- Я не оспариваю его вменяемость, - Федорыч развел руками, - но могу сказать определенно, он не зомби. С ними я имел дело в лаборатории центра. Твой друг…
- Он мне не друг, - прервал старика Гриф, - я с ним познакомился пару дней назад. Я уже рассказывал.
- Да, да, - согласился старик, - Ява. Он не зомби. Радар повреждает мозг необратимо. У него же только заблокированы коммуникационные потоки, - старик кивнул на Алексея. - Твой… э-э, попутчик как бы в коме, но при этом может совершать неосознанные механические движения и ...
- Почему «лупырь» сразу не съедает жертву? - Гриф бесцеремонно, даже грубо повернул оглобли в другую сторону.
- У него маленький кишечник, - Федорыч не возражал против смены курса. - Он ест маленькими порциями и не употребляет порченного мяса. Поэтому, отводит жертву на своих, так сказать, двоих в укромное место и там постепенно обгладывает. Может, водить за собой, если решит сменить логово по какой - либо причине. Жертва не умирает от болевого шока, не сопротивляется. Более того, слюна мутанта содержит элементы, влияющие на сворачиваемость крови и жертва не истекает. Как правило, в первую очередь он поедает не жизненно важные органы, чтобы мясо оставалось дольше свежим и могло само себя транспортировать. Эти места бедны живностью, хищники дорожат добычей. Многие дни они могут бродить по окрестностям, не находя еды. Мне приходилось наблюдать, как один «лупырь» вел другого, и у обреченного не было верхних лап.
- Вы много о них знаете, давно здесь? И расскажите, вы обещали - как вообще здесь оказались.
- Приехали на том исследовательском атомном танке, который ты видел в поле. - Начал старик без предисловий. - В рамках программы по обследованию новых территорий я в группе четырех исследователей и сержанта службы безопасности был направлен в тридцать восьмой сектор. Нашей задачей…
Гриф не особо вникал в техническую часть рассказа и не перебивал старика. Изредка поворачивался к Алексею и задерживал на нем задумчивый взгляд. Но когда биохимик заговорил о катастрофе, он весь сосредоточился и уже не пропускал ни единого слова.
-… Мы выкатились из леса. Командир группы Ларин и его помощник Бычков находились в рубке, Янченко Игорек и Кирилл в пассажирских зонах. Я же, после того, как вывихнул голеностоп лежал в «колбе» - в медицинском боксе под присмотром Коленьки - по совместительству оператора медицинского комбайна. Там в принципе ничего сложного нет. Машина сама ставит диагноз и сама лечит. Я дремал, когда танк внезапно встал. Силовая установка сначала завизжала, словно свинья на бойне, а затем рванула. Функциональные зоны разделяются объемными армированными окнами - перегородками так, что весь транспорт просматривается насквозь. Я поднялся на локти и через «колбу» видел, как сначала замерцали Ларин с Бычковым, потом Тычинин и последним Игорек. Они начали кричать и пытаться выбраться из танка. Я смотрел на них, как завороженный и не мог понять, что происходит. Я был в шоке и таращился на них во все глаза. Не заметил, как Коленька открыл купол и кричит мне, чтобы выбирался из танка. Он схватил меня и поволок через задний люк. Я видел в окно, как от Ларина остались только ноги и он продолжал распадаться, как Игорек махал руками и при каждом взмахе от его рук отделяются частицы, парят некоторое время в воздухе и исчезают, словно он был слеплен из пепла. Я видел, как замерцали мои ноги, и это мерцание поднималось все выше. У меня вдруг жутко заболела голова. Коленька что-то постоянно кричал, но я его не понимал. - Старик замолчал, склонился над переплетенными на столе пальцами и замер. Гриф не решался тревожить погребальную тишину, которая наполнила помещение. За стенами жилища послышался треск ветки, потом еще. Едва уловимое для уха бормотание внесло определенность. Коленька ходил вокруг хаты, от чего Грифу стало почему-то спокойнее.
- Потом он меня отволок подальше, - неожиданно начал старик со вздохом, - и кинулся обратно к танку. Я думаю, он хотел вытащить еще кого-нибудь. Но на полпути он упал, схватился за голову, несколько секунд корчился, а потом где на четвереньках, где бегом бросился обратно. Упал в канаву и замер. Я подумал, он умер. Моя вывихнутая нога еще не зажила, и я не мог просто встать и подойти. Хотел подползти, но навалилась такая слабость, что не было сил руку поднять. Я лежал на земле часа два. В какой-то момент заметил, что мерцаю. Так, не сильно. Поднял руки, увидел, что до локтя они дергаются, разъезжаются, потом восстанавливаются и дрожат. Один раз мне показалось, что я вижу себя со стороны. Стою неподалеку и вижу себя на земле с поднятыми руками.
