Исследовательский танк серо-синего цвета с белыми полосами по бортам, с антеннами, с толстыми иллюминаторами, люками и наблюдательными башенками походил на мертвое животное, которое ползло через поле и сил у него не хватило. Машина была громоздкой и продолжала расти, по мере приближения. Раскрытые нараспашку задние люки, открывали взору внутренности такого же белого цвета, как брюхо у тигровой акулы.
Гриф уже решился рискнуть и забраться в машину, пусть нахватать рентген, но в оправданной надежде найти там нечто большее, чем дозиметры, аптечки с антидотами и сухпайки. Главным образом, он рассчитывал на оружие и карты.
Мысленно сталкер уже ставил ногу на рифленую поверхность пола, алчно разглядывал выдуманные вещевые ящики под сиденьями и закрепленные по бортам контейнеры, когда провод в его руке дернулся. Сталкер резко остановился и посмотрел на Алексея. С парнем творилось что-то непонятное. Он передергивал плечами, его походка стала подпрыгивающей, приплясывающей, голова склонилась на правое плечо, и… он начинал мерцать, дрожать, словно изображение на телевизоре с плохим сигналом.
Происходящее походило на галлюцинацию, на визуальную аномалию, на последствие психотропного воздействия, на что угодно, только не на реальность. Ни с чем подобным Гриф еще не встречался и от этого ему стало не по себе. Страх зыбкой щекоткой поднялся от ступней к пояснице, холодком прошелся по спине. Никаких признаков ненормальности на месте, где стоял Алексей и поблизости сталкер не наблюдал. Тем не менее, парень продолжал мерцать, разрываться на фрагменты бескровно, без хруста костей. Секунду, может, две Гриф пребывал в шоке, а затем заорал: «Назад!», - словно бы Алексей мог его услышать. Дернул провод на себя и потянул, одновременно отступая. От рывка Алексей согнулся в пояснице, попятился. Аномалия его не отпускала. Парень клонился телом вперед и вытягивал руки, словно бы хотел за что-то там уцепиться.
Гриф тянул осторожно, перебирая руками, словно выуживал крупную рыбу и молил всех святых, чтобы поводок выдержал. Он вспоминал, что П - 274 медный провод со стальной жилкой, довольно крепкий. Вспоминал, какие прикладывал усилия, чтобы его … Не успел додумать мысль, как «полевка» лопнула. Лишившись сопротивления, руки с проводом подлетели к груди. Алексей споткнулся и повалился вбок. Гриф бросился к нему. Семь метров он преодолел чуть больше, чем за секунду. Парень лежал на боку с согнутыми вперед ногами, вытянутыми руками, словно окоченевшее животное. Голова его, шея продолжали мерцать. Гриф схватил его за шиворот и потянул назад. Ощутил головокружение, а затем резкую раскалывающую череп боль. Мир перед глазами запрыгал, стал колоться и сыпаться. Подогнулись ноги, сталкер упал на колени. Развернулся и на четвереньках пополз прочь. Не сделав и пары шагов, остановился, вернулся за Алексеем, вцепился в куртку и волок, уже не отпуская. Воздействие аномалии прекратилось, но Гриф все продолжал тащить. Остановился только тогда, когда не осталось сил. Сердце, казалось, раздулось от прилива крови и вот-вот взорвется, как перекаченный мяч.
Он упал и долго лежал, прижимаясь щекой к жухлой колючей траве, сипло дышал. Грудная клетка с трудом вздымалась и резко опадала. Справа под нижним ребром конвульсивно вздрагивала, словно ворочалась в плаценте и дергалась потревоженная боль. Она расходилась горячими волнами, захлестывала на спину, отдавала в бедро. Превозмогая ее, сталкер перевернулся на спину, из нарукавного кармана достал вялый лист, сунул в рот, жевал, сглатывал слюну. Минут через пять, он смог подняться на четвереньки и посмотреть на Алексея. Тот лежал на боку с открытыми глазами, с прямыми ногами и руками, как кукла. Вытекшая из носа кровь уже начала подсыхать. Багряная корка над верхней губой напоминала длинные сбившиеся набок ус.
- Эй, Ява. Ты как? Живой? - прошептал Гриф, положил пальцы на шею парню, замер. Венка слабо билась.
Сталкер поднял Алексея на ноги, рукавом принялся вытирать кровь с лица, приговаривая при этом: «Вот так. Вот так». Кровь он не вытер, а только размазал, от чего Алексей стал выглядеть зловеще и напоминал недавно откушавшего зомбяка. Глядя на него, Гриф сказал: «Ничего, нормуль. Может, кого и отпугнешь», - повернул парня лицом к лесу, намотал край укоротившегося вдвое провода на руку и толкнул меж лопаток.
