Ллойд уважительно кивнул.

— Поэтому вы не пользуетесь обычными наемниками?

— Наемники не отвечают ни перед кем, кроме самих себя. Я предпочитаю людей, на которых могу оказывать неограниченное влияние.

— Значит, нам нужно лишь найти Джентри.

— У нас есть агенты «Лоран Групп» во всех стратегических точках Женевы, — в каждой больнице, везде, где у него есть известные контакты. Техник занимается мониторингом телефонов и полицейских раций. Южноафриканцы находятся в центре города и готовы к действию. Если один из моих наблюдателей увидит Серого Человека, ударная группа будет на месте через пятнадцать минут.

Фицрой так и не поел, хотя заставил себя выпить две порции виски и немного минеральной воды. Травмы, полученные от Ллойда, оставили его почти бессильным, но не сломленным. Оплеухи, тычки ножом в бедро… Это были поступки отчаявшегося человека, не более того.

В 1970-е годы, когда Дональд был молодым сотрудником разведки, работавшим в Ольстере, пятеро мятежников в капюшонах похитили его на стоянке такси. Его отвезли на какой-то склад и полтора часа избивали кусками водопроводной трубы и резинового шланга. К тому времени, когда группа быстрого реагирования САС спустилась на канатах с вертолета, убила троих членов ИРА[15] в завязавшейся перестрелке и казнила двух других, поставив их к стенке, у двадцатишестилетнего разведчика было шесть переломов и непоправимое ухудшение зрения левого глаза.

Взбучка, которую он получил от Ллойда, не шла ни в какое сравнение с этим. У американца имелось должное рвение, но не было таланта причинять боль. Кроме того, в его действиях не было ощущения «правого дела» или твердых убеждений, — только личная паранойя и беспокойство, вызванное ненадежностью своего положения. Фицрой подумал, что наверное, один лишь Корт Джентри сейчас подвергается большей опасности, чем молодой Ллойд. Он предполагал, что Марк Лоран с большой вероятностью прикажет этому Ригелю убить американского юриста, если Джулиус Абубакир не подпишет контракт завтра в восемь утра.

Со своей стороны, сэр Дональд был избит, но не утратил аналитические способности. У него имелся некий план; он собирался воспользоваться своим хитроумием, профессиональными навыками и жизненным опытом, чтобы подтолкнуть окружающих к достижению цели, которой он не мог достичь самостоятельно. Хотя сэр Дональд Фицрой был прикован к постели, он планировал жестоко отомстить тем, что осмелился пойти против него, его семьи и его лучшего убийцы.

Дверь спальни тихо приоткрылась. Фицрой допил остатки виски и быстро поставил бокал на туалетный столик.

Клэр неуверенно, опасливо вошла в комнату. Потом она увидела его, подбежала к кровати и обняла деда за мощную шею.

— Привет, милая. Как ты?

— У меня все хорошо, дедушка. Но ты ранен!

— Неудачно свалился с лестницы, душенька. Ничего страшного, пройдет. Как твоя сестра?

— Кэти прекрасно себя чувствует. Ей здесь нравится.

— А тебе нет?

— Нет. Я боюсь.

— Чего?

— Всех этих людей. Они грубо обращаются с нами. С мамой и папой тоже.

— Но ты хорошо себя ведешь?

— Да, дедушка Дональд.

— Вот и молодец! — Фицрой посмотрел в окно и сказал: — Дорогая Клэр, я хочу устроить небольшую игру. Хочешь поучаствовать?

— Игру?

— Да. Один из тех людей… присматривает за нами. Он прилетел на вертолете сегодня утром. Я слышал, как товарищи называли его Лири. Он ирландец. Знаешь, кого я имею в виду?

— С рыжими волосами?

— Молодец!

— Да, дедушка. Он сидит в кресле у подножия лестницы.

— Вот как? Слушай, Клэр: я видел, что у мистера Лири есть телефон, прицепленный к карману его синей куртки. Не думаю, что он носит эту куртку, когда находится в доме. Он вешает куртку в шкаф, кладет на пол, или, может быть, на диван внизу. Я подумал, что мы можем устроить мистеру Лири маленький розыгрыш. Как думаешь, когда его не будет рядом, ты сможешь подкрасться, как кошечка, и забрать телефон из его куртки?

