ДЕКАБРЬ. Италия

– Марио, как продвигаются дела?

– Все хорошо, спасибо. Сегодня прекрасная погода. Хочу в кои-то веки воспользоваться моментом и отдохнуть от дел. Так что постарайся приготовить мне лучшую пиццу, на которую ты способен, мой друг. У меня редко выпадают свободные дни. Не разочаруй меня!

– Обижаешь, друг! Сделаем все по высшему разряду!

Друг отправляется на кухню передать мой заказ, а я, глядя в окно, отдаюсь во власть размышлений. И действительно, сегодня очень необычный день. С самого утра мне взбрело в голову устроить себе выходной. Я отпустил водителя, и даже телефон, с которым практически никогда не расстаюсь, оставил дома. Разобравшись со всеми делами на виноградниках, я решил зайти и пообедать у Луиджи. Нас с ним связывает не только бизнес, но и дружба, проверенная годами. Несмотря на то, что я много лет назад покинул родные края, он всегда оставался мне преданным другом и добрым товарищем. У нас много общих воспоминаний, которые вызывают улыбку на устах: озорные игры босоногого детства; как мы стерли пару ботинок, танцуя на его свадьбе; и совершенно потрясающий момент, когда мне выпала честь стать крестным его первой дочери.

За свои пятьдесят два года я многое в жизни успел. Мой чемодан воспоминаний очень колоритен и вызывает уйму разных эмоций, но главное – я чувствую себя полноценным мужчиной. Пожалуй, именно из-за возраста я особенно ценю хороших и преданных людей, с чистым сердцем и добрыми намерениями. Мир многолик, и все люди, которые приходят в нашу жизнь и уходят из нее, преподносят нам опыт (будь он хороший или плохой), и только избранные остаются с нами надолго.

Я родился в маленькой деревушке вблизи Неаполя, расположенной на берегу Тирренского моря. Сейчас это довольно популярное, красочное место для туристов. И замечательная возможность для вложения средств в дорогую недвижимость с прекрасным видом на побережье. Раньше оно служило пристанищем для бедных, но очень гордых рыбаков и виноделов, довольствующихся малыми крохами, которыми едва могли прокормить семью в течение всего года. Прогресс он таков – меняет невзрачные, на первый взгляд, места до неузнаваемости, хоть это и не всегда хорошо. Спокойствие и дружелюбие тоже быстро растворяется в толпе незнакомцев, не уважающих наши традиции и не желающих задерживаться здесь надолго. Правда, у каждой медали есть две стороны, и размышления, какая из них краше, могут занять жизнь, а к точному ответу ты так и не придешь.

Мои корни тоже идут от трудолюбивых работяг, у которых были лишь четыре стены и крыша над головой. Мои предки не одно поколение занималась именно виноделием. Вино. Виноград. Все мы жили этим и радовались тому, что дает Бог. Я же, к разочарованию моего деда, в свои восемнадцать лет посчитал, что этой деревни мне недостаточно. Детство было прекрасным, хотя не могу сказать, что беззаботным. Всей семьей, наравне с работниками, мы начинали трудиться на виноградниках еще до восхода солнца и до тех пор, пока его лучи не выжимали из нас последние соки. Ближе к вечеру, когда женщины готовили ужин и распевали песни, дед учил меня играть в карты и разрешал пригубить вина из бокала. Он мог часами рассказывать об этом напитке, сравнивая его со строптивой женщиной: о его характере, проявляемом в разные погодные условия, изменчивом настроении при бережном или не очень обращении. Призывал любить и уважать этот божий нектар, чтобы он радовал душу и не оставлял неприятного послевкусия. Но одной морали и энтузиазма деда мне было мало. Мне хотелось познать мир. Найти себя и понять, чего же я могу добиться, выйдя за пределы уготованной для меня судьбы.

Сначала я покинул деревню для того, чтобы поступить в армию – исполнить свой долг перед родиной. Затем, надеясь добиться своих высоких целей, которые я быстро себе наметил, я решил учиться и работать в Риме. В этом прекрасном городе, открывающем двери перед столькими возможностями. Там я познакомился с милой и ухоженной римлянкой. Чего душой кривить, я потерял голову от ее красоты. Наш роман оказался очень бурным, и уже совсем скоро она забеременела. Я как настоящий мужчина взял на себя всю ответственность и женился на ней, а вскоре у нас родилась прелестная дочь.

