Наращивание присутствия КГБ в Чехословакии было связано с двумя проводившимися там «спецоперациями», о которых сообщается в исследовательской литературе. Первая, имевшая кодовое название «Прогресс», заключалась в засылке в Чехословакию советских агентов-нелегалов под видом туристов, бизнесменов и студентов из Германии, Австрии и Швеции и других западных стран. Их целью было установление контактов с представителями всех видов оппозиционных сил, сбор информации и контроль над их деятельностью. При необходимости советские агенты могли влиять на деятельность оппозиции. Помимо прочего, это давало возможность «уличить» чехословацкую оппозицию в подозрительных контактах с Западом. Другая операция, проводившаяся КГБ под кодовым названием «Ходоки», была еще более провокационна по своему характеру. В ее рамках советские агенты-нелегалы имели задание фабриковать доказательства подготовки чехословацкой оппозицией вооруженного контрреволюционного переворота. В этих целях агенты КГБ обустраивали «тайные склады с оружием», распространяли листовки с призывами к свержению власти и т. п.[827] О деятельности агентов КГБ по созданию доказательств «активизации контрреволюционных сил» вспоминает и корреспондент «Известий» Владлен Кривошеев, называя это действиями «третьей силы». В его подчинение был прислан неизвестный ему ранее «журналист-международник», как он догадался позднее, из КГБ. И когда вскоре где-то под мостом в Западной Чехии обнаружили «арсенал оружия», состоящий лишь из нескольких пистолетов и гранат, вдруг выяснилось, что накануне туда ездил на автомобиле «Волга», принадлежащем корреспондентскому пункту «Известий», именно тот самый новый сотрудник[828].

Примером типичной дезинформационной акции отдела «А» 1-го Главного управления КГБ[829] может служить публикация в газете «Правда» 19 июля 1968 года статьи с заголовком «Авантюристические планы Пентагона и ЦРУ», в которой со ссылкой на «сверхсекретный оперативный план» и документы командующего сухопутными силами США в Европе утверждалось, что Пентагон и ЦРУ активно вмешиваются в ситуацию в Чехословакии, проводят «идеологические диверсии» и способствуют «контрреволюционному перевороту». В действительности этот план, якобы попавший в руки советских журналистов, был сфабрикован в КГБ[830].

Оппозиционные настроения в Чехословакии явно преувеличивались советской пропагандой, а рост гражданской активности и критика тоталитаризма сталинского типа изображались как доказательства зловещих планов «по отрыву Чехословакии от социалистического лагеря». Все это имело цену лишь для внутреннего пропагандистского употребления в СССР. Весьма характерно, что в подготовленной 1-м Главным управлением КГБ при СМ СССР в октябре 1968 года объемной записке «О деятельности контрреволюционного подполья в ЧССР» лишь четвертая часть была посвящена «деятельности антисоциалистических сил до ввода союзных войск в ЧССР». Причем в этом разделе и речи не было о тайных складах с оружием или иной практической подпольной деятельности. В основном говорилось о слабости партийных органов КПЧ на местах, ослаблении ее «руководящей роли», внутрипартийной борьбе и кадровой неразберихе, росте оппозиционных настроений в обществе, организации общественных объединений, в том числе и среди тех, кто ранее подвергся политическим репрессиям, и тому подобных фактах. И лишь в одном месте упоминались единичные примеры распространения листовок и надписей против КПЧ и СССР[831].

Проблемы, связанные с чехословацкими событиями, приходилось решать и внутри СССР. Некоторые чехословацкие корреспонденты, находящиеся в Москве, изрядно раздражали КГБ своей независимой позицией и критическими репортажами. Но Москва не Прага, здесь действовала жестокая цензура, и терпеть независимость суждений здесь не желали. По инициативе КГБ, надзиравшего за представителями иностранных средств массовой информации, 19 июня 1968 года было принято решение Политбюро «Об антисоветских выступлениях корреспондента чехословацкого радио в Москве Л. Добровского»[832]. Вопрос был настолько деликатным, ведь речь шла о корреспонденте «дружеской социалистической страны», что решение имело самый секретный характер — гриф «особая папка». Но проблема корреспондента тогда не была решена. Лишь после военного вторжения Андропов и Громыко 9 сентября 1968 года подготовили совместное письмо (№ 2141-А) с предложением «выдворить» Добровского из Советского Союза. Предложение было принято Политбюро, правда, без оформления этого решения в протоколе[833].

Результатом тайных усилий КГБ весной и в начале лета 1968 года стало то, что кремлевские лидеры получили необходимую аргументацию для оправдания своей жесткой линии в отношении лидеров КПЧ. Событиям в Чехословакии и итогам встречи делегаций коммунистических и рабочих партий социалистических стран в Варшаве целиком был посвящен пленум ЦК КПСС, состоявшийся 17 июля 1968 года. Выступая на пленуме с докладом, Брежнев заявил, что в Чехословакии идет «тщательно маскируемый контрреволюционный процесс»[834]. В прениях выступили 14 человек. Подводя итог и закрывая пленум, Брежнев сообщил, что «завтра будет опубликовано письмо братских партий чехам»[835].

Советские танки в Праге

1968

[Из открытых источников]

Военная акция, предпринятая Советским Союзом и его сателлитами против Чехословакии с 20 на 21 августа 1968 года, наглядно продемонстрировала, какова истинная цена суверенитета стран, входящих в Варшавский договор. Вскоре подоспело и пропагандистское обеспечение нового курса Кремля. На страницах газеты «Правда» появилась программная статья «Суверенитет и интернациональные обязанности социалистических стран», ставшая своего рода сенсацией[836]. В статье содержался и на разные лады обыгрывался тезис, что интересы безопасности всего «социалистического содружества» выше интересов входящих в содружество отдельных стран, и соответственно «нельзя противопоставлять суверенитет отдельных социалистических стран интересам мирового социализма». Ну а что касается военной акции «пяти союзных социалистических стран», то она, по утверждению автора статьи, «соответствует коренным интересам самого чехословацкого народа»[837].

Статья была подписана малоговорящей фамилией С. Ковалев, без указания научного звания и должности автора. И все же об авторе этой статьи стоит сказать особо. Сергей Митрофанович Ковалев был известен как неутомимый борец с «буржуазной идеологией и ревизионизмом»[838]. Одной из первых его публикаций являлась книга с многозначительным названием «О национальной гордости советских людей»[839]. Ковалев быстро выдвинулся и в феврале 1951 года был утвержден директором Государственного издательства политической литературы. Однако на этом посту Ковалев допустил серьезный просчет. Он вовремя не уловил изменение политической ситуации и был снят с работы. Об этом говорилось в решении Президиума ЦК КПСС от 23 сентября 1954 года «О грубой политической ошибке, допущенной в книге “Исторический материализм”». За выпуск этой книги «с неправильными формулировками, противоречащими указаниям ЦК КПСС и наносящими ущерб интересам внешней политики нашего государства», Ковалев был снят с должности и его дело передано на рассмотрение Комиссии партийного контроля. С большим трудом Ковалеву удалось вновь подняться и заслужить право работать в сфере идеологии. Этот урок он запомнил надолго. В 1968 года положение Ковалева достаточно прочное. В июне решением Политбюро он был включен в свиту члена Политбюро Андрея Кириленко, направляющегося с официальным визитом в Италию[840]. И вот в сентябре 1968 года Ковалев, будучи членом редколлегии «Правды», публикует столь важную статью, опять же касающуюся деликатной сферы отношений между социалистическим странами. Трудно представить, что эту статью Ковалев подготовил без предварительного одобрения Кремля.