— Как Джамбаев, что с ним? — спрашивает Артур.

— Пулю извлекать не пришлось, прошла навылет. Ему зашили рану, он в палате под капельницей. Рвался домой уже, говорит, брата нужно хоронить. Пока не отпустили. Ему бы полежать в стационаре. Если имеете влияние, поговорите, а то завтра сбежит, а рана нешуточная. А по поводу сына, Николай Семенович, лечащего контакты вы знаете, он вас будет держать в курсе.

— Спасибо вам большое. Я в долгу не останусь, — говорит Градов-старший. Врач скрывается за дверью. — Все, молодежь, давайте по домам. Завтра сложный день.

Взмыленный Гриша вбегает в холл, смотрит на всех, ожидающим новостей, взглядом. Богдан быстро пересказывает ему разговор с врачом. Он просит Артура отвезти нас с Ритой домой, а Богдана ехать с ним.

Дома принимаю душ и ложусь в кровать. Никогда я еще не чувствовала себя так мерзко. Долгое время кручусь без сна, воскресая картинки прошедшего вечера. А ведь мы могли бы остаться дома, и все сейчас было бы иначе. Почему? За что их? Кто эти люди? Вопросы наваливаются камнепадом, только я не знаю на них ответы.

Засыпаю я уже под утро, когда истощившийся до изнеможения организм отключается самостоятельно, потому что его загнали до предела.

***

Просыпаюсь в половине девятого от настойчивого звонка на телефон. Звонит дядя.

— Алло! — сонно говорю в трубку.

— Доброе утро, Лизавета. Я тебя разбудил?

— Разбудил, но пора вставать.

— Я заеду минут через пятнадцать, есть у тебя немного времени для старика?

— Хорошо.

Не склонна сейчас к разговорам, но раз он почти возле моего дома, смысла что-то придумывать нет. Иду в душ, чищу зубы и натягиваю домашние шорты с футболкой. Успеваю отправить смс Артуру, он вчера дал мне свой телефон для связи на случай, если что-то понадобится: «Привет. Это Лиза. Есть новости?»

После двух настойчивых звонков, открываю дверь. Дядя проходит следом за мной.

— Кофе будешь?

— Не откажусь, — какой-то он взбудораженный.

— Тогда идем на кухню.

Делаю сразу две чашки американо, ставлю на стол сахарницу. К кофе даже предложить нечего, но я не парюсь, ничего не мило. На подоконнике пиликает входящее смс от Артура, открываю: «Привет. Все по-прежнему. Пока в искусственной коме под аппаратами. Правда, дышит сам». «Спасибо», — отправляю в ответ и откладываю мобильный.

— Ты плохо выглядишь, не заболела?

— Нет, просто мало спала.

— Ну, дело молодое. Ты новости не слышала?

— Какие новости?

— Компанию Градова вчера в ночном клубе расстреляли. Черкесов, вроде, насмерть.

Я не в силах что-то ответить, надпиваю свой кофе, обнаруживаю, что не положила сахар. Всыпаю ложку и порывисто колочу, в памяти всплывает картина разбросанных по заднему двору клуба окровавленных тел. И появляется мандраж, сравни вчерашнему.

— Ты приехал, чтобы рассказать это?

— Вообще-то это наш шанс, Лиза. Если Джамбаевы мертвы, а Градов при смерти, мы можем выйти из нашей ситуации с наименьшими потерями.

Что-то неприятно щемит в районе сердца и вызывает возмущение от такого цинизма.

— Ты хоронишь живых людей, чтобы не отдавать долги?

Родственник замирает, вглядывается мне в лицо, понимает, конечно, что сказал лишнее.

— Я никого не хороню. Просто им сейчас будет не до нас, возможно проблема отодвинется или вообще исчезнет. Я о тебе думаю, прежде всего, Лиза.

— Дядя Сева, не гневи Бога. Застрелили только Аслана, Башир жив, а Градова прооперировали, он сейчас в реанимации.

— Откуда такая осведомленность? — удивляется он.

— Я там была.

— Чтоо?! — он настолько шокирован, что забывает даже, что поднес чашку к губам. Так и не надпив, ставит ее обратно на стол — В этом клубе была?

— С ними была.

Надоело врать, не досказывать, прятаться. Сейчас, когда Макс в таком состоянии, все остальное кажется бессмысленным и никчемным.

— Как с ними, что ты там делала?

— Я была с Максом, в клубе.

