— Не стыкуешься ты у меня с готовкой. С офисом, с элитным рестораном, с… постелью, — все-таки, заканчивает он — но на кухне тебя сложно представить. Не тянешь на домохозяйку.

При упоминании о постели, по моим щекам пробегает жар. Черт, он это замечает.

Он меня украл, это отвратительный поступок, напоминаю себе. Нельзя терять бдительность, это может быть не просто безобидная болтовня за завтраком, Градов может подвести к какой-то теме и начать проверку вопросами. Я же вижу, что он мне не верит и его подозрения никуда не делись.

— Я не зависаю у плиты, не скажу, что люблю готовить, но бабушка научила всему — встаю от греха подальше и убираю свою пустую посуду в мойку.

Он разворачивается на крутящемся стульчике в мою сторону, проходится взглядом по оголенным плечам, по ногам, прикрытым полотенцем только чуть выше колен, я теряюсь под этим созерцанием. Сама не знаю, почему теряюсь, я давно привыкла к похотливым взглядам мужиков, особенно на пляже или летом, когда на мне минимум одежды. Но он смотрит как-то иначе, не скрывая интереса, с достоинством и пониманием, что может получить все, хоть сейчас, но не станет этого делать. Скорее всего, из-за принципов. Для него не допустимо насилие над заложницей, это я уже поняла. В то же время, ему совершенно пополам, что об этом подумают, я или кто-то другой. Он позволяет себе любые реакции, он Бог и я сейчас в его власти.

— Через час тебя отвезут в ближайший торговый центр, купишь себе одежду.

Я не ослышалась? Выброс серотонина зажигает в моих глазах огонек, Макс это улавливает молниеносно.

— Даже не мечтай, что там появится возможность сбежать. У тебя будет полчаса, купишь самое необходимое и обратно.

Его голос снова резкий, похоже, мое желание не возвращаться сюда, не на шутку, его злит. Хоть бы не передумал.

— Я же не камикадзе, Градов. Я обычная слабая женщина, куда мне с тобой тягаться, — пытаюсь смягчить ситуацию. Боже, я никогда ни перед кем так не лебезила. Боюсь? Да. Не хочу его раздражать.

— Слабая женщина? Не заметил. — Макс встает со стула, подходит ближе и сморит в упор откровенно непристойным взглядом — Как-нибудь расскажешь поподробнее о своих слабостях?

Смесь опасности и магнетизма накрывает, словно волной. Я стою перед ним в одном полотенце, мы оба понимаем, о чем он говорит, мне становится жарко только от того, что я представляю себя с ним в постели. Понимаю, что этого не стоит представлять, но наваждение не сходит. Вдох-выдох, наконец, прогоняю картинку, это самая нереальная фантазия. Я же его ненавижу, приходит на ум.

Делаю шаг назад и отступаю, на этом расстоянии прихожу в себя и пячусь на выход из комнаты.

— Спасибо! — бросаю уже перед тем, как скрываюсь из виду и спешу к себе.

Через час возле двора останавливается желтый спорткар. Одна из двух горничных, которые снова пришли натирать все до блеска, сообщает мне, что за мной приехали и мгновенно испаряется вниз.

Я тоже спускаюсь, выхожу по широкой аллее к воротам, в груди дрожит непередаваемый восторг. По ощущениям, я провела взаперти в два раза больше реального, и эта поездка приятно бодрит.

Когда я подхожу к воротам, калитка открывается. Охранник со стороны улицы выпускает меня на волю. Возле машины, в уверенной грозной позе, меня ожидает молодой человек лет до тридцати. Снова кавказец, мелькает в мозгу, накачанный и по виду, отмороженный. Теперь понятно, почему Градов сказал, что бежать — плохая идея.

— Здравствуйте, — останавливаюсь, не понимая куда мне садиться.

Он молча кивает, открывает заднюю дверь, я устраиваюсь в кресле дорогого кожаного салона, и мы отъезжаем от двора.

Днем здесь все выглядит по-другому. Мне доводилось видеть богатые районы с большими особняками, я бываю иногда в гостях у знакомых дяди. Но здесь какой-то инопланетный уровень — что не особняк, то дворец. Наверное, здесь живут самые сильные мира сего. Откуда у Градова в таком возрасте столько денег? От папы? Не верю, что в тридцать с копейками, или сколько там ему, можно столько заработать честным трудом. Наверняка замешан в криминале и всяких нелегальных делах. Боже, скорее бы закончилась эта история.