— Я видела его куртку на вешалке. Телефон тоже видела. Наверное, когда мистер Лири пойдет на кухню пить чай, я смогу забрать его.

— Хорошо. Постарайся это сделать для дедушки Дональда. Когда заберешь телефон, спрячь его в карман или под свитером, а потом скажи охранникам, что хочешь повидаться со мной.

— Что, если они не разрешат?

— Назовись именем сестры. Ты же можешь выдать себя за Кэти? Скажи, что твоя сестра тоже хочет поговорить с дедом, чтобы было честно.

— Но я не похожа на Кэти.

— Поверь, дорогая, для этих людей вы совершенно одинаковы. Поменяйся одеждой с сестрой, выдай себя за Кэти, и мы снова поболтаем.

— Хорошо. Я попробую украсть телефон и принести тебе.

— Это не кража, милая. Просто игра.

— Нет, не игра. Я не маленький ребенок и понимаю, что происходит.

— Да, разумеется. Я так и думал. Но пожалуйста, не беспокойся: все будет в порядке.

— Где папа?

Пауза Фицроя была короткой, его лицо осталось бесстрастным. Сэр Дональд почти полвека лгал своим агентам, и ему было нетрудно солгать своей внучке.

— Он в Лондоне, милая. Ты тоже скоро будешь дома. А теперь беги и будь осторожна.

Корт оставил автофургон у главного железнодорожного вокзала Женевы Корнавен в северной, более бедной и неблагополучной части Женевы. Парковка у вокзалов была простым методом конспирации. Когда автомобиль найдут, — а Корт не сомневался, что это произойдет очень скоро, — его преследователи в первую очередь рассмотрят возможность, что он просто угнал первый попавшийся автомобиль. Им придется потратить время и силы, чтобы установить, куда он мог уехать.

Это было не идеальным вариантом, но во всяком случае, лучше чем бросать украденный автомобиль возле того места, куда он на самом деле собирался попасть.

Погода была холодной, но ясной, и последние осенние листья летали по широким улицам города. От вокзала Корт пошел на юг, мимо уличных шлюх и секс-шопов квартала красных фонарей, через мост над каналом, впадавшим в огромное Женевское озеро, мимо пожилых банкиров и дипломатов, направлявшихся в те самые секс-шопы и к уличным шлюхам, которых он оставил позади. В пяти минутах ходьбы к югу от моста широкие современные улицы сменились булыжными мостовыми, а витрины шикарных магазинов внезапно уступили место средневековым каменным стенам и архитектура на холме сменила современность на старинные, живописные здания Старого города.

Джентри сверился с туристической картой, висевшей на стене в холле отеля, пряча расцарапанное и распухшее левое запястье от японской пары, стоявшей рядом с ним, и вернулся на морозную улицу. Еще несколько минут подъема по узкой аллее вывели его на площадь перед собором Святого Петра. Здесь собрались туристы; их взгляды и объективы фотокамер были обращены в сторону впечатляющего фасада тысячелетнего собора. Корт прошел за спинами двух десятков зевак и растворился в боковой улочке, тянувшейся вдоль южной стороны собора. Слева от него находилась белая двухметровая стена с большими железными воротами в центре. Когда он проходил мимо ворот, то заглянул внутрь. Там стоял белый дом с маленьким парадным садом и высокими каштанами по обе стороны дорожки, ведущей к двери. Деревья тянулись к свету в тени собора Святого Петра, нависавшего перед ними. Корт свернул в крошечный переулок, вымощенный булыжником и отходивший от узкой улицы, и направился по извилистому пешеходному пути, похожему на тоннель, который вел его вдоль и вокруг белого дома.

Здесь стена достигала высоты двухэтажного здания. Вдоль нее выстроились современные дома: жилой дом с маникюрным салоном с одной стороны, детский сад с другой стороны. Несколько туристов бродили по узкой торговой улочке, которая шла дальше под гору.

Джентри мгновенно распознал наблюдателя, — привлекательную женщину с длинными, уложенными в косы вокруг головы светлыми волосами. Она сидела за столом для пикника на маленькой игровой площадке в промежутке между домами. Корт находился в пяти метрах от нее, но она смотрела на белый дом справа от него.