Оглядываясь назад, я не могу сказать, что безумно любил свою первую жену Лукресию. Скорее я ее уважал. Годы шли, страсть угасала, но не это было самым страшным. Взаимопонимание убегало из нашего дома как песок сквозь пальцы, и незаметно для нас наш брак стал держаться исключительно на долге перед дочерью. Как сын, выросший без отца и воспитанный матерью, которая из кожи вон лезла, чтобы исполнять роль обоих родителей, я даже мысли не мог допустить, чтобы бросить своего ангелочка, совсем не виноватого в том, что его родители поспешили в своих действиях. Я поклялся, что мой ребенок не будет расти один и не узнает этой печали и чувства брошенности. Но не уверен, что поступил правильно. Разлад между матерью и отцом не стал лучшим показателем дружной семьи.

Моя молодая жена с самого начала отношений не захотела переезжать на мою родину. Она открыто заявила, что не родилась для того, чтобы просыпаться с петухами и жить там, где каждый все друг о друге знает. Деревенский устой, в котором приходится здороваться со всеми встречными, был ей не по душе. На контакт с моей родней Лукресия шла лишь по принуждению, после долгих скандалов. Таким образом мы остались жить в Риме, изредка навещая мою семью по удобному случаю. Но чаще всего я брал дочь и приезжал с ней к родным на выходные, без жены.

Глава семьи, мой дед, не был доволен моей семейной «идиллией», но он души не чаял в своей единственной правнучке, так что относился ко мне благосклонно. Лишь иногда недовольно качал головой и цокал языком, говоря, что это несчастье, что настоящие итальянские семьи так не живут. А мужчина, проживший свою жизнь без любви, даже если его окружают тысячи людей, в конце концов превращается в одинокого волка с черствым сердцем и заржавевшей душой.

Последнее время я все чаще вспоминал слова мудрого деда. И как бы ни хотелось признавать его правоту, я должен согласиться с его выражением.

Когда дочь еще была совсем крохой, он скончался и весь винный бизнес перешел к его единственной наследнице – моей матери. Она, будучи истинной дочерью своего отца – строгой женщиной с сильным характером, – еще долго продолжала семейное дело.

Когда дочери исполнилось двадцать лет, жить с Лукресией стало совершенно невыносимо. Я всегда хранил ей верность, думаю, как и она мне. Но нас уже много лет вовсе не тянуло друг к другу, а общение и совместно проведенное время тяготило с каждым годом сильней и сильней. Ее единственным интересом стала ее идеальная внешность и положение в высшем обществе. Она перестала улыбаться, дабы не заиметь новые морщинки. Посещения показов мод, ношение брильянтов и постоянная смена дорогих автомобилей создавали картину, к которой она стремилась всю жизнь. Но с каждым днем жена забывала про человеческие качества и другие ценности жизни. И однажды моему терпению пришел конец.

На торжестве в честь ее сорокалетия, желая привлечь к себе больше внимания, она с большим скандалом и слезами на глазах во всеуслышание заявила мне, что потратила на меня свои лучшие годы жизни, что именно по моей вине она никогда не была по-настоящему счастлива. Затем хладнокровно добавила самый неприятный факт: «Если бы не деньги, я бы уже давно тебя оставила».

На следующее утро она как ни в чем не бывало пила свой кофе, сидя на веранде, и листала журналы с подробностями нашей «семейной драмы». И все это ради пиара. Жертвы психологического насилия были в цене у журналистского мира, так что высказанное ею накануне под действием шампанского принесет ей только положительный результат.

Она даже не спросила моего мнения по этому поводу. Жалеть о сказанном и просить прощения за истерику тем более не входило в ее планы. Позор, пережитый мной и дочерью, был для нее лишь всласть. И я в одночасье прозрел, что больше не узнаю свою милую Лукресию, у которой до нашей встречи не было ничего за душой. Хладнокровный монстр, в которого она превратилась, хоть с идеальной красотой по канонам современной моды, уничтожил последние крупицы моих к ней чувств. Что можно было сделать после такого? Это была моя точка невозврата. Выход из ситуации оставался один: уже на следующей неделе, отписав ей половину нашего состояния, я принес ей документы на развод по обоюдному соглашению.