К нам подходила стая слепых псов. Боязливо, не приближаясь, они нюхали воздух. Повертелись и убежали в лес. Я потом лежал, смотрел на наш исследовательский танк и молил Господа Бога, чтобы хоть кто-то еще выжил. Танк стоял, как новенький. Это был всего четвертый его выезд. На катках по ободу еще даже белая краска не стерлась. Заметных повреждений я не видел. Силовая установка находится в носовой части, ближе к днищу. Взрыв не повредил бронированной обшивки. Кажется, я заснул. Разбудила меня острая боль в правом бедре. Я открыл глаза и увидел своего спасителя. Коленька стоял рядом на коленях. У него под носом и на подбородке кровь засохла, он, голубчик, колол мне шприц-тюбик. Руки его, перепачканные в крови и в земле, дрожали, словно от озноба. Потом он себе сделал инъекцию. Мы не разговаривали. Не то чтобы сил не было, просто я боялся говорить о случившемся. Стало темнеть, Коленька помог мне встать, мы пошли к лесу. Там заночевали. - Федорыч выпрямился на чурбаке, посмотрел в окно. Сумерки сгущались, в комнате становилось темно.
Старик повернулся, поднял с пола невзрачную ржавую коробку, поставил на стол и открыл. Из железного квадрата полился мягкий голубоватый свет. Гриф сразу определил, что за артефакт скрывают жестяные стенки. Сталкеры называют его «Душой».
Старик между тем наклонил коробку, из нее выкатился яркий голубой шар, источающий тот самый магический свет. Шар докатился до середины стола, остановился. Он не касался деревянной поверхности, парил над ней в нескольких сантиметрах. Лица от сияния стали бледными, а впадины и морщины усугубились тенями.
- Потом, - вновь заговорил Федорыч, - мы с Коленькой нашли место для жилища и принялись устраиваться. Что с нами произошло нечто непонятное и глобальное стало ясно на следующий день. Коленька не смог заговорить, сдается мне он там, на поле, уже не мог, а к вечеру и вовсе остановился с охапкой веток. Так и стоял, смотрел в одну точку, пока я не разжал ему руки. Нога странным образом у меня зажила, но в целом чувствовал себя все хуже, испытывал потребность вернуться к атомному танку. - Старик мельком взглянул на внемлющего сталкера, словно хотел оценить его реакцию на услышанное. - Эта мысль стала навязчивой и невыносимой. Я поднялся среди ночи и пошел на поле. Жутко боялся и, тем не менее, шел. От страха и непонимания своего состояния я дрожал, как осиновый лист. На полпути мне стало дурно, разболелась голова. Со лба каплями тек пот. Я начал мерцать. Не помню, как очутился на месте. Я не подходил вплотную к танку. Метров за двадцать, словно пересек невидимую границу, меня вдруг затрясло, я ощутил электрические разряды, пронизывающие все мое тело от пяток и до макушки. В страхе я отступил. Все прекратилось. И чувствовал я себя уже значительно лучше. С того момента периодически хожу к танку, так сказать, подзаряжаюсь от «атомной» аномалии. Да, я назвал аномалию именно «атомной». Думаю, она возникла вследствие реакции «гравиконцентрату» с ядерным элементом реактора. Эта аномалия питает меня, но и безбожно старит. Процесс дряхления вначале развивался стремительно. За две недели я постарел лет на двадцать. Затем замедлился и, кажется, прекратился вовсе. В последние месяцы я не замечаю в себе изменений. Вот, - старик тяжко вздохнул и продолжил. - К своим походам приобщил Коленьку. В кармашки на его жилете уложил «обелиск». - Заметив немой вопрос в глазах слушателя, Федорыч решил уточнить. - В третье посещение танка я заметил недалеко от двери, через которую пытался выбраться Гриша невзрачный камень глубокого черного цвета, блестящий, очень похожий на уголь. Еще один можно увидеть в открытую дверь рубки. Там на месте, где сидел Бычков, лежит такой же «обелиск». Думаю, ты понимаешь, почему я так назвал артефакт? - Федорыч внимательно посмотрел в глаза Грифу. Сталкер кивнул.
