваться. Сейчас в этом воздухе всё смешалось: гладкий шелк, невесомые кружева, сверкающие блестки, и несмолкаемый гомон дюжины служанок, что помогали Амире собираться. Она едва могла вздохнуть, когда Деланей, надев на нее платье, туго затянула неудобный корсет на талии.

— Мне нечем дышать, Деланей! — зашипела Амира, хватая ртом воздух.

— Ну что за глупости? Это всего лишь корсет! От него еще никто не умирал! Потерпите, госпожа! — уговаривала ее Деланей, завязывая атласные тесемки.