Большинство местных общин относилось к числу подчиненных или подданных и платило налоги в римскую казну. Правда, socii не были обязаны делать это в мирное время, но из-за постоянных войн им редко приходилось пользоваться этой привилегией. Союзники к тому же были обязаны нести военную повинность[197].
Что же касается городов с римским устройством, то таковыми в первую очередь становились города, основанные самими римлянами. При этом следует заметить, что многие из них, как показывает пример Тарракона, Италики, Гракхуриса, долгое время не получали привилегированного статуса[198]. До времени Цезаря в Испании не было римских колоний и имелись лишь две, максимум четыре латинских — Картея, Кордуба, возможно, также Италика и Илерда[199].
Как уже говорилось, большинство испанских общин было обязано платить налоги. Население платило подати в размере 1/20 (первоначально — 1/10) урожая (vicesima) или вносило его стоимость по таксе, устанавливаемой наместником. Для некоторых налогов существовал налог шкурами, плащами, лошадьми[200]. Значительная часть денег и провианта, поступавших от провинциалов, уходила не в Рим, а расходовалась на содержание армий, стоявших в Испании, а позднее и Мавретании[201].
Разумеется, здесь, как и в прочих провинциях, нередко царил произвол наместников, занимавшихся взяточничеством и вымогательством. Тяжелым бременем ложилась на плечи местных жителей снабжение расквартированных в Иберии римских войск. Но при этом сенат не раз шел на уступки испанцам — прежде всего из-за боязни восстаний. Так, в 199 г. в Гадес перестал направляться префект, ибо это противоречило соглашению с гадитанцами, заключенному в 206 г. (Liv., XXXII, 2, 5)[202]. В 171 г. сенат учредил специальную комиссию для разбора жалоб жителей Испании, решил не назначать в испанские города сборщиков налогов и запретил наместникам манипулировать ценами на зерно, которое испанцы должны были продавать римской казне (Liv., XLIII, 2, 3–11). Кроме того, подати, установленные первоначально по карфагенскому образцу в размере 1/10, как то имело место на Сицилии и Сардинии, впоследствии были снижены до 1/20[203]. В 123 г. по предложению Гая Гракха сенат распорядился продать хлеб, присланный из Испании наместником Кв. Фабием Максимом Аллоброгским, а деньги, вырученные за него, вернуть иберийским общинам, у которых он был приобретен (Plut. С. Gr., 6, 2); позднее patres запретили Гн. Корнелию Сципиону принимать управление выпавшей ему по жребию провинцией, поскольку он «не умел поступать должным образом» (recte facere nesciret — Val. Max., VI, 3, 3). Однако злоупотребления случались и в дальнейшем, что сохраняло почву для недовольства.
Вместе с тем происходил процесс интеграции Испании в то, что позднее получит название pax Romana. На ее территории селились римляне и италийцы: обедневшие крестьяне, отслужившие свой срок ветераны, «деловые люди». Если крестьяне и ветераны стремились получить землю и обзавестись своим хозяйством, то «бизнесменов» прежде всего интересовали испанские рудники (Diod., V, 36, 3–4). В результате основными районами римско-италийской колонизации стали плодородные и богатые металлами южные и восточные районы Испании. Число иммигрантов постепенно росло и уже к концу 2-й трети II в. достигло нескольких десятков тысяч человек[204]. Некоторые из поселенцев, добившись определенного благосостояния и общественного положения, входили в состав всаднического сословия (Ps.-Caes. Hisp., 26,2; 31,9). Кое-кто возвращался в Рим, чтобы сделать там политическую карьеру. Пример тому — плебейский трибун 90 г. Квинт Варий Гибрида, родом из испанского Сукрона (Sucronensis — Val. Max., III, 7, 8; VIII, 6, 4; Auct. de vir. ill., 72, 1 1)[205]. У Саллюстия упоминается участник восстания Сертория сенатор Fabius Hispaniensis (Hist., III, 83). Представители других фамилий, перебравшиеся в Испанию в эпоху Республики (Аннии, Апонии, Ульпии, Элии и др.), добились известности позднее, во времена Империи[206].
Происходило постепенное сближение местных жителей с римско-италийскими иммигрантами, благодаря чему в Испании стали распространяться римские формы хозяйствования, образ жизни, латинский язык. Начала внедряться римская монетная система, служившая одним из самых эффективных средств романизации[207]. Испанские монеты чеканились по римскому стандарту — унциальному, а позднее полуунциальному. Предположительно в 152–151 гг. началась чеканка иберийских денариев[208].
Важным фактором романизации была служба испанцев в римских войсках. В качестве вспомогательных отрядов (auxilia) они уже с III в. воевали под знаменами Рима как в самой Испании, так и за ее пределами[209]. В их среде римские полководцы приобретали иностранную клиентелу, значение которой все более возрастало[210]. По возвращении домой воины, усвоившие «не только латинский язык, но и весь римский образ жизни… становились ревностными его проводниками»[211]. Еще со времен II Пунической войны началось пожалование испанцам прав римского гражданства за заслуги перед римлянами (Liv., XXVI, 21, 9–11)[212]. Самый знаменитый пример — дарование его всадникам саллюитанской турмы армии Помпея Страбона, отличившимся в Союзнической войне (CIL, I2, 709 = ILS, 8888)[213]. Однако не только коллективное, но и персональное пожалование римского гражданства было в то время редкостью[214].
Ю. Б. Циркин выделяет три зоны романизации. Наиболее успешно она протекала в нижней долине Бетиса и отдельных городах средиземноморского побережья — Новом Карфагене, Тарраконе, Валентии. Здесь основывались новые города, становившиеся центрами романизации. Так, в 206 г. Сципион, будущий победитель Ганнибала, основал в богатой Бетике на месте турдетанского поселения город Италику, первыми жителями которого стали раненые и больные воины (Арр. Iber., 38)[215]. В 171 г. для детей римско-италийских иммигрантов от браков с туземками была основана первая на Пиренейском п-ве латинская колония Картея (Liv., XLIII, 3, 1–4). По-видимому, уже в 169 или 168 г. возникла Кордуба, ставшая резиденцией наместника Дальней Испании (Strabo, III, 2, 2)[216]. Возможно, она была в числе тех городов, в которых в начале I в. преподавал грамматику Асклепиад Мирлейский, оставивший описание Турдетании (Strabo, III, 4, 3)[217]. Меньше чем через столетие после основания в Кордубе были даже собственные поэты, прославлявшие Метелла Пия во время его бутафорского триумфа в 74 (?) г. (Cic. Pro Arch., 26). Все это, несомненно, способствовало латинизации туземцев, составлявших значительную часть населения Кордубы[218]. Аналогичные процессы наблюдаются и в собственно испанских городах — Итукке, Обулконе, на монетах которых уже со 2-й пол. II в. начинают появляться латинские легенды. Сами города постепенно приобретают римский облик, в них возникают римские школы — наподобие той, в которой обучался Сенека Старший[219]. Дети и внуки современников Сертория в Турдетании при Августе говорили лишь по-латыни, причем более строгой, чем жители северо-восточной Испании (Strabo, III, 2, 15)[220]. Уже в эпоху Республики в Бетике было немало носителей таких имен, как Фабий, Кальпурний, Марций, Юний[221]. Значительное распространение получает рабство, также являвшееся важным компонентом романизации[222].