Всю оставшуюся дорогу думаю, как там мои близкие, наверное, переживают, Дорофеева сто процентов сошла с ума и оборвала телефон родственнику. Интересно, как он объяснил мое отсутствие?

В торговом центре мой телохранитель не покидает меня ни на секунду. Помня об ограниченном количестве времени, в первом же отделе с домашним текстилем, выбираю шелковый халат, мягкие домашние тапочки и подхожу на кассу. Мужчина достает банковскую карту с намерением рассчитаться.

— У меня есть деньги, — возражаю и достаю кошелек, слава Богу, оказавшийся в кейсе.

— Макс сказал оплатить покупки.

— Я хорошо зарабатываю, — ставлю точку в этом споре, прикладывая свою карточку к терминалу.

Он сдвигает плечами и прячет свою в карман.

— Не вопрос.

Несмотря на незнакомое здание центра, мне везет, и я нахожу в одном крыле множество магазинов рядом. Покупаю все необходимое, даже больше и, не без удовольствия, нагружаю хмурого секьюрити несчетным количеством пакетов. Подозреваю, что его заставили делать неприятную работу, потому как его терпение близится к концу, что отчетливо видно по играющим желвакам и сомкнутым губам.

— Все! — торжественно объявляю я, нагружая его последним пакетом небольшого размера с купальником и несколькими наборами белья. Что женщине для счастья нужно?

— Нам в ту сторону, — облегченно кивает. Если честно, сама бы долго здесь искала выход на паркинг.

Он следует все время на шаг позади, не упуская меня из виду. Спускаемся по ступенькам, поворачиваем за угол стеклянной витрины с манекенами и сталкиваемся с мужчиной. Он улыбается при виде моего телохранителя и останавливается, мы тоже.

— Аслан, вечность тебя не видел! — восклицает он, ты куда пропал?

Голубые глаза окидывают меня заинтересованным взглядом. Это не то, что вы подумали, хочется оправдаться мне. Но я молчу, может, услышу еще какую-то информацию. Кажется, Градов говорил брату, что Аслан посоветовал дядю.

— В делах закопался, — невесело говорит мой спутник.

— Мне сказали Черкеса в Лимассоле видели. Вы же вроде, вместе работаете, его отдыхать отпустил, а сам пашешь? — смеется мужчина.

— Он там по работе. — Аслан смотрит на часы — Извини, опаздываю, Макс ждет.

— Давай, Максу привет, — и вслед добавляет — приезжайте вечером в клуб, Тоха день рождения празднует.

— Помню, — отзывается мой конвоир, и мы спускаемся к его машине.

На обратном пути Аслан включает музыку и молча смотрит только на дорогу. Вероятно, и этому запретили со мной разговаривать. Дорога до дома пролетает очень быстро, вспоминаю, что мне снова сидеть взаперти и настроение скатывается на минимум.

Гостиная меня встречает пустотой и вновь наведенной стерильностью, прохожу к лестнице, замечаю, что дверь напротив, ведущая в кабинет приоткрыта. Оттуда слышен голос хозяина. Наверное, нужно поблагодарить. Вдруг, еще куда-то смогу выбить себе поездку. Ставлю пакеты на пол, подхожу к двери и понимаю, что он общается с кем-то по громкой связи. Так и замираю на входе, услышав из динамика:

— Нашел перевозчика, который доставил его в Турцию на яхте, — отчетливо слышу грубый мужской голос.

Макс сидит на диванчике спиной ко мне и рассматривает какие-то фото на экране макбука. Мгновенное жжение в легких не дает равномерно дышать. Смекаю, что речь о моей истории.

— Он опознал его по фотографии, правда, сначала включил дурака, типа язык не понимает. Пришлось применить нетрадиционные методы. Он довез меня туда же, где высадил Плотникова.

У меня даже волосы на голове шевелиться начинают. Что еще за методы? Плотников, видимо, человек дяди.

Вздрагиваю, голос Макса разрезает воздух, какой же он злой:

— Переверни там все вверх дном, найди мне эту тварь! Я хочу лично с него спросить!

— Сейчас пробью аэропорты, если всплывет, пойдем дальше по следу, а если затерялся в стране, чтобы переждать, хреново. Турция не Кипр, Макс, там мы хотя бы город знали. А тут может податься куда угодно.