Идти становилось все труднее. Короткий сон, голод, нехватка воды, постоянный стресс делали свое дело. Гриф стал спотыкаться. Лицо покрылось испариной, он тяжело дышал. Только раз обернулся на исследовательский танк. Тот приземистый, широкий лежал на прежнем месте, врастая в черную землю, ржавея, маня редкого путника надеждой.
Подходя к лесу, Гриф почувствовал приступ усталости. Тяжело дыша, он опустился на ствол поваленного дерева , взглянул на парня. Тот в отличие от него, казалось, чувствовал себя нормально и ни в чем не нуждался. Сталкер внимательно рассматривал его голову, упершуюся подбородком во впалую грудь, опущенные плечи, куртку, словно ставшую на размер больше, грязные брюки с вислыми коленками, рваную брючину с засохшей кровью, кувалдоватые берца и ничего сверхъестественного не обнаруживал. Казалось, воздействие странной аномалии прошло без последствий. Гриф вспомнил боль, которая раскалывала голову на части, и подумал, что Алексей находился под излучением гораздо дольше, чем он. Гриф успокаивался мыслью, возможно, в своем нынешнем состоянии парень ее не ощутил вовсе. Потом он подумал о другом: как долго тот сможет протянуть без воды. Некоторые сталкеры выдерживали неделю и даже больше. Кто-то рассказывал, что во Фрунзе один мужик лет шестидесяти под развалинами пролежал без воды и еды двадцать суток, правда, чуть ласты не склеил, но все же выжил.
Гриф сплюнул кашицу, достал из намокшего кармана кусок «аквы», принялся его жевать и высасывать воду. Скоро они вновь шли. Сталкер не сразу сообразил, откуда доносится голос, понял только, что где-то близко и справа. Он рванул «топорик», так, что порвал провод, развернулся на голос. Широко раскрытыми глазами шарил по стене леса и ничего не видел.
- Поводочек придержи, не то мальчишечка уйдет, - сталкер снова услышал старческий выдыхающийся голос. Взгляд метнулся к трухлявому пню. Старика Гриф увидел не сразу и ужаснулся. Ужаснулся не тому, что тот был безобразен или страшен, а тому, что раньше его там не замечал. Непостижимым образом старик сливался с пнем, казался его продолжением с отвалившейся местами корой, трухлявый, гнилой и покрытый мхом. Сталкер испытал чувство из далекого детства, когда верил в сказки, в которых разговаривали деревья, грибы, кочки, пни в том числе. Ощущения нереальности и волшебства нахлынули на него. Голова пошла кругом, мир перевернулся с ног на голову и стал другим, где все возможно и даже провалиться сквозь землю.
Старик неторопливо сполз с пня, опираясь на палку, подошел к Грифу. Неряшливый, одетый в тряпье, он вызывал отвращение. Но в то же время от него тянуло мощной энергетикой. Хотя на Грифа и смотрели глубоко утопленные в глазницы глаза с высосанными склеротическими белками, складывалось впечатление, что в теле старика сидит некто другой - непонятный, могущественный, умный превосходящий его на порядок. Старик казался, неуязвим, бессмертным и это пугало больше всего.
- Говорю, поводочек, - старик повернул голову, посмотрел в сторону шагающего Алексея. Дряхлая, папирусная кожа на шее, как у черепахи, потянулась за подбородком, собралась в складки.
- Ну да, - очнулся Гриф. Секунду - другую смотрел вслед уходящему Алексею, затем потрусил за ним. Подобрал провод и потянул. Алексей остановился. Гриф подошел к нему, хотел было развернуть, как совсем близко сзади услышал слабый голос: «Вот и ладненько».
Сталкер обернулся. Старик стоял за ним в двух метрах, опирался на палку: «Я тут проходил, слышал вас. Бабах, бабах. В последнее время, знаешь ли, редкий звук в этих местах, тем паче с той стороны. Раньше, год назад, стреляли на «Салюте». Громко стреляли, а теперь тихо там. Ребята из Чеховского НИИ неплохие были, только я теперь туда ни ногой. Не то что-то они наставили по периметру. Кости у меня от их приборчиков крутит. Меня раньше коллеги Дмитрием Федоровичем звали, а теперь это ни к чему. Федорыч я просто. А тебя как? Издалека? Кто это с тобой? А с лицом, что? В крови весь. Умылся бы что ли. Вода есть? А-а, нету. Ничего нету. Как же вы налегке? Куда путь держите? Там, - старик махнул, как бы между прочим рукой, - не хорошо. Чеховские могут увидеть. Нехорошо они делают. Щелкунов отлавливают. Что-то с ними в лаборатории… По биологии спецы. А тех совсем мало осталось... Может, тогда закроют «Салют». - Замолчал на несколько секунд, пожевал губы, а затем продолжил. - Туман все поедает. Туман, голубчик, это… Что-то я опять много говорю. Никак встрече рад, - старик уставился на Грифа своими выцветшими, влажными глазами, настолько бесцветными, что казались бельмами.