Его глаза ползут вверх, потом он прищуривается и иронично улыбается.

— Значит, я был прав? У тебя с ним что-то было?

— Было. И тогда, когда я жила в его доме, и потом. Но все было обоюдно, меня никто ни к чему не принуждал. Прости… я не могла тебе сказать. Чувствовала себя при этом предательницей. Пыталась выбросить его из головы, вычеркнуть из своей жизни. Но, увы, не получается…

— Лиза, Лиза! — вздыхает он разочарованно — Но ведь придет момент, и он оставит нас без гроша, а с тобой наиграется и бросит.

— Позавчера он мне сказал, что хочет закрыть ваш вопрос иначе. Мы перенесли этот разговор на потом…А потом случилось несчастье.

— И ты веришь ему?

Он встает из-за стола, подходит к окну. С поникшим видом, всматривается в даль, задумывается.

— Я жизнь прожил, многое повидал…, - затем устало поворачивается — Но, ей Богу, не ожидал, что мой близкий человек перейдет на сторону врага…

— Он любит меня.

— Лиза, не будь наивной! Ты же умная девушка, совсем с ним стала дурочкой? Он самоутверждается за твой счет. Конечно, девушка красивая, ситуация пикантная — интересно, не банально, бодрит. А что потом, девочка моя? Ты хоть теперь понимаешь, что он опасен? Большие деньги, разборки, криминал. Говорят, это привет из прошлого. Ты тоже под раздачу хочешь попасть?

— Не знаю, что потом… Сейчас меня это меньше всего интересует. Я понимаю, что тебе выгодно, чтобы он умер, но я не разделяю твоего энтузиазма, прости.

Мой телефон разражается громким звуком и от вибрации съезжает по пластику подоконника вбок. Ловлю его рукой, на экране неизвестный номер.

— Алло!

— Лиза, здравствуй. Это Николай Семенович.

— Здравствуйте, — я напрягаюсь.

— Я только что был в полиции. Им нужно тебя допросить. Как ты себя чувствуешь? — голос уставший и подавленный, такое ощущение, что он совсем не спал.

— Более-менее. А что я им могу сказать? Я же ничего не видела.

— Просто расскажешь все, как было, чтобы они больше тебя не дергали. Я могу организовать, чтобы следователь приехал к тебе домой, если не хочешь идти в отделение.

— Было бы хорошо, спасибо.

— Ладно, я попрошу, чтобы заранее тебе сообщили, чтобы ты была дома.

— Да, спасибо большое. Эм… Николай Семенович, вы сегодня с врачом разговаривали?

Мне уже не важно, что рядом дядя Сева, и его выражение лица становится просто офигевшим, когда он понимает, кто ко мне позвонил.

— Да, пока без изменений. Но слава Богу, что не хуже. Лечащий говорит, это вселяет надежду.

— Хорошо, будем держать кулаки. До свидания.

— До свидания.

Откладываю телефон и решаю расставить окончательно все точки над «i». Но дядя Сева опережает.

— Я не ослышался?

— Нет, это был отец Макса.

— А что он так тебе поет? Вы знакомы?

— Я бывала у них с Максом не раз. А позавчера мы были на дне рождения его племянницы. Там была и его мать.

— То есть, Градовы считают тебя его дамой сердца, ты ездишь тусить с его друзьями, которые на меня вместе с ним наезжали, и лишь я, старый идиот, не в курсе всего происходящего.

Боже, как мне стыдно в этот момент, хочется провалиться сквозь землю. Понимаю, как дяде неприятно, и он не поймет меня, как не объясняй.

— Я понимаю, что ты расстроен, мне очень жаль, но я люблю его…

— Расстроен? Я разочарован, Лиза. Я не заслужил такого к себе отношения.

— Дело не в тебе, как ты не понимаешь?

— Понимаю. Дело в Градове. Не понимаю только одно, когда он успел стать для тебя роднее меня?

Дядя встает из-за стола и выходит. Поднимаюсь за ним.

— Не провожай.

Когда закрывается дверь, меня рвет на части. Почему все мужчины вокруг меня ставят себя на первое место? Почему дядя в своих обидах не услышал, что чувствую я? Я люблю этого мужчину, и он попал в беду. Мне плохо, очень плохо, хочется рвать на себе волосы от безысходности. А рядом нет никого, кто просто сказал бы: держись, я с тобой. Альбина на отдыхе, не хочу портить ей такой долгожданный отпуск, а больше и поделиться не с